Марина Эргле - Тернистый путь, или Я плачу болью за мою боль

– Не знаю… Что произошло?

– А ты не помнишь?

– Смутно… – прошептала я.

– Тогда я напомню. Ты напала на человека, нанесла ему тяжкие телесные повреждения с ножевыми ранениями, сотрясением головного мозга и перелома носа. Помимо всего этого, ты еще и наркоманка. У тебя в сумке нашли грамм героина и медики подтвердили, что все, что ты сделала, ты сделала под кайфом.

– Что? – я округлила свои испуганные глаза.

– А что ты хотела? Я тебя объяснял с кем ты связываешься. Ты меня послушала? Нет, ты меня не послушала. Теперь получай свое: тюрьма и письма мелким почерком, пропитанные некому ненужными горькими слезами. Допрыгалась.

– Но я не принимала наркотиков! – воскликнула я. – И у меня не может быть героина в сумке!

– А кому ты это докажешь?

– Но Вы же знаете… Вы знаете, что это не так!

– Я ничем не могу тебе помочь, хоть и верю тебе.

– И вы так спокойно об этом говорите?!

– А что ты хочешь? Чтобы я переживал за каждого человека, который проходит через мой кабинет? Их знаешь сколько, таких несчастных? А тебе я говорил, чтобы ты не рыпалась, забрала бы свое заявление и забыла бы все как страшный сон. Но нет же, ты меня не послушалась и натворила делов… Мозгов у тебя мало, а дури в крови много, вот и подвела себя под монастырь. Ты будешь винить во всем обстоятельства… только я тебе скажу – не обстоятельства во всем виноваты, а ты. Ты просто человек такой. Притягиваешь к себе всякое дерьмо… Знаю я таких людей как ты, уж много повидал на своем пути.

– Мне подкинули наркотики… Отец Ларисы это сделал!

– Он бы не стал заниматься такими мелкими вещами. Но мыслишь ты правильно. Это было однозначно сделано с его подачи, что и следовало ожидать. Ты очень сильно обидела его золотую дочурку.

– Вы все знаете… Вы все знаете и даже не хотите или не можете мне помочь?

– Я не такой дурак как ты, чтобы бороться с такими людьми. У меня жена, дети и сам я тоже хочу жить, поэтому извини, только конченный маразматик будет идти наперекор.

– Да кто же он такой, этот отец Ларисы, что даже вы его боитесь?! Что он из себя представляет?

– Ты же говорила мне, что все знаешь?

– Я знаю только то, что он преступник…

– Ну это значит, что ты ничего не знаешь, – усмехнулся следователь. – Тот, кто велосипед у соседа украл, тоже считается преступником, но для общества в целом никакой опасности не несет. А человек, от которого тебе угрожает неминуемая расправа, – криминальный авторитет. Ты вообще, знаешь, кто такой криминальный авторитет, деточка?

– Я имею смутное представление… – призналась я.

– Криминальный авторитет – это лидер в криминальной среде, который возглавляет какую-либо криминальную группировку… Он имеет колоссальную власть, большие связи, деньги и его очень сложно в чем либо уличить. На самом деле, правоохранительные органы все знают, но они бессильны, потому что большая часть ментов сами повязаны криминалом… Да, дорогая, мы тоже люди и кушать хотим, сама понимаешь… Наше государство похоже на червивое яблоко… Столько червей, но все хотят жить как люди…

– Вы отвлеклись, – обессилевшим голосом перебила его я.

– Хорошо. Отца Ларисы зовут Станислав. Станислав Коновалов. Но в криминальном мире он больше известный как Бешеный. В бандах имена используются редко, обычно каждому из участников дают какую-либо определенную кличку. Его одно слово и тебя нет. Сама пойми, кто ты для них …так… маленькая букашка и все… И ты очень сильно обидела его дочь… Такое он не простит…

– Хватит! – вскричала я. – Уходите вон!

– Я-то уйду, подожду твоего полного выздоровления. Но твою палату охраняют сотрудники полиции, так что даже не рыпайся. Попробуешь сбежать, будет еще хуже.

– Меня посадят? – шепотом спросила я.

– Без вариантов, – грозно ответил следак и вышел из палаты.

А я еще долго лежала, смотря стеклянными глазами в белоснежный потолок.

ГЛАВА 4

После больничной палаты я попала в СИЗО. Но меня не отвели сразу в камеру. Вновь прибывших арестантов сначала помещают в так называемые «отстойники». Это крохотные комнатушки, метра два площадью, без окон, с одной только железной дверью, скрежущий и звук которой напрочь перебивал какие-либо голоса издающихся в ее пределах. И словно специально, для полного удручения, стены были окрашены темно-серой, уже местами облупившейся краской. Настоящая темница… В помещение было всего две очень малюсенькие лавочки, на которых могло поместится только два человека. Естественно, эти места уже были заняты и мне долгое время пришлось сидеть на корточках, пока две дамы весьма непривлекательной наружности не были вызваны полицией на допрос и дальнейшее распределение. В этой крошечной камере было холодно… Сидя на жесткой лавочке, я попыталась подогнуть к себе колени и отвернуться к стене. Неподалеку от меня сопела какая-то проститутка. Она лежала прямо на холодном полу, подстелив под себя какое-то тоненькое покрывало. На вид она была моей ровесницей и почему-то от этого мне стало совсем не по себе. Решив, что лучше созерцать серую стену, чем обитателей этого зловещего места, я стала внимательно разглядывать облупившуюся краску. Кто бы знал, что я когда-нибудь окажусь здесь… Да, моя жизнь никогда не была похожа на сказку, но даже в своих самых страшных кошмарах я не представляла себе, что когда-нибудь окажусь в тюрьме. Сейчас я думала о том, как все-таки, прекрасно я жила раньше и не осознавала этого, уже даже мой родной поселок не казался мне таким унылым…

Так как мне было совершенно нечем заняться, я стала мысленно перебирать события из своей жизни, начиная с детства, и дойдя до юности, я остановилась и еще сильнее сжалась в комок от нестерпимой душевной боли. Я вспомнила о том, как когда-то я мечтала о большой и неземной любви. Мне хотелось любить. Любить по-настоящему… Как бы это не было старомодным, но я хотела, чтобы мой возлюбленный был моим первым и единственным мужчиной. Когда я встретила Глеба, самого популярного парня в нашей Кубинке, я потеряла голову и подумала, что это ОН. Он – тот милый моему сердцу и единственный. Я страдала от любви к нему больше полугода. Каждую ночь я засыпала с его именем на устах… Смешно…

Узнав о том, что он мне нравится, Глеб пригасил меня на свидание и в этот же день затащил меня в постель, навешав мне лапши на уши о своей безумной любви. Я как последняя идиотка поверила и распрощалась со своей девственностью, думая, что эта любовь навсегда и больше незачем ждать.

Во время самого акта мне было нестерпимо больно и жутко противно и уже не хотелось никакой любви и ничего, что с этим было связано, но отступать уже было некуда.

Я вспоминаю, как после секса Глеб сидел и безразлично пил пиво, смотря телевизор. Я постаралась его обнять, но он равнодушно отмахнулся от меня, сказав, что скоро вернутся его родители и мне нужно уходить.