Angel Soul - Одно но

– Как у тебя дела, милый? – присаживаюсь на край небольшой кровати сына.

– Не очень, – отвернувшись к стенке, буркает он в ответ. – Я умаялся, давай иди спать.

«Конечно, он вымотался, ведь у нас квартира в ипотеке, нужно ежемесячно много работать на нее. Он сам выбрал жилье в центре города на главной улице с видом на жизнь, где кипит и бурлит городская суета, откуда до работы рукой подать и без пробок по утрам и вечерам». Я ложусь рядом, обнимаю его, слышу глубокий вдох, он, бесспорно, чувствует мой запах. Чем я пахну? Каждый раз задаю себе этот вопрос. Уставший голос прерывает мои мысли:

– Оставь меня.

Опять эта унижающая фраза, внутри что-то щемит.

– Спи, милый. Люблю тебя, – шепчу на ухо, приглаживая его темно-каштановые волосы, рукой.

В ответ только:

– Угу.

Я прикрываю дверь в комнату и отправляюсь на кухню, сон не идет, спать не хочется. Достаю пачку сигарет, раскрываю окно, в комнату врывается шум ночной жизни, закуриваю, наслаждаясь городом с четвертого этажа. Это единственное увлечение, когда могу насладится уединением, разглядывая прохожих, замечать новые рекламные вывески, наблюдать, как череда машин движется с яркими фарами по неширокой улице. Любоваться парком через проспект, скользя по оранжевым крышам невысоких домов. В центре парка располагается, притягивающий взгляд, колесо обозрения. Каждый раз оно поражает своей цветовой гаммой, то ярко синего цвета, или красного, желтого, зеленого, или брызги салюта, мигая одновременно всеми красками радуги, или в центре железной конструкции разгорается реклама какого-нибудь бренда. Часто наблюдаю, как оно светится огромными часами, с римскими цифрами, а стрелки медленно тикают и показывают реальное время. Нередко ходим с детками в этот парк гулять. Огромная детская площадка с каруселями и песочницами, много ребятишек и мамашек, с которыми редко нахожу общий язык. Асфальтированные дорожки для велосипедистов, дамочки с собачками, зоопарки, фонтаны, часто устраиваются книжные ярмарки, антиквариата, современной музыки, черно – белого кино под открытым небом, выставки картин, ну и самое яркое, что может здесь проходить это рождественская деревня с Санта-Клаусами, елками, сотнями светящихся гирлянд, аромат сваренного глинтвейна, тут и там выглядывающих из витрин магазинов и кафе оленей, щелкунчиков, хлопья пушистого снега, медленно кружащиеся под еле доносящуюся с главной площади музыку. Ночью можно услышать стук молотка или скрежет железа под веселую задорную музыку рабочих, когда они сооружают очередную конструкцию для какого-нибудь мероприятия.

Задаюсь вопросом: что происходит между мной и Адрианом? Любит ли он меня? Мысленно рассуждаю и принимаю этот вопрос всерьёз. Становится дурно, почему я раньше про это себя не спрашивала? Может, он меня не любит? А дети? Да, дети сами собой получились от редкой интимной жизни. Но, когда я сообщала о том, что забеременела, он был счастлив! Да, безусловно, счастлив. А на свадьбе? Да, он говорил мне, что любит, а может, нет? Реально начинаю понимать, что отдаляется, он не хочет меня. Я стала чужой, сама себе. Глубоко затягиваю сигарету, и обжигаю пальцы тлеющим фильтром.

– Треш… – бросаю окурок на город, усыпанный огнями, под моими окнами. На мгновение взгляд останавливается на дорогой красной машине. Из дверей, поднимающихся кверху, выходит высокая, стройная блондинка с туго затянутыми волосами в рулетик в виде розы на макушке, алая юбка облегает бедра, строгий пиджак сидит на плечах, как по ней сшит, и самое главное, на что обращаю внимание, – это ее длинные ноги в туфлях на высокой шпильке. Как это красиво, сексуально. Завороженно любуюсь фигурой девушки, но как тогда реагируют мужчины? Кружится голова, вспоминаю свой гардероб. У меня нет ни одной юбки, туфель на шпильках, да и платья, как балахоны из-за моего большого живота. Кофты все растянуты и вышли из моды. Забыла, когда себе что-то покупала. Вижу, как дама в красном, по ту сторону улицы входит в здание, где открывают двери парни в черных смокингах, склонив головы перед ней.

– Что там? – произношу вслух.

