Лаура Риз - Сверху и снизу

Как только Фрэнни открыла входную дверь, в нос ей ударил слабый запах мочи. Несмотря на то что полы здесь всегда тщательно мыли, запахи разложения и фекалий не вытравлялись никакой дезинфекцией. Больница, куда пациентов по большей части отправляли умирать, представляла собой довольно мрачное место.

В длинных коридорах на стенах висели рождественские картинки: Санта-Клаус с северным оленем, украшенные рождественские елки, сцены из Библии. По коридорам бесцельно катались в инвалидных колясках старики, которые не могли ходить. Были здесь и ходячие пациенты, правда, пораженные старческим маразмом; на руках у них виднелись специальные браслеты, подающие сигнал тревоги в том случае, если несчастный покидал пределы здания.

Войдя в комнату миссис Дивер, Фрэнни на миг задержалась у двери. Комната была рассчитана на двоих; на белые стены с потолка свисали бежевые шторы, подвешенные так, что бы можно было отгородить от окружающего мира каждую кровать. Соседкой миссис Дивер была маленькая седая старушка восьмидесяти с лишним лет, которая большую часть времени спала. Спала она и сейчас — под натянутым до подбородка голубым покрывалом ее тщедушное тело было едва заметно. Возле кровати стоял мочеприемник, в который по прозрачной трубке поступала нездорового вида, с оранжевым оттенком, моча.

Миссис Дивер бодрствовала, сквозь стеклянную дверь глядя во двор. Уже стемнело, и снаружи почти ничего не было видно, но она смотрела не отрываясь.

Заметив Фрэнни, старушка просияла:

— Привет, милая, я так рада тебя видеть. Приподними меня, чтобы нам было удобнее разговаривать.

Поставив на столик свою сумочку и пакет с едой, Фрэнни нагнулась и с помощью специальной рукоятки приподняла кровать. Ужин миссис Дивер — индейка с горохом и фруктовый компот — стоял перед ней на подносе нетронутым.

— Разве вы не хотите есть? — спросила Фрэнни.

— У меня было плохо с желудком, — скривилась миссис Дивер, — но сейчас попробую поесть. — Взяв в руки вилку, она отколупнула кусочек индейки.

Подвинув стул к кровати, Фрэнни открыла пакет с едой. Отложив вилку, миссис Дивер передвинула в сторону поднос.

— Больше не буду, — дрожащим голосом произнесла она. — Боюсь, меня сейчас вырвет. — Грудь и плечи женщины затряслись, но ее не вырвало.

Достав из прикроватной тумбочки бежевый пластмассовый контейнер, Фрэнни пододвинула его к миссис Дивер и ободряюще похлопала ее по руке.

— Ты хорошая девочка, — посмотрев на нее, сказала миссис Дивер. — Твои отец и мать могли бы гордиться тобой. Ты ведь знаешь это, не так ли?

Фрэнни улыбнулась.

— Они были прекрасными людьми. Семья для них значила все. Они всегда возили тебя, Нору и Билли по музеям, на пикники, на природу. Если бы мой Фрэнк был похож на твоего отца! — Она немного помолчала, а потом добавила: — Когда твой брат умер, это стало для них тяжелым ударом. Потерять такого ребенка! В то время они сильно изменились. — Она сжала руку Фрэнни. — Ты тоже изменилась. Это было ужасно — когда ты увидела мертвого брата.

Фрэнни слушала ее, не говоря ни слова.

Внезапно миссис Дивер схватилась за пластмассовый контейнер, поднесла его к губам и выплюнула туда густую мокроту. Когда она закончила, Фрэнни отнесла коробку в ванную, промыла ее и вновь вернула на место.

— Вы сегодня неважно себя чувствуете, да? — спросила она.

Тяжело вздохнув, миссис Дивер покачала головой:

— Что со мной случилось, Фрэнни? Как я дошла до этого? — Она посмотрела на кровать, туда, где когда-то находились ее ноги, а теперь лежали лишь два худых обрубка.

Снова вздохнув, она взяла Фрэнни за руку, которая тоже была не вполне нормальной — в детстве Фрэнни случайно от резала мизинец ножом для разрезания бумаги. Несчастье случилось вскоре после смерти Билли, когда она уехала с родителями в Монтану.

— Это все же лучше, чем потерять ногу, — перехватив ее взгляд, вздохнула миссис Дивер. — Главное, почти незаметно. А ведь я была красивой — помнишь? — внезапно оживилась она. — Молодой и красивой, полной надежд и благих намерений. — В голосе старушки зазвучала тоска.

Кивнув, Фрэнни села на стул. Вспоминая лучшие дни, миссис Дивер молча смотрела в темное окно. Фрэнни задумчиво откусила кусок мяса. Она тоже знала лучшие дни — когда ее родители были живы. Прошло уже десять лет, но она до сих нор ясно помнит тот день, когда ей сказали, что они попали в автокатастрофу. Чувство защищенности мгновенно покинуло ее, и с тех пор Фрэнни уже не верила, что кто-то будет любить ее просто так, за то, что она существует на свете; больше она не чувствовала себя в безопасности. Сестра пыталась сделать для нее все, что могла, но она сама тогда была слишком молода, слишком занята собственной жизнью, чтобы заметить: Фрэнни нужен не только стол и кров. Надежды найти у Майкла любовь и защиту тоже оказались необоснованными.

— Ха! — вдруг сказала миссис Дивер. — Благие намерения, как же! Фрэнк все это испортил. Не надо было выходить за него замуж.

Фрэнни молчала; все это она слышала уже не в первый раз.

— Он как все мужчины из семейства Кеннеди. Если хочешь понять, за кого выходишь, посмотри на его отца. Каков отец, таков и сын. — Миссис Дивер сорвала с груди салфетку. — Отец Фрэнка был дрянью, он обманывал свою жену так же, как Фрэнк обманывал меня. Он совсем как эти Кеннеди. Я сразу должна была понять, что он принесет мне несчастье! — Она с горечью швырнула салфетку на поднос. — Сыновья наблюдают за своими отцами; они подражают своим отцам, даже если отцы поступают плохо. Джек, Бобби и Тед — это копии Джо-старшего. Вот увидишь — то же самое будет с Джоном-Джоном и молодыми Кеннеди. Это передается через поколения.

Фрэнни не знала, что ответить.

— Не хочу больше о нем вспоминать, — сказала миссис Дивер. — Пребывание здесь и так меня угнетает. Давай поговорим о чем-нибудь более веселом.

Фрэнни достала молочный коктейль и, выпив его, бодро поведала о Майкле, который был совсем не таким, как Кеннеди. Недавно, например, он водил ее слушать симфонию в общественный центр Сакраменто. Потом Фрэнни упомянула новый ресторан в Дэвисе, в котором они с Майклом побывали вчера — пожалуй, чересчур модный, — и ленту, которую они взяли напрокат для его видеомагнитофона. У него дома они ели поп-корн, сидя перед зажженным камином. Судя по рассказам Фрэнни, Майкл был прекрасным другом.

Обнаженная Фрэнни стояла в ванной Майкла и разглядывала обстановку. Все здесь было чисто и опрятно, даже полотенца аккуратно сложены, словно горничная ушла отсюда совсем недавно. Окрашенная в голубоватый цвет комната казалась больше, чем ванная Фрэнни, и выглядела гораздо элегантнее: темно-синие с серебром обои, глубокая ванна, зеркало во всю стену. Легко было себе представить, как из этой ванны вылезает роскошная, загорелая фотомодель, а отнюдь не она, Фрэнни.