Берегиня Форест - Я не так далеко

Дома, башенки, малые часовенки, доминиканский монастырь, площадь, заборы, лесенки, тротуары – все сделано из природного камня разных оттенков, ухоженно и прекрасно в своей элегантной простоте. Извилистые улочки стекаются вниз к проспекту Брасиль. Мелькают приятные взору каскады черепичных крыш, старинные фасады церквей с открытыми настежь дверьми, жилые дома с кованными ажурными балкончиками, уютные кафе, ресторанчики, лавки и магазинчики.

Несмотря на облепляющий снег, прохожие мужчины по обеим сторонам улиц заглядываются на красивую незнакомку, награждают комплиментами, кричат ей что-то о русалках. Одно слово – испанцы!

Она заглядывается на скучающих котов. С окон домов, из-под навесов кафе, с порогов магазинчиков с философским безразличием взирают они на мир. Одного из них, пушисто-белого, удается мимолетом погладить. Не ожидающая подобного покушения на свою персону, до смешного изумленная мордочка стремительно скрывается в подворотне, удирая на полусогнутых лапах.

– Сначала мечтаешь о большой и чистой любви, а потом у тебя появляется кот, – печально улыбается престарелая продавщица сладостей, закутанная в темную шаль крупной вязки. Наблюдая за девушкой еще издали, она сидит на складной лавочке у порога своего магазинчика и пьет горячее какао, поглаживая трехцветного любимца.

Молчаливо сочувствуя, девушка проходит мимо. Она предпочитает передвигаться по Байоне, не обращая внимания на людей. Лицо выражает не то печаль, не то задумчивость. Несколько часов пути, и вот она снова в своей ранее утраченной реальности. Да, это, несомненно, ее мир! Здесь одинаково хорошо грустить и радоваться.

Беспризорность мрачного Питера с дрянной погодой сменяется ощущением долгожданного обретения милого сердцу побережья. Уютный городок окутан продолжительной сиестой длиной в зиму. Предстоит по-новому познакомится с ним. Она – наивная, чувственная, веселая, открытая людям – познала тут незабываемые моменты. Кажется, то было не прошлым летом, а в прошлой жизни…

«Любить людей – не самый удачный способ быть счастливой» – сказал однажды Ник. Девушка цепляется за эту фразу питерского байкера и пытается найти альтернативный смысл в своем одиночестве. Это может спасти ее. Должно.

Но мысли о двух мужчинах – Таро и Карлосе – не дают покоя. О Таро вспоминается с горечью любви несбывшейся. О Карлосе думается с неясным, до конца не оформившимся ожиданием наладить нормальные человеческие отношения, не остаться врагами. Касаясь и улетая, мысли возвращаются, придавая существованию вес.

Если вдуматься, до встречи с Карлосом и Таро девушка никогда так ярко не жила и не чувствовала, не испытывала сильных противоречивых эмоций, не стремилась к полному обладанию другим человеком. И теперь она подсознательно связана с двумя мужчинами. Девушка еще не осознает этого, не отдает себе отчета в том, что вернулась сюда за продолжением…

Сводчатый потолок и стены старого испанского подземелья полностью покрыты бурым грибком-алкоголиком. Прохладно. Слегка влажно. Воздух пропитан тонким ароматом перебродившего виноградного купажа. Длинный широкий туннель скупо освещают круглые проржавелые люстры в виде колес от телеги. По левой стороне у стены выстаиваются на деревянных стояках вниз горлышками штабеля толстостенных бутылок с вином. На каменном полу сыро и скользко от крови.

Жилистый сухопарый изрядно избитый молодой парень лет двадцати дрожит у ног сидящего на стуле степенного сильно седого мужчины в дорогом черном костюме. Сидящий изучает его острым злым взором. Он недоволен. Пальцы со старыми тюремными наколками изредка постукивают по ноге.

За спиной парня стоит еще один человек, сложив руки перед собой. Тонкие ремни кобуры с двумя пистолетами по бокам перетягивают белую рубашку, обрисовывая ладно сложенное тело мужчины средних лет. Выразительные черты надменного лица разрезают длинные шрамы. Вокруг троих собрано плотное кольцо мрачных людей с оружием на изготовке.

– Лютый, по… – парень не успевает договорить, вскрикивает, корчится и умолкает. Это один из окружающей охраны резко выходит из круга и бьет ногой по корпусу. Так напоминается о праве раскрывать рот только тогда, когда к нему обратятся.

Лютому охота закурить. Скрипнув стулом, он вынимает сигару, но смотрит на бутылки и с явным сожалением отказывается от намерения. Особый микроклимат подземелья нужно оберегать. Виноделие требует уважительного отношения и заботы.

Сигара застывает у мясистого носа. Вдохнув пару раз, Лютый убирает сигару обратно, изображая сожаление. Несмотря на крайне недовольный вид, сиплый прокуренный голос звучит буднично, без единой нотки раздражения. И от того атмосфера еще больше нагнетается.

– Здоровая выдержка – явление редкое по нынешним слюнявым временам. Неплохо ты себя показал, Шрам, – намекая на то обстоятельство, что в результате ошибки на месте парня еще недавно мог оказаться человек с изуродованным лицом, Лютый встречается со спокойным уверенным взглядом того, к кому обращался. – Несмотря на то, что ты давно живешь «по понятиям», я ведь сначала на тебя подумал…

Под сводами плохо освещенного туннеля владелец ночного клуба по кличке «Шрам» ничего не говорит в ответ. Сердце бьется ровно. Душу наполняет отвращение к словам говорящего. Единственным внутренним физическим отклонением является головная боль. Сейчас бы хоть банку пива холодного ко лбу прижать.

Оба переводят взгляды, наблюдая истеричный приступ страха ползающего перед ними. Пока Лютый молчит, Шрам вспоминает о своих бойцах. Люди Лютого все здесь, окружают плотным кольцом, в то время как люди Шрама томятся тягостным ожиданием под стенами завода по производству вина.

– Что ж ты сынок делаешь? – обращается Лютый к избитому в мясо окровавленному парню тоном опечаленного родителя. – Подводишь меня. Я ведь посоветовал тебя порядочному человеку, – указывает он Шрама.

У Шрама внутри все передергивается от ненависти к говорящему, но внешне он хранит ледяное спокойствие.

– Ты меня выставил в плохом свете. Не хорошо! – вздыхает Лютый. Говорит он спокойно и вежливо, однако избитого трясет еще больше.

В каменном полу небольшая канавка. Время от времени бутылки само по себе взрываются и содержимое стекает по ней, выводя лишнюю сырость. Парень дергается, увязая в канавке локтем.

– Не губи, Лютый! Меня заставили! Я же все вернул, все рассказал! – молодой голос срывается на взвизг.

Лютый вновь переводит взгляд на Шрама.

– Говорят, Маер женился, – светским тоном замечает он. Лютый словно забывает о скрюченном у его ног парне. – С чего вдруг?