Достаю еще одну сигарету и с любопытством наблюдаю. Прихожу в шок от того, что вижу подъезжающие редкие, дорогостоящие машины, а следом еще круче предыдущих. И, что самое интересное, из этих машин выходят мужчины в смокингах недешёвого пошива, белые рубашки, галстуки, лакированные, кожаные туфли, и все они разных возрастов, даже седовласые деды с тростями, с гордо поднятыми головами, поднимаются по мраморным ступеням. Почему не замечала раньше этого здания? Быстрым взглядом оглядываю его, это бизнес-центр? Оно невысокое, в семь этажей, с круглыми окнами, серого цвета, архитектура выдержана в европейском стиле. Спрятано среди множества разных огромных торговых, бизнес-центров, за яркими вывесками и рекламными щитами, моргающими круглые сутки. Пытаюсь отыскать название, но ничего нет, только видна подъездная часть для автомобилей, укрытая зелеными, высокими и стройными туями. Побуждает желание в него войти. Бросаюсь в спальню, чтобы одеться и сейчас же отправиться туда, я должна знать, что там. Перебираю гардероб в полумраке, боюсь разбудить своих малышей в поисках чего-нибудь приличного, но нет, ничего такого. Нахожу платье, старое, черное, еще моей молодости, чуть выше колен. С трудом натягиваю. О, Боже! Я не узнаю себя в зеркале. Бока и живот выпирают огромными складками, платье еле-еле прикрывает толстый зад. Нет! Это я? Не-е-е-т! Кое-как стягиваю эту чертову вещь и отбрасываю с отвращением в угол, огромная обида, как будто оно меня сделало такой толстой и безобразной. Нет, нечего надеть. Ну, не пойду же я в джинсах, и в кедах? Меня даже не то, чтобы пригласят пройти, а на пушечный выстрел не подпустят. Плюхаюсь на пол напротив зеркала, опираюсь спиной о пуф, выдыхаю со смирением, что сегодня не удастся попасть туда. Рассматриваю вещи, разбросанные по всей комнате, измеряю потребность в них, вспоминаю, когда и где куплена, и сколько лет она служит. Плавно, взглядом перехожу на зеркало и ловлю себя в отражении, вот так при тусклом свете вглядываюсь в свое тело. Моя грудь не видна из-за многочисленных складок на животе, толстые ляхи болтаются при малейшем движении. Бледное лицо смотрит на меня из-за саленных, немытых волос на голове, челка торчком стоит от домашней повязки кверху. Это я… Это я… Да, я не была красавицей, но сейчас вижу неухоженную, жирную жабу, страшно прикоснуться к своему телу, боюсь признать себя, но все же с болью внутри выношу вердикт – я монстр. Болезненные слезы обжигают щеки.

Я не смогла уснуть. Ближе к утру отправляюсь на кухню, готовлю завтрак для Адриана, чего раньше никогда не делала – Адриан предпочитает по дороге в офис заходить в кофейню и насладится едой в тишине с крепким кофе, читая местную газету. Утро у нас достаточно шумное и суетливое, особенно, когда поднимаю Кристофера в школу. Рози просыпается вместе с ним и постоянно плачет, просится на ручки, а я не могу ее взять, так как одной рукой готовлю завтрак сыну, а второй помогаю собираться в школу, причесываю волосы, застегиваю пуговицы на рубашке, проверяю, все ли он взял, а она, как на зло, все громче и громче кричит. Ну, все же с горем пополам отправляю сына в школу, что в нескольких метрах от нашего дома, и только тогда, когда закрывается дверь за Кристофером, Рози замолкает. Мы с ней отправляемся в спальню, включаем мультфильмы и засыпаем до того времени, пока не возвращается сын обратно после школы. Каждый день похож на предыдущий, я знаю, что сейчас будет, все по расписанию: уборка, стирка, готовка, поход в магазин за продуктами, прогулка и так далее. Адриан практически не участвует в жизни детей. Его коронная фраза звучит так: «Я работаю и добываю деньги, а твоя участь – растить и воспитывать детей». Вот чем я и занимаюсь. Иногда мне кажется, что для себя родила, так как сама решаю, когда и чем заниматься, кем будут и где детям учиться. Конечно, я пробовала посоветоваться с мужем по поводу школы Кристофера, на что он мне отвечал: «У меня голова болит о том, как заработать деньги и чтоб такое придумать, да бы вас прокормить, а ты мне мозг засоряешь какой-то чепухой, сама решай». Вот его ответы на мои попытки, как-то включиться в нашу жизнь.