Виктория Падалица - Эффект бумеранга. Часть вторая

– Наверное, ее не будет. Свадьбы этой. – я опустила взгляд и глубоко вздохнула. Стыдно мне. Роман меня, идиотку, теперь стороной обходить будет. Небось, жалеет, что жениться на мне хотел и что дочка у нас есть общая. – Если Роман захочет, то я соглашусь. Но он вряд ли захочет, потому и я не хочу настраиваться на хорошее. Лучше уж не надеяться, чтобы потом не огорчаться…

– А почему он должен передумать? – мама, встрепенувшись, погладила меня по голове. – Ромка же не из тех павлинов, у кого семь пятниц на неделе. Правильно я поняла, Любаш? Они с Женькой твоим разные?

– Ромка другой, не такой как Женя. Так ты решила с ним попробовать налаживать контакт, Даша? – Любовь Михайловна, услышав в моих речах то заветное, сразу повеселела. – Я так рада за вас, мои милые. Простила его? Ну или…

– Я просто согласна выйти за Романа. Насчет «простить» пока не думала. Это и многое другое нужно решать на трезвую голову. Но зато теперь мы оба виноваты, а не только он. Вы уж извините, но это я так, к слову. – налила себе вина, которое теперь стояло на столе взамен распитому коньяку, и, осушив рюмку залпом, даже не поморщилась. Незаметно влезла в меня та порция, надо бы повторить, а то и вкуса почувствовать не успела.

Не могу сказать ни себе, ни им, что простила Романа. Не простила, и ему ничего внятного не ответила. Просто смолчала, потому как не хотела его обижать. И так вон, что вычудила со своим внезапным вторым дыханием и пьяным рассудком, который руководил моим поступками, а теперь со стыда сгораю… Сейчас-то я понимаю, что сглупила, можно было как-то иначе попытаться искоренить в себе чувство неловкости и победить страх.

В итоге, я показала себя не с лучшей стороны, но, тем не менее, дело уже сделано, и назад время не повернуть. Женщину, как говорится, украшает ее слабость и женственность, а мускулинность, навязанная извне, отбирает то естественное, что нам, женщинам, присуще и дано самой природой. Именно женская слабость привлекает сильных мужчин и побуждает их проявлять заботу и внимание.

А моя же слабость и женственность приказали долго жить. И теперь мы с Романом оба монстры, потому я и не строю из себя ангела, у которого однажды насильно отобрали и сожгли крылья на моих же глазах. Не ангел я, и никогда им не была. Все мы люди не без греха, но по сути, в чем-то я куда хуже Романа. Он хотя бы всегда жил правильно и оступился всего лишь раз, а я только и делаю, что допускаю ошибки. Сколько себя помню, мама меня практически не хвалила, только отчитывала. То я не так сделала, это не так… А я не исправлялась, просто шла напролом, терпела придирки и показывала при этом, что мне все равно. На самом же деле мне не хватало похвалы всегда, потому и выросла я такой твердолобой.

Сейчас так и подавно хвалиться нечем. Не поймут они меня, если скажу, как все произошло на самом деле, и откуда на моей кофте взялась кровь Романа. Боюсь даже глядеть, что стало с пуховиком, если и на кофту попало немало.

Бедный Роман… С другой стороны, у мужчин кровь не обновляется, а я ему, считай, дала шанс избавиться от всяких там гадостей, что в его крови поселились. Теперь почувствует себя лучше…

Успокаивай себя дальше, Дарья. Ты даже не знаешь, выжил он или нет. Идиотка… Надо было хоть кольца не надевать. Поздно раскаиваться и думать, как надо было поступить, когда самооценка твоя упала и находится где-то между полом и земным ядром, а Роман уже пострадал. Руки мои до сих пор пламенем горят. Кажется, я их отсушила, а потом слишком долго подержала в снегу, хоть и не чувствовала холода, иначе бы вытащила их и не издевалась над собой. Жарко мне тогда было настолько нестерпимо, что разделась бы догола, если бы не Роман, который стоял рядом и обнимал меня, не давая этого сделать. Но сейчас это жгучее ощущение мало-мальски, а прошло. Огонь внутри погас, оставив взамен чувство опустошенности и никчёмности; обугленное пепелище вместо души, пустое и нафиг никому не нужное.

Это ведь правда. Я никому не нужна, даже себе.

Мне страшно оттого, что я могла убить и при этом чувствовала отраду и необычайный прилив сил. Я способна улыбаться и при этом наносить удары. Сегодня руками, а завтра в руках моих может оказаться нож…

Эта жуткая истина хлещет больнее любой, даже самой жесткой плети, да и зародившийся во мне процесс проявления жестокости как способа утвердиться перед другими, печален, но уже необратим.

Я знаю, что смогу повторить это снова, но смогу ли сдержаться, если в следующий раз почую, что жертва проявила слабость, развязывая мне этим руки?

Тяжело это признавать, но, победив один страх, я заимела другой. Я начала бояться саму себя.

Только маме и Арише я нужна такая дурная, и то пока они не узнали, что я наделала, когда ненадолго отлучалась.

Мама, выложи я ей правду с порога, сразу дала б мне по голове, затем бы связала и вызвала неотложку, чтобы меня, неуравновешенную психичку, оградить от ребенка и пролечить как следует до состояния безобидного овоща. Если б не выбила из меня дурь самостоятельно, а она вполне на это способна…

Раздумываю о насущном, перетираю все это по нескольку раз и начинаю потихоньку понимать, что мы с Романом не такие уж разные люди, если присмотреться повнимательнее. Роман тоже никому не нужен, кроме матери, брата и Арины.

Мы похожи с ним не только в этом: мы оба неправильное, оба дикари по отношению к нормальной человеческой любви и заботе. Нас предали и продолжают предавать, нас как не понимали, так и не понимают; а мы, как можем, так и влачим свое существование, невзирая на камни, попадающиеся на пути, и об которые мы то и дело спотыкаемся, но все равно движемся вперед.

В данный момент мне кажется, что мы с Романом подходим друг другу, причем идеально. Мы будто две половины одного целого, как бы дико и неправильно это не прозвучало. Вполне возможно, что завтра я проснусь с этой глупой мыслью и первым делом покручу у виска и посмеюсь с самой себя.

А возможно, что и нет. Потому что мне так думать комфортно и просто, мне хочется знать наверняка, что я, наконец-то, села в свой поезд, на котором доберусь до конечной станции, и не будет больше никаких пересадок. Мне нравится видеть в Романе образ того человека, который создан только для меня и любит только меня, проще представлять, что Роман и есть тот самый принц, которого ждала. Причина этому вполне логична: ведь я замуж за него иду, жизнь с ним связываю, да и дочь свою единственную родила от него же. Как тут думать иначе, когда судьба сама все решила за нас?

Только бы Роман не передумал… Я бы на его месте бежала куда подальше от такой жены, которая может и задушить ни с того ни с сего, и яду подсыпать, припомнив старые обиды, и топором зарубить, пока спит.