Любовь Рябикина - Плато Лаго-Наки

И вдруг увидела Василия. Она поняла, что мужчина нарочно показался ей на глаза, чтоб успокоить. Он лежал в траве за камнем с биноклем в руках. Окуляры были направлены на соседний склон. Густой, покрытый каплями росы, кустарник прикрывал его сверху. Заметить полковника было сложно. Опыт в маскировке у него явно имелся. Глаза женщины и военного встретились. Он оторвался от бинокля и указал глазами на дверь в кафе. Она послушно направилась к двери. Уже у входа еще раз оглянулась в сторону «своего» домика. Все же накануне окрестности она видела уже в сумерках.

Склон был залит солнцем и необыкновенно красив. Даже мрачные ели казались нарядными из-за отросших молодых веточек и старых золотистых шишек на вершинах. У подножия огромного валуна, лежавшего слева от домика, сушилось на длинных веревках постельное белье, чуть развеваясь на легком ветерке. Дальше стояло странное высокое строение, с покрашенной в зеленый цвет дверью и окнами на уровне второго этажа. Справа находилось сложенное из кирпича и тщательно оштукатуренное снаружи двухэтажное здание МЧС. Там еще спали и никакого шевеления не наблюдалось.

Инга вновь посмотрела в сторону Василия. Он смотрел в бинокль на соседний склон. Судя по всему, офицер залег за камнем в темноте и за кем-то наблюдал. Полуприкрытое кепкой и кустами лицо вновь показалось ей смутно знакомым. Да и позу вот эту она уже видела. Жарова покопалась в памяти, пытаясь вспомнить, где могла видеть полковника. С задумчивым видом вошла в кафе. Поздоровалась с мгновенно выглянувшей из кухни Наташей. В руках женщины торчал здоровенный тесак. Инга улыбнулась:

– Доброе утро! Красиво здесь! У меня аж душа замерла, когда увидела окрестности. Особенно ту скалу за кафе.

Повариха отозвалась:

– Доброе! А у меня еще ничего не готово. Скала эта под солнцем красивая, а сейчас серая. Мы уже привыкли и внимания не обращаем.

Вернулась к прерванному занятию, исчезнув за стенкой. Из сказанного Жарова поняла, что повариха ничего о залегшем Василии не знает. Решила не выдавать местонахождения военного. Подошла к стойке бара и шагнула в кухню:

– Я есть пока не хочу. Могу тебе помочь. Валя с Матвеем где?

Куракина пожала полными плечами, продолжая резать капусту на доске:

– Матвей скотину выпустил и снова спать лег, а Валентина еще не вставала. Ты, похоже, пташка ранняя! Работы нынче не много будет. Отдыхай. В выходные умаешься.

Жарова улыбнулась:

– Пойду, прогуляюсь. Утро уж больно хорошее!

Наталья посмотрела на нее и предостерегла:

– Далеко не ходи. Мало ли что. Здесь заповедник и зверья всякого много. Василий про медведей говорил. Ты, кстати, его не видела?

Инга покачала головой:

– Спит, наверное…

Повариха не согласилась:

– Навряд ли. Он всегда раньше меня просыпался. Кросс бегает, а потом в ручье ополаскивается. Вода там ледяная! Я как-то предложила ему утром в бане ополоснуться. Вода-то за ночь не успевает остыть, так он рассмеялся. Мне, говорит, холодная вода нравится.

Жарова направилась к выходу, когда Наталья предложила:

– Кофе не хочешь попить? У меня тут есть молотый. Алексей иногда балуется.

Инга обернулась:

– Это было бы здорово! Хозяин ругаться не будет?

Повариха махнула рукой:

– А чего ему? Скажу, что заканчивается, еще купит! Я с тобой тоже попью.

От двери раздался голос Василия:

– Ну и меня заодно угости!

Обе женщины резко обернулись. Наталья всплеснула руками:

– Каждый раз ты меня пугаешь! Разве можно вот так подкрадываться?

Бинокля в руках Васи не было. Но брюки выше колен оказались сырыми. Полы камуфляжной куртки тоже потемнели от влаги. Влажно поблескивали сапоги и даже руки. Лишь кепка оставалась сухой, если не считать нескольких темных пятнышек-капелек. Инга вновь отметила что-то знакомое в его резковатой походке.

Наталья направилась на кухню. Военный пожал крепкими плечами, глядя ей вслед. Решительно прошел между столов. Небрежно бросил кепку на край стола и присел рядом с Ингой. Весело взглянул на нее:

– Доброе утро! Ну, как спалось на новом месте?

Она улыбнулась:

– Отлично! Спала, как убитая и ничего не слышала. Воздух здесь просто божественный! Его пить можно. – Тихо спросила: – Почему меня не разбудил?

Он оглянулся на кухню, наклоняясь к ней:

– Зачем? – Услышав шаги Натальи, громко согласился: – Эт-т точно! Воздух чистый! Чем собираешься заняться?

Вернувшаяся с заставленным подносом Наталья как раз наклонилась над чашками, засыпая в них кофе. Она не видела, как Василий коротко взглянул на Жарову. Женщина поняла и вздохнула:

– Пока не знаю. Может, по окрестностям поброжу. Ознакомлюсь.

Мужчина спросил:

– А как ты с лошадьми? Ездить можешь? Могли бы прокатиться…

Она кивнула:

– С удовольствием! Хотя давно не садилась.

Наталья поставила чашки перед ними. Придвинула сахарницу. Василий поблагодарил кивком. Повариха составила печенье и пряники в плетеных тарелках. Посмотрела на обоих и спросила:

– Может вам бутерброды с собой сделать? Колбаса еще осталась. У меня сыр есть. И прежде чем ехать, позавтракайте. Я сегодня макароны с сыром сделала.

Василий охотно согласился:

– Давай бутерброды! На природе всегда есть охота. Тогда надо прихватить еще бутылку с водой.

Втроем принялись за кофе. В дверь ввалился Матвей, подцепив ногой пустое ведро. Оно загрохотало по полу и заставило всех троих обернуться. Всклокоченный со сна, по пояс раздетый, в выгоревших камуфляжных брюках, закатанных до колена и шлепанцах на босу ногу, конюх выглядел весьма колоритно. Мускулы так и играли под загоревшей до черноты кожей. Инга сразу подумала, что подобный персонаж должен обязательно появиться в ее очередной книге. Вернув ведро на место, Низовой от порога громыхнул:

– Наташка! Еда готова?

Повариха возмущенно хлопнула ладонью по столу:

– Ты морду еще не умыл, а уже жрать просишь! Себя в порядок приведи. Ведь на чучело похож. Постыдился бы Инги в таком виде врываться!

Конюх хохотнул, подходя к столу и неожиданно обнимая Жарову за плечи. Наклонившись к самому уху удивленной женщины, вполголоса попросил:

– Скажи ты ей, что не обиделась, а то она целый день меня пилить будет.

Инга рассмеялась:

– Конечно, не обиделась! Мы же, в конце концов, не на светском приеме находимся. Наташ, не обращай внимания.

Конюх состроил Наталье козу из двух пальцев и довольно похоже промекал, показав дополнительно язык. Плечи сценаристки он так и не выпустил, продолжая стоять согнувшись. Куракина в ответ попыталась шлепнуть его по руке, но Матвей ловко отдернул ладонь. Отпустив Ингу, весело сказал:

– Пойду, умоюсь!

Почесывая рыжеватую поросль на груди, направился из кафе. Вскоре его зычный голос донесся до присутствующих даже сквозь дверь, но слов было не разобрать. Наталья обернулась на вход: