Любовь Рябикина - Плато Лаго-Наки

Инга заметила, что Василий практически ничего о себе не рассказывает, отделываясь анекдотами, зато часто смотрит на нее и взгляд какой-то странный. Это ее несколько обескуражило, но она постаралась сделать вид, что ничего не замечает. Расходиться решили лишь после того, как все почувствовали, что засыпают. Сказывался день, проведенный на ногах.

Матвей и поварихи жили в домике рядом с кафе, а вот здание, где были комнаты Жаровой и военного, находилось на другой стороне дороги. Поблагодарив казаков за отлично проведенный вечер, Инга и Василий направились к двери. Женщина выглянула за дверь и попятилась:

– Ночь-то, хоть глаз коли! Неужели у вас всегда так?

Матвей улыбнулся, махнув рукой от стола, с которого собирал мусор от рыбы:

– Да не-е-е! Зимой довольно светло. Да и в другое время часто луна всходит. Могу проводить и посветить, пока бабы посуду убирают. Жаль, фонарь один и тот еле светит…

Военный отказался, опередив женщину:

– Не стоит! Мы доберемся. Я не дам Инге споткнуться. Привык уже.

Низовой пожал плечами и не стал настаивать, отходя к Наталье и собирая вместе с ней грязные тарелки. Полковник заглянул Жаровой в глаза и кивнул на дверь, первым шагнув в темноту. Она послушно направилась вслед за ним, удивляясь, что он отказался от помощи. На несколько секунд остановилась на пороге, пытаясь адаптировать глаза к темноте ночи. Мужчина застыл рядом, и она слышала его легкое дыхание.

Женщина попыталась оглядеться в темноте, но увидела лишь светлый край неба слева от себя. Посмотрев в ноги, она не увидела даже своих серых кроссовок. Шагнула вперед осторожно, боясь оступиться и упасть. Попыталась вспомнить, какая перед кафе дорожка и мысленно выругала себя, что не запомнила этого с вечера.

Едва отошли от кафе на пару метров, как Василий схватил Ингу за руку и приблизился вплотную. Горячее дыхание коснулось ее уха:

– Я знаю, что ты сценарист и человек смелый, судя по тому, что я прочел в ноутбуке и документах. Не обижайся! Я должен был узнать, кто прибыл. Не проси объяснений. Может потом… – Он замолчал на мгновение, а затем выдохнул ей в ухо: – Сегодня ты спишь в моей комнате, а я в твоей. Обязательно запрись. Если сейчас кто-то встретится, я могу действовать по обстоятельствам?

Инга по серьезному тону поняла, что все слишком плохо и прошептала в ответ, уткнувшись губами в его ухо:

– Можешь на меня рассчитывать. Но кто ты?

Он вздохнул, увлекая ее к домику за руку. Прошептал:

– Отдыхающий, как и ты. Если бы дело касалось только меня, но тут…

Василий вдруг прервал речь и сгреб ее в охапку. Прижал к себе. Его пьяный голос резанул по ушам:

– А ты здорово целуешься!

Она просто ошалела от его слов и замерла! Широкая ладонь, лежавшая на ее плече, сжалась и разжалась и она поняла. Тут же обхватила его за пояс рукой. Весело ответила, нарочно сделав дыхание звучным и тяжелым:

– Не лучше тебя! Думала задохнусь. Губы у тебя сладкие. Пошли ко мне…

Он похлопал ее по плечу пальцами, как бы говоря: «Продолжай в том же духе», а сам пьяно согласился, повторив ставшую шаблонной фразу Андрея Миронова:

– Вы привлекательны, я… чертовски привлекателен! Так чего зря время терять?

Они спустились с дорожной насыпи, направляясь к металлическому мостику. Рука Василия существенно помогала Инге удерживаться на ногах. Ночь была настолько темной, что она не видела собственных рук и лишь чувствовала ладонью его сильное мускулистое тело, напряженное и упругое. Звезд не было, хотя с одной стороны небо становилось все светлее. Судя по движениям полковника, он видел в кромешной темноте все, а она несколько раз едва не падала. Грохотали под ногами отлетавшие камни и гравий. При этом смеялась и, цепляясь за него, громко шептала:

– Ой, если б не ты, я бы уже вся разбилась в кровь!

Сильная рука на ее плече неожиданно замерла и она сама почуяла чужое присутствие. Это был легкий скрип гравия впереди под чужой ногой. Они подошли к домику, когда Василий отбросил ее к стене, прикрывая собой. Инга въехалась в камни стены всем телом и едва не заорала от боли в ушибленном плече. Сдержала себя, поняв, что прибегут поварихи и конюх, а огласки пока стоило избежать.

Две тени боролись рядом с ней. Одна, пониже, отталкивала вторую, более рослую и здоровую. Гравий скрипел и шуршал под ногами. Фигуры дрались молча, при этом звучно сопя и хрипя. Последовало несколько глухих ударов и такое же глухое оханье.

Жарова ясно увидела взметнувшуюся руку высокого. В ней было что-то зажато, но она не разглядела, что именно, хотя сильно испугалась. В горле стало сухо. Услышала приглушенное и короткое: «Ох!». Мгновением позже не высокая фигура крепко поддела высокую в челюсть. Человек еле удержался на ногах, отшатнувшись всем корпусом назад. Инга слышала, как клацнули зубы. Василий шагнул вперед, странно скособочившись. Взметнулась вверх его рука. Второй удар развернул высокую фигуру, еще не пришедшую в себя после первого удара. Нападавший закачался, сделав несколько шагов назад и схватившись обеими руками за лицо.

Василий вновь шагнул вперед. Видимо, человек понял, что победы ему не видать. Развернулся и кинулся бежать в сторону темневшей дороги, минуя мостик и не отнимая рук от лица. Он просто перескочил через узкий ручеек. Прошло всего несколько секунд, а напавший уже растворился в темноте.

Рядом раздавалось тяжелое дыхание. Жарова оттолкнулась от стены, увидев качнувшуюся тень:

– Вася!

Он глухо ответил:

– Быстро к тебе…

Что-то шло не так даже для него, вроде бы больше знавшего о происходящем. Инга, заметив, что он покачнулся, решительно обхватила его за пояс и прошептала в ухо:

– Что с тобой? – Тут же почувствовала под ладонью липкую влагу и отдернула руку, охнув: – Ты ранен?..

Услышала прерывистое:

– Задел, сука… Ножом…

Писательница, стараясь не касаться раненого бока, втянула военного к себе в комнату. По его требованию, отданному шепотом, закрыла форточку. Проверила запор на окне. Задернула шторы и только потом включила свет. Офицер стоял чуть согнувшись вперед. Лицо побледнело. Прислонившись к косяку спиной и прижимая левую руку к боку, закрыл глаза. Почувствовав взгляд женщины, приоткрыл разом отяжелевшие веки. Прижал палец к губам, и она поняла. Взглянула ниже. На светлой тенниске, по всему левому боку, расплывалось большое красное пятно. Куртка оказалась чистой и даже не порезанной. Видимо пола отлетела в сторону при движении. Жарова решительно кинулась к тумбочке, тихо скомандовав:

– Стаскивай тенниску и ложись на кровать. Быстро! Зажми рану тенниской. Она все равно теперь на выброс.

Он послушался, дополнительно сбросив кроссовки. Вытянувшись на ее постели, тенниской прижал рану на боку обоими руками. Инга вытянула из тумбочки с мелочами захваченную аптечку. Быстро открыла перекись, йод, левомеколь, бинты и вату. Подготовив все для перевязки, подошла к кровати. Склонившись над ним, попросила: