Светлана Багрянцева - Стань моей Амаль

– По сообщению правоохранительных органов, сегодня около шестнадцати часов на трассе «А пять», ведущей в пригород Барясхора, на своём автомобиле разбился один из самых богатых и влиятельных предпринимателей страны, владелец Аль Кей Корпорэйшн, Гамаль Эйрани. С ним вместе погибла его жена Малика Эйрани, а один из наследников Джалиль Эйрани находится в одной из частных клиник Барясхора в критическом состоянии».

Алим со стоном прикрыл глаза. «Всевышний, молю тебя, не наказывай меня ещё больше, оставь жизнь моему брату. Я уже потерял родителей, так не забирай ещё и его. Да, я знаю, он оступился и полюбил девушку другой веры, но он ещё так молод. Даруй ему шанс покаяться перед тобой и всё исправить».

Раздался звонок телефона. Мужчина принял вызов и услышал голос Наби, своего помощника.

– Я всё сделал, как вы просили, господин Алим.

– Спасибо, Наби. Завтра скорбный день и придут все, кто был знаком с отцом. Разумеется, тебя и помощника отца мы тоже ждём. Увидимся на церемонии прощания.

Алим отключился и, встав, подошёл к окну. Небо сделалось серым, и на улице начало темнеть. «Неужели так поздно?» – мужчина посмотрел на часы: «Уже десять вечера?! Что они там такого делают, что операция длится столько часов?»

– Господин Эйрани, – позвал кто-то.

Алим повернулся. На пороге стоял доктор в белых брюках и рубахе.

– Как всё прошло, уважаемый Сабир? – спросил Алим с надеждой.

– Мы сделали всё, что в наших силах. Остановили внутреннее кровотечение и скрепили позвоночник специальной конструкцией. У вашего брата был компрессионный оскольчатый перелом. Нам пришлось доставать несколько осколков из костного мозга. Если ваш брат выживет, то я не смогу поручиться, что сможет ходить. Пока он находится в коме. Состояние тяжёлое, но стабильное. Будем уповать на Всевышнего, уважаемый Алим.

– Спасибо доктор, вы вселили в меня надежду.

– Надежда есть всегда, уважаемый Алим. Поезжайте домой. Вам необходимо отдохнуть, ведь у вас завтра скорбный день. Сочувствую вашему горю.

– Спасибо, уважаемый Сабир. Вы правы, я приеду завтра вечером.

***

Джабира нервно ходила по комнате. Да, она хотела отомстить, но только так, чтобы видеть, как ненавистный Джалиль страдает. Смерти она ему вовсе не желала, она никому не желала смерти. Но подлая натура всё равно дала о себе знать. В душе красавицы просыпалось ликование, что хоть ей ещё семнадцать лет, но теперь она старшая женщина в доме. Теперь она не обязана подчиняться никому, кроме мужа. Джабира даже не предполагала, что если Алим признался ей в любви, то из него не получится вить верёвки, как это делала мать с отцом.

Девушка разгладила подол чёрного льняного платья в пол. К платью прилагался такой же платок, но она его не надела. Зачем? Всё равно других мужчин, кроме мужа, в доме нет. Ей был не по душе этот скорбный наряд, но что поделать, его придётся носить два дня. Считалось, что в день смерти душа прощается с родственниками и друзьями. На второй день живые прощаются с умершими. На третий день душа прощается с землёй и возносится к небесам. Женщины не ходили здесь в чёрных нарядах. Для особо набожных были серые платья, больше похожие на балахоны. А в остальном одежда была спокойных тонов: светло-голубой, нежно розовый, коричневый. Ничего яркого не допускалось, особенно так называемых кислотных оттенков. Ни мужчина, ни женщина не должны привлекать к себе пристального внимания. Джабира иногда завидовала иностранкам. Они могли одеваться ярко, броско, и не носить в жару платья, укрывающие тебя от горла до пят. Она закрыла глаза, представляя, как бы выглядела в ярко-красном платье без рукавов и улыбнулась. Однажды она видела такое на одной туристке, когда ездила на курорт.

– Джабира! Ты в каких облаках витаешь? Смотри, как бы я тебя не приземлил больно на эту грешную землю! – послышался грозный рык мужа.

– Прости, я задумалась, – потупила взор.

– Задумалась?! У нас в доме настали скорбные дни, а ты стоишь и улыбаешься!

– Прости, Алим. Я просто вспомнила, как ласково матушка Малика принимала в первый раз меня в этом доме. Как ухаживала, когда я носила нашего малыша. Просто это очень светлые воспоминания, – по щеке поползла слеза.

Джабира подошла и обняла мужа.

– Прости, я никак не могу поверить, что их уже нет. Как Джалиль? – всхлипнула притворно.

– Он в коме. Доктор говорит, что нужно надеяться.

– Я буду за него молиться Всевышнему, – снова пустила слезу, а про себя добавила, – Конечно, буду, ведь я ему ещё не отомстила.

Алим поверил ей. Он и не предполагал, что на самом деле жена может не скорбеть о смерти свёкра и свекрови.

– Ладно, пойду к себе отдыхать, – тяжело вздохнул мужчина, отстраняясь.

***

Все, кто мог приехать в этот скорбный день, были здесь. Даже партнёр по бизнесу Николаус Димитракис успел прилететь из Греции.

– Алим, приветствую тебя. Крепись, сынок, – обнял, похлопывая по спине.

– Приветствую, уважаемый Николаус, – ответил Алим.

Мужчина отстранился. В его глазах светилась неподдельная печаль. Он пригладил седые волосы и спросил:

– Как там Джалиль? Я всё не могу поверить, ведь ещё пару дней назад мы с ним пили чай на веранде моего дома.

– Он в коме. Вечером я поеду навестить его.

– Хорошо, буду ждать новостей. Джалиль должен был отдать на согласование новый контракт. Останусь на пару дней, чтобы обсудить детали.

– Завтра мы всё обсудим, Николаус, не переживайте. Пора начинать церемонию, кажется, все собрались.

Алим прошёл вдоль большого зала, полностью отделанного чёрной плиткой. И встал на небольшом возвышении у гроба.

– Друзья, вы все знали моего отца и мою мать, кто больше, кто меньше. Но несомненно одно – все, кто сейчас пришёл сюда, скорбит вместе со мной. Я благодарю вас за это. В моём доме вас всех ждёт поминальный стол, а пока давайте с ними простимся, как и положено, – провозгласил мужчина.

Все встали в цепочку и по очереди подходили к гробу. Он был один на двоих, и Гамаль с Маликой лежали в нём рядом. Рука мужчины покоилась на ладони жены. Они жили рука об руку, и будут сожжены так же.

Люди подходили, каждый говорил негромко тёплые слова и выходил на улицу. Наконец настала пора иностранного гостя.

– Гамаль, ты знаешь, что был для меня не просто партнёром, ты был другом. Мне будет не хватать тебя, но я обещаю, что буду сотрудничать с твоим сыном. Малика, ты была светом в глазах Гамаля и поэтому, когда пришло его время, ушла вместе с ним. Я обещаю, что буду молиться за здоровье Джалиля, пусть даже мы и разной веры.

Николаус вышел, оставив Алима одного, именно он должен проститься последним и отправить родителей в последний крошечный путь.

– Отец, мама, моё сердце плачет. Моя душа рвётся на части. Но я должен быть сильным, чтобы поддержать Джалиля в трудный час. Обещаю, что позабочусь о нём, – сказал он и дал знак служителям храма.