Татьяна Иванько - МилЛЕниум. Повесть о настоящем. Том 3

– Зачем это… – лепечу я, чувствуя, как бледнею уже вполне натурально.

Захарчук смотрит на меня по-прежнему, будто хочет насладиться моей реакцией, и последней кладёт фотографию, на которой я и Кирилл на Арбате… а встреча наша была позавчера…

– У меня есть картинка куда более интересная, чем эта, где вы с профессором Легостаевым просто идёте рядом. Показать? – он смотрит на меня, потом прячет фотографии: – Вы красиво целуетесь… – он пять смотрит на меня. – Все эти люди убиты по прямому или косвенному распоряжению вашего сожителя Стерха, думаете, он пощадит вас и особенно вашего бывшего свёкра, когда увидит ваш с ним красивый эротичный снимок?

– Зачем вы пугаете меня? Я всего лишь слабая женщина, – я говорю дрогнувшим голосом.

– Вы не слабая женщина, вы любовница крупного преступника и я прошу вас помочь мне… – вытянув губы в ниточки, цедит он, теряя терпение от такой дуры как я, – помочь нам уберечь его от ещё больших преступлений…

Я не волновалась, как мне казалось, после того как Захарчук ушёл. Но меня затрясло так, что я едва дождалась Игоря. Я думала только об одном: поскорее поговорить с ним. Но только как это сделать? Как быть уверенной, что нас не слышат эти захарчуки…

К счастью, Игорь приехал сегодня за мной. Как всегда охранники, сверкающая лаком, похожая на чёрный кусок мыла, машина. Игорь улыбнулся своими невозможными глазами, из глубины салона глядя на меня… Я села рядом с ним, близко к нему. Я притягиваю его к себе, я хочу, чтобы он поцеловал меня. Мы не целуемся при охранниках никогда, я хочу, чтобы Игорь понял, что сегодня, сейчас, всё не так как всегда…

Я понял. Я сразу по ней понял, что случилось что-то. И поэтому я услышал сразу то, что она прошептала мне в самое ухо, но так тихо, что я сильнее почувствовал её дыхание на моей щеке, чем звук её голоса:

– За тобой следят ФСБэшники…

Я посмотрел в её лицо. Она увидела, что я всё услышал, и кивнула… Я приложил палец к её губам, тёплым, мягким… что ж, пусть парни думают, что мы с ней не в силах терпеть до дома, и я поцеловал её снова, вполне наслаждаясь процессом…

Мы вошли в подъезд, возле которого нас каждый день оставляют гориллы охранники. Я посмотрел на Лёлю, хочу, чтобы она поняла, что мы поговорим, как только войдём в квартиру, там жучков нет, в этом я уверен. Пока мы своими «заячьими» путями доходим до двери моей квартиры, я держу Лёлю за руку. Я сжимаю её, ставшую холодной от волнения, руку.

– Не бойся, – только и сказал я, обернувшись к ней. Лёля смотрит на меня, зрачки разошлись до самых краёв от волнения. «Не бойся» слабое утешение и я понимаю это.

– Ты должен рассказать мне всё. Всё абсолютно, только так я смогу…

Мы вошли в квартиру. И, заперев дверь, я включил электронный глазок, который не использовал ещё до сих пор. Эта миниатюрная камера, установленная высоко над дверью в мою квартиру, на экране компьютера я могу видеть то, что у моих дверей, ещё две камеры смотрят во двор и на улицу напротив окон. Я установил эту систему с тех пор как начал мою двойную жизнь, но никогда не включал, только в самом начале, в тестовом режиме, как говориться. Теперь пришло время этой системе начать работать. Хорошо всё же, что «играть в шпионов» я начал заранее.

И всё же говорить в любой комнате об этом опасно, они могут знать, где я живу, и снимать звук с оконных стёкол. Поэтому я, сбросив верхнюю одежду в прихожей, я оглянулся на Лёлю, и мы ушли в ванную.

– Ты думаешь, что в квартире…

– Нет, – я включил воду. – Но мы не должны рисковать.

Лёля достала коробочку с микрофонами из кармана и отдала мне. Я посмотрел на неё:

– Где сказали прикрепить?

– Везде, где смогу.

– Испугалась? – я посмотрел на неё.

– Испугалась? – Лёля не поняла, похоже. Правда не боится? – Что они мне сделают? Я за тебя испугалась. Ты… ты всё расскажи мне. Всё подробно и до конца, тогда я смогу не проколоться, я сегодня только потому и не подвела тебя, что чуть-чуть в курсе твоих дел.

– Это опасно.

Но она смотрит так, будто я говорю несусветную глупость. Я понимаю, что она права. Удивительно, но в ситуации, когда я, кажется, должен был бы опасаться дать ей информацию в руки, я доверился ей полностью. Здесь, в ванной под шум воды я рассказал всё, всё, что я делаю сейчас, над чем работает и чего уже добилась моя команда. Чего стоит каждый офицер ФСБ, из принимающих решения. И что я ищу и найду, как подобраться к тому, кто сможет использовать собранную мной информацию и, может быть, ему я понадоблюсь, как был полезен когда-то Гаранину.

– Так вот почему… – проговорила Лёля, расширенными зрачками глядя на меня. – А… тебя не могли предать те, кто работает на тебя? Откуда узнали, за кем вы следите? – Лёля сидит на табурете, куда мы обычно кладём одежду, раздеваясь здесь. А я сижу на полу, подняв колени. Я посмотрел на неё снизу вверх, похоже ей и в голову не пришло «предать», как она выражается меня. Мы будто на фронте. Но разве это не так? Разве те, против кого я веду игру лучше тех же фашистов?..

– Почему ты… почему ты не сдала меня?

Лёля засмеялась:

– Как же я могу предать мою «Любку Шевцову»?

– Что, не пугали тебя?

– Пугали… – она опустила голову, мне не хочется думать о том, ЧЕМ её пугали. И она спросила: – Ты… убивал людей?

– Сказали, что убивал?

Она смотрит так, что солгать я не могу:

– Своими руками никогда, – сказал я, опуская голову. Я не хочу, об этом говорить, не хочу, чтобы она знала, что я всё же монстр… Но она должна всё знать, всё до конца, иначе, и тут она права, она не сможет помочь по-настоящему.

– Много? – Лёля бледнеет и глаза во всё лицо, громадные, чёрные от зрачков.

Это непросто – выдержать этот её взгляд.

– Разве важно сколько, если был хотя бы один? – я потёр лицо, будто меня щекочет что-то, будто нервная судорога сводит мои черты, опустил голову, не в силах выдержать её взгляд.

Я не боюсь, что она сдаст меня из-за этого. Я боюсь, что стану ей противен… Я вырвал её из её счастливой жизни с тем, кто ей походит, кого она любит и привязал к себе, опасному во всех отношениях типу с руками, обагрёнными кровью… Правильно всё же, такие девочки как она не водятся с такими, как я…

Но она всё же… всё же подошла ко мне и опустилась рядом. Ладони на плечи. Уже тёплые, не ледяные как перед этим… И глаза не холодят.

– Почему ты… почему ты не сбежала ещё?

– Потому что ты доверяешь мне… – ответила Лёля.

Теперь наша с Игорем жизнь стала ещё более странной, чем раньше. Ко всем прежним конспиративным штучкам, добавилась ещё необходимость время от времени вести очень глупые разговоры.

Игорь купил комнату в квартире в том подъезде, куда мы входили с ним, оставляя охрану, все должны «знать», что мы здесь живём. И здесь мы разговаривали о том, что я купила сегодня, что я делала на работе, что мы будем делать вечером… спектакль становится частью нашей жизни.