Кристина Воронова - Охота на красивого

– Дура ты, Лера, – устало сказала Аня. – Такого в реальной жизни никогда не бывает. Это всё любовные романы – нельзя же воспринимать их всерьёз! Ты живёшь в плену иллюзий. А мир штука жестокая. Надо брать то, что дают. И тогда, когда дают. А ты упустила свой шанс, поздравляю!

– Спасибо! Знаешь, я очень счастлива, что успела сбежать от этого насильника. Извини, но на принца моей мечты он даже отдалённо не похож.

– Слушай, у тебя куча комплексов. Может тебе в следующий раз, когда будешь знакомится с мужчинами, выпить водки? Или покурить чего-нибудь покрепче?

– Не знаю, – Лера тяжело вздохнула. – Может быть, мужчины не для меня?

– Может тебе уйти в монастырь? По крайней мере, там твоя невинность будет всех безумно радовать. Хоть польза какая-то от воздержания будет. Ладно, я бегу к своему любимому, мы едим в Прагу на неделю. Представляешь, он мне за пару дней загранку сделал! Правда, кучу денег выложил. Так что я теперь модная – еду за границу!

– Для меня заграница – это всё-таки Америка, Англия или Италия, – с явной завистью заметила Болецкая.

– Ты и в Москве никогда не была! – фыркнула Аня, прекрасно разобравшись в её чувствах. – Так что молчи уж! Так что созвонимся дней через восемь. Я обязательно привезу фотки и всё тебе покажу! Обещаю – ты просто сдохнешь от зависти!

Выговорившись, девушка немного успокоилась, хотя её по-прежнему терзала острая зависть. На этой почве у неё даже изжога появилась. Желудок противно заурчал.

Она зябко обхватила себя тонкими руками и отметила, что её до сих пор трусит. Она побежала на кухню, дрожащими пальцами налила себе успокоительного и быстро выпила его.

«Что ж, теперь мне должно стать легче!» – решила девушка. «Нет, но почему все мужики – такие свиньи? Какое он имел право предлагать мне ТАКОЕ в первую же нашу встречу? Ах, да, он же, скорее всего, и хотел ограничиться только этой встречей… Чтобы завтра на этой же дискотеке подцепить себе кого-то другого… Ещё одну одинокую дуру, которая настолько сошла с ума, что мечтает о принце!» – с горечью подумала она.

Перед её внутренним взором появилась счастливая Анюта, которая уезжает за границу – пусть и в ближнее зарубежье. А она… она торчит здесь. До скончания века. И до конца своей нелёгкой жизни будет любоваться отвратительными многоэтажками, осточертевшим Крещатиком, и теми же самыми парками, которые, скорее всего, к её сорока годам будут полностью вырублены, а на их месте построят такие же ненавистные многоэтажки. Словно могильники для живых.

Девушка вдруг ощутила себя заживо похороненной. Пленницей какой-то картины, где её нарисовал бездарный художник, заключив в плен рамки и закрыв стеклом для верности – что б не сбежала.

«Никогда, никогда мне не вырваться из плена банальности и каждодневного повтора, как в фильме «День сурка»!» – эта мысль добила мозг, как дятел – дерево.

Впрочем, дятлы, как подозревала она, тоже вскоре вымрут. И вообще все умрут, кроме толстых дядь-бизнесменов, которые будут ездить по городу в наглухо закрытых лимузинах, с кислородными масками на своих свиных мордах.

Ведь, вырубая деревья, эти люди-доллары как-то не связывали их наличие – или отсутствие – с воздухом.

…Быстренько собираясь на работу, Лера вдруг осознала, что безбожно опаздывает. Она затравленно глянула на часы и, накинув то, что первым подвернулось под руку, и соответствовало погоде, – кинулась вон из дома.

Подбегая к остановке троллейбуса, девушка увидела, что он уже вот-вот отъедет. Она ускорила бег, словно шла на олимпийский рекорд. Догнала, вскочив в него в последний момент. Сразу же за ней двери закрылись.

Ей удалось найти свободное сидение и сесть. Неожиданно ей стало очень плохо – начались рези в нижней части живота; боль была такой сильной, что девушка едва удерживалась от крика.

На работу она всё-таки успела. Не утерпев, рассказала начальнице о болях.

– Ничего, поболит – и перестанет, – равнодушно заметила та, пододвигая к ней кипу толстых папок и несколько листиков с актами. – Вот, будете акты писать.

Лера знала, что писать акты – это работа Анны Митрофеевны, но спорить не стала. В конце концов, если кто-то начальник, то ты просто обязан быть дураком!

«Ты начальник – я дурак, я начальник – ты дурак», – вспомнила Лера известную советскую пословицу. И принялась трудиться, стараясь не обращать внимания на свои страдания. Она привыкла справляться с болью по известному методу: поболит – перестанет. Но боль не переставала и даже усилилась. Вот тогда Лера не на шутку перепугалась, вдруг подумав о смерти.

Когда наступил обеденный перерыв, она оделась и кинулась в студенческую поликлинику. Те ведь всё-таки находилась ближе, чем её родная поликлиника. Там девушку не хотели обслуживать, так как она была заочницей, но, ошалев от страданий, Лера вдруг обрела несвойственную ей настойчивость и наглость. Её осмотрели, толстая врачиха радостно произнесла: – Будут резать. У вас аппендицит. Сейчас вызовем скорую. Она продемонстрировала ей градусник: – Видите? У вас поднялась температура и другие симптомы совпадают.

Леру посадили в коридор ждать приезда скорой вместе с ещё одной девочкой, у которой была язва. Девочке было восемнадцать, и она обладала хорошенькой физиономией и громадными коричневыми синяками под глазами, которые портили весь эффект. Девушка тот час же выудила из кармана мобилку и начала звонить родным. Лера поглядела на неё с некоторой завистью. Лично ей никак не удавалось скопить денег на мобилу, всегда находились более важные и необходимые ей вещи. Или она снова наговаривала на телефон астрономические суммы, и все свободные деньги уходили на оплату счетов.

Ей вдруг почудилось, что она – на необитаемом острове. Покинута всеми.

Наконец, прибыл врач. Он быстро осмотрел её, нажав на нужные точки живота. – Да, аппендицит, – безапелляционно объявил он ей. – Будем резать.

Лера похолодела. Она ужасно боялась всяческих операций. Наверное потому, что за всю жизнь пережила только вырезание гланд. Хотя она мало что помнила из своего детства, в основном короткие обрывки, но эта зверская сцена встала перед её глазами, как яркий кадр из фильма. Она сидит на кресле, её руки и ноги привязаны. На коленях разостлана простыня, ей просят плевать туда кровью. Простыня вся в крови, как будто на ней кого-то прирезали.

Их посадили в скорую. Лера очень хотела попросить у новой знакомой Ксюши мобилку, чтобы позвонить матери, но постеснялась. Она всегда боялась стать для кого-то обузой.

В больнице их отвели в комнату на первом этаже, где стояло множество кушеток. Им предложили лечь. А потом молодой, довольно симпатичный хирург, снова ощупал их животы.