Array Лили Крайн - Капкан

Сонни не любил татуировки. Хотя нет, он их искренне ненавидел, и скорее бы удавился, чем сделал бы себе хоть одну. Но ведь каждый волен самовыражаться так, как ему захочется. Убедившись, что больше никаких отличительных черт нет, Сонни подсолил воду и опустил в неё гриб, настроил огонь. Что-то никак не давало ему покоя. Он снова перевёл взгляд на руки Рэд: вот оно! Продолговатый, почти незаметный шрам на правой руке между безымянным пальцем и мизинцем, словно ножом полоснули. Откуда он? Всё может быть: случайно порезалась, когда готовила, задела рукой о что-то острое или просто неудачно упала в детстве. Но этот шрам всё равно казался ему странным, слишком уж ровный, будто сделанный нарочно. Сонни встряхнул головой, прогоняя непрошенные мысли. Мелодия замолкла и заиграл другой мотив.

– А это «Вальс №2 для джазовой сюиты» Шостаковича, его ещё называют «русским вальсом», а некоторые даже «утерянным вальсом». Знаешь почему? – Не дожидаясь ответа, Рэд продолжила рассказ: – На самом деле, с ним связано много слухов. Считается, что в тогдашнем СССР, когда только образовался государственный джазовый оркестр, его руководитель попросил трёх именитых композиторов сочинить что-то джазовое. Шостакович представил три пьесы, но ни одна не подходила по стилю. Тогда он переписал второй вальс, уже удачно. Однако. – Она быстро захлопала ресницами, сгоняя выступившие слезинки, ополоснула нож под водой и продолжила нарезать лук. – Первоначальная версия была утеряна во время Второй мировой, а уже известная всему миру прозвучала только спустя семнадцать лет.

Рэд закончила, отложила нож, промыла ладони и повернулась к Сонни, оперевшись поясницей о стол. Она хитро улыбнулась, замечая его заинтересованность:

– Другие слухи утверждают, будто вальс №2 – это следствие шутки композитора. Якобы он взял три известных русских вальса, кое-что изменил, позаимствовал у Штрауса и скомпоновал в единое целое.

Сонни даже не знал, как отреагировать. В принципе, ему было всё равно на историю звучащей мелодии, но с другой стороны… Интонации, мимика, лёгкая жестикуляция, сопровождающие рассказ, увлекали его. Кто бы мог подумать, что Рэд – хороший рассказчик, способный сделать даже скучные факты интересными. Раньше, наедине, на съёмочной площадке и даже во время отдыха с Патриком, она представала совершенно другой, не такой, как сейчас, и это завораживало.

– На самом деле, никто не уверен, что эта версия действительно принадлежит Шостаковичу, – закончила Рэд. Она склонила голову набок, наблюдая за его реакцией, фыркнула тихонько и улыбнулась. – Потанцуем?

– Я не… – Сонни осёкся. Сказать, что не умеет, он не мог – это ложь. По долгу «службы» ему разное приходилось делать: и танцевать, и петь.

Он не успел среагировать, Рэд просто обхватила его одной рукой за талию, второй перехватила левую ладонь своей и потянула в сторону от плиты и дальше, начиная вальсировать вглубь дома. Сонни даже запротестовать не смог, так поражён был этим внезапным проявлением властности. Как быстро она переключается с одного настроения на другое… Где этот выключатель? И пока он пытался сориентироваться, при этом интуитивно продолжая танец и следуя её направлениям, Рэд снова заговорила:

– Де Лирио хотела, чтобы этот вальс прозвучал в сцене, когда Освальд уличает главную героиню во лжи во время танца на празднике, говорит, что знает, кто она и что сделала. Помнишь этот момент в книге? – Сонни кивнул. – Но Юханссон наотрез отказался это делать, даже вычеркнул сцену из фильма. – Она скривилась.

– Но разве. – Сонни уличил момент и перехватил в танце инициативу, Рэд не воспротивилась. – Он не должен был это сделать до того, как сценарий передали актёрам? Ведь, когда мы его получили, этой сцены уже не было.

Улыбка Рэд стала только шире, она не ответила, глядя прямо ему в глаза. Всё стало ясно, значит его догадки были верны. Юханссон с самого начала согласился на участие в фильме и знал обо всём, поэтому и произошёл тот скандал из-за декораций. Но зачем нужно было тянуть? Зачем это скрывать? Продвигаясь мимо кофейного столика, Сонни легко приподнял Рэд на повороте, опуская и продолжая вальсировать из гостиной выходя в коридор.

– Это из-за «Энью Пикчерз»? – настаивал он. – Де Лирио набивала себе цену?

– И да, и нет, – уклонилась Рэд.

– А почему тогда? – не отступал Сонни. Они вплыли обратно на кухню.

– Ты не понял? – Улыбка так и не сошла с её лица: лёгкая, но настораживающая. Глубоко внутри Сонни знал, о чём она, но ему нужны были доказательства. Вальс подходил к концу – это было слышно по мелодии. Он остановился, удерживая её за ладонь и заставляя несколько раз обернуться вокруг своей оси.

Кружась, Рэд тихо, но достаточно различимо выдохнула:

– Из-за тебя.

Музыка затихла, несколько секунд тишины и заиграл следующий мотив. Сонни отпустил Рэд, сложил руки на груди и нахмурился. Они с добрых полминуты играли в гляделки, но в этот раз именно она отступила первой.

– Понимаешь, Сонни, – вздох, – де Лирио не хотела, чтобы на твоё решение сыграть в этом фильме повлияло присутствие Юханссона. Ей было важно, чтобы ты сам выбрал.

– Почему это де Лирио так сильно волнует моё мнение? – ощетинился Сонни вполне обосновано. – Уже в который раз ты говоришь, что она желает мне только добра. Так с чего бы ей обо мне заботиться?

Рэд пожала плечами, сжала пальцами край стола позади себя. Это Сонни не устраивало. Это не ответ.

– Разве ты не должна такое знать?

– Почему тебе сложно принять тот факт, что де Лирио просто беспокоится за людей, которые снимаются в фильме по её произведению?

– О Хейли она тоже так беспокоится? – выпалил неожиданно даже для себя Сонни и понял: в точку. Рэд сощурилась, мгновенно вернувшись в состояние, которое мысленно он успел окрестить, как «дракон де Лирио».

– О ней тоже, – сквозь зубы процедила Рэд.

– И это с ней она занимается, чтобы та лучше поняла героиню, верно? – поздно было отступать.

– Верно, – не меняя интонаций.

– Тогда почему бы ей не встретиться и со мной?

– А ты этого хочешь? – вновь переменилась Рэд: выражение лица снова стало мягким, исчезла складка между бровями, искры во взгляде также быстро потухли. Она больше не злилась, а выглядела даже заинтригованной.

Простой вопрос поставил его в тупик. Готов ли Сонни встретиться с женщиной в красном? Хочет ли он этого? Хочет ли наконец лицом к лицу столкнуться со своей судьбой? Он опустил голову: нет, ещё не готов, и неизвестно будет ли готов вообще. Разрушить то, что у него есть из-за предсказания? Есть такая вероятность. Но может ли он позволить себе такой риск?

– Давай просто поедим. – Она всё правильно поняла. – А потом ты покажешь мне свою библиотеку.