Мари Усевич - Голос 1

На счастье Картера злостных сплетней не ходило, потому что тогда бы ему пришлось закрывать лавочку, приносящую стабильный денежный доход. И так длился год, пока о нем не разузнал Пирс – сын местной шишки, который слишком занят развитием бизнеса, чтобы распыляться еще и на учебу. Но Картер отдавал ему должное. Пирс был грамотным парнем, но ночная жизнь и начатое дело по развитию ночного клуба отнимали у него все свободное время до такой степени, что тот перестал углублять знания. Со временем IQ Пирса остановилось на одном интеллектуальном уровне, а амбиции росли. Картер был для него находкой и вскоре Картайзера заметили, стали приглашать на различные конференции и заседания, где углубленно и подробно обсуждались те или иные темы, смежные тематике его уникальных работ.

Шло время и в своем инкогнито Картер уже не сомневался. С имеющимся багажом знаний парень с легкостью путешествовал по факультетам: переводился, потом понимал, что не его сфера, и через полгода, сдав необходимую разницу в дисциплинах, вновь искал себя в новом направлении. Но было одно очень весомое НО – страсть к знаниям, а не погоня за высшим баллом. Это как восхищало, так и связывало руки женщине, которая находилась на грани отчаяния. Холодность Картера временами оскорбляла Анжелу, подстегивая и аккумулируя силы в достижении единственной на данный момент цели – поиск доказательств против любимого студента.

Несмотря на большую секретность, через несколько месяцев активной деятельности парня, Анжела все же нашла за что зацепиться, и с этого дня ее жизнь стала легче, душу грели фантазии по приручению Картера, хоть и имели вид шантажа. Это был прогресс, когда она перешла на новый уровень – удержание парня на коротком поводке. Затем она планировала привлечь его к себе, как к женщине, и сделать своим мужчиной, ведь жажда обладания им росла у Анжелы в геометрической прогрессии. Это была сжигающая страсть, которую она не всегда могла скрыть от окружающих. И все же настал момент, когда сталь лопнула и сильная, успешная и привлекательная женщина научилась рыдать в подушку, понимая свою беспомощность и слабость перед молодым мальчиком, который смеет одним взглядом рушить надежды и показывать равнодушие.

Условия Анжелы были ясны и однажды озвучены неожиданно в лоб, то есть если Картер хочет и дальше продолжать обучение, то распространение пикантной информации о продаже письменных работ будет для него фатально. Анжела сильно рисковала, намекая на отчисление, ведь по сути даже больше чем он этого боялась. Картер стал ощущать себя как на горячих углях. Не хватало еще подмочить репутацию в самом конце пути к мечте! А мечтал он не только о высшей точке в обучении – получения звания доктора в той области, которую он так долго выбирал с большим трудом, так как чувствовал в себе силы познавать гранит науки бесконечно, но и о преподавательском деле в стенах родного ВУЗа. Картер три года блукал по разным факультетам, точно не понимая своего внутреннего Я, и его желания остановиться на чем–то конкретном. Единственное, что его тормозило в прыжках по факультетам – медицинское и романо–германское направление. Перед этими ветвями в науках он конкретно пасовал.

Анжела все больше стрессовала, читая в глазах парня арктический холод и непреклонность. Это убивало в ней сильную личность, вызывая все большую зависимость в успокоительных. Женщина продолжала неоднократно давать понять, что готова молчать, если он позволит узнать его поближе, и это поближе ему не хотелось знать даже на йоту.

И сейчас, переступая порог ее кабинета, парень так и не определился с ценой, которую готов заплатить за свою ничтожную просьбу, которая не выходила у него из головы ни днем, ни ночью.

– И кто же это собственной персоны!? – радостно воскликнула женщина, стараясь схватиться за что–то, чтобы тремор ее рук не был заметен. Но попытки скрыть очевидное придавало еще большей нелепости ее податливому телу, которое вблизи Картера таяло как свеча.

После бессонной ночи, когда идеи о разоблачении Пирса изрешетили сознание Картера, уши его немного завернулись, и в них нещадно зазвенело от развязности и наглости Анжелы, но нужно было держать лицо, с трудом натянутое улыбкой.

– Действительно, я… – И почти смело протянул ей свою руку для легкого пожатия, которое на эмоциях грозило перерасти в крепкие объятия со стороны женщины. Беда женского пола была в том, что парень за все годы так и не научился поддаваться и по–мужски реагировать на женские чары. Тут подай хоть топ–модель – реакции ноль.

Женщина должна была усвоить, что дружба с Картером – уже слишком много для нее, но кто бы прислушивался к внутреннему голосу…

Анжела минуту заколебалась, предвкушая первые прикосновения к своей мечте. Поэтому когда их руки сцепились, женщина не спешила отпускать теплую и мягкую ладонь парня. Рука Картера была сухой, а взгляд цепким, и это говорило о том, что он по–прежнему не пробиваем, и ее атака может быть вновь с легкостью отражена. А этого нельзя допускать! Но тем не менее он здесь! Что же такого случилось? Может быть, он все–таки здесь не как студент, жаждущий знаний, а жаждущий ее ласк мужчина, пораженный стрелами Купидона точно в цель? Но Анжела была слишком умудрена жизнью, чтобы повестись на свои навязчивые мысли.

– Кофе? – предложила она, практически не скрывая свою искреннюю радость от его визита. Несмотря на надменность, которую она всегда старалась держать, ей больше всего на свете хотелось прижаться к его могучей груди и выполнять все его заветные желания. Но, к сожалению, Картер был не из таких…

Анжеле