Берегиня Форест - Я не так далеко

– Потомством обзавестись пора, – глубокий голос Шрама звучит сухо и веско.

– Дети – это правильно. Сам когда женишься?

– Пока не думал.

– Начни… думать, – с нажимом советует Лютый.

Шрам молчит. Он позабыл, как заводят нормальные знакомства, ведут себя с порядочными женщинами, заводят семью, детей, доверяют друзьям, полагаются на партнеров по бизнесу, радуются простым вещам. Его образ мыслей и действий предусматривает уничтожение, искоренение слабости человеческих отношений.

– Ты, верно, знаешь о моей беде? – спокойно продолжает Лютый. – Жена не может разродиться. Опять выкидыш.

Шрам понимающе склоняет голову.

– Я так о наследниках мечтал, – скрипит Лютый.

Шрам продолжает спокойно созерцать опечаленность старой сволочи. Если бы у Лютого были дети, он убил бы их всех!..

Тут избитый парень снова не выдерживает.

– Прости меня, Лютый! Пощади! – хрипит он без особой надежды в голосе.

– Не у меня, а вот у кого ты должен сперва прощения спрашивать, – указывает Лютый на владельца ночного клуба.

Парень подползает к ногам Шрама и тут его развозит полностью.

– Сорвался я, Шрам! С кем не бывает? Бабки то позарез нужны! Семья большая, ты ведь знаешь! Такого больше не повториться! Клянусь! – торопливо говорит парень, трусливо поглядывая почти невидящими заплывшими глазами вокруг себя. Но все напрасно.

Шрам молча наблюдает истерику. Выкачать из предателя нечего, как-либо использовать дальше кроме острастки для других не имеет смысла. Ни ненависти, ни жалости к парню Шрам не испытывает. Собственная глупость завела того в ловушку. На многое ли он надеялся, кусая кормящую руку?

Вспотев, парень застывает на холодном полу. Под жестким пронзительным вниманием Шрама, он сознает свою обреченность. Взгляд стекленеет в своей неподвижности.

– Самовольничал. Пустил в расход двоих своих товарищей. Предал близких. Забрал у Шрама то, что принадлежит мне и в бега, – оглашает обвинение Лютый все тем же отстраненным тоном, так не подходящим в сложившейся ситуации.

– Микель меня взял за жабры! Малой брательник ему много должен, – плачет парень, голос вновь соскальзывает на высокие ноты. – Мы уже все из дому вынесли, продали все что смогли.

Шрам знает методы наркобарона Микеля. Тот давно роет под него. И это взаимно. Только правила, налагаемые в городе Ворами и контролируемые Смотрящим, не позволяют им прикончить друг друга.

– Прости! Такого больше не повториться! – умоляет парень.

Шрам знает, каким образом следует навсегда подавлять предательство. Знают и все остальные. Это послужит им очередным напоминанием.

– Конечно, не повториться, – говорит Шрам. Дождавшись знака Лютого, он достает пистолет и простреливает предателю череп.

На долю секунды перед выстрелом он колеблется. Можно было успеть завалить Лютого, разрядив магазин в гнусную рожу. И пусть его сразу же изрешетит бригада Лютого. Плевать, как и когда уходить. Но простой смерти старого упыря мало! Надо дать ему почувствовать всю боль и горечь поражения!

Звук выстрела гаснет, плескаясь под темными сводами.

– Погода сегодня славная! – словно ни в чем не бывало, замечает Лютый. – Зима приходит, как положено, со снегом.

В Байоне не бывает морозных снежных зим. Разве что в порядке исключения какой-либо циклон заблудится. На северо-западном побережье Испании зимы теплые, ветреные, для их климата привычно дождливые. Но Лютому никто возражать и не думает.

Шрам убирает пистолет в кобуру. Постепенно он все больше оказывается вовлеченным в мир, который сам хотел уничтожить. Лютый встает.

– Если нужен буду, ты не стесняйся, приходи. Оно по любому зачтется, – сипит старая тварь и хлопает Шрама по плечу, словно каленым железом обжигает.

Каменея, Шрам мрачно взирает вслед. «Близкие» и личная охрана вытягиваются за Смотрящим, медленно продвигаются по туннелю и, вильнув в поворот, исчезают за углом.

Обширное винное подземелье критически сужается, становится тесным и душным. Память озаряется вспышкой, ослепляет…

…много света… ярко-красной крови… криков… Лютый тогда еще не сгорбленный старик. Ублюдки! Их было четверо обдолбанных упившихся выродков, убивающих молодую семейную пару…

Прикрыв глаза рукой, Шрам стоит с перекошенным лицом. Понадобится время, чтобы унять вскипевшую боль, справиться с воспоминаниями, разрывающими на куски. Долгие годы он живет и действует в злой неиссякаемой потребности свести с Лютым счеты.

За дальними стеллажами слышаться звуки. Появляются двое «мусорщиков». Принеся с собой необходимый хозяйственный инвентарь, они топчутся в сторонке, терпеливо ожидая пока можно будет унести труп и замыть пол. Опоминаясь, Шрам уходит.

Выбираясь на поверхность, мужчина направляется к припаркованным на территории винодельни трем BMW. Два внедорожника и один представительского класса – они все лаково-черные. Агрессивность и мощь немецкого производства под стать их владельцу. У авто сгрудилась дюжина дебелых лбов. Цепкий прищур Шрама с напряженным вниманием окидывает своих. Все на месте. Двое приближенных спешат навстречу, остальные настороженно сканируют территорию по периметру.

Выдрессированные им специально, в режиме боевой готовности, они сделали все как надо. Происшествие с украденной партией оружия обернулась малой кровью. Не напрасно он подбирал себе команду. Природа наделила его интуицией и несгибаемым характером. Сегодня это пригодилось. Мрачный с дикой головной болью, Шрам отдает приказ возвращаться в Байону.

Уже наметилось утро. Близкие серые небеса плюются редким снежком в лобовое окно. Стройные ряды молодых виноградников какое-то время взбегают по обеим сторонам дороги к верхушкам пологих холмов. Короткие лозы тепло высвечивают из молока тумана. Контурные очертания невысоких гор бледнеют вдали. За ними – его город. Шрам по привычке гонит на большой скорости. Машины сопровождения стремятся держаться рядом, нервируя других участников дорожного движения.

Шрам старается не допускать оплошностей, держать слово, всегда выполнять обещанное. В их кругу репутация превыше всего. Порой за уважение приходится платить высокую цену. До сих пор у него сбоев в поставках не случалось благодаря личному контролю, неусыпной бдительности и своевременному устранению возникающих помех. Стоило отвлечься один раз, и на тебе…

Въезжая в еще спящую Байону, Шрам направляется ни к себе домой, а туда, где проводит большую часть времени. Переступив порог роскошного ночного клуба, расположенного в северной части городской набережной, он морщится. Кругом бедлам, горы пустых бутылок, битых бокалов, перепачканной посуды с разбросанной по столам закуской, остатки кокаиновых дорожек, куча растрепанных голых девиц – все это валяется, сопит, храпит и воняет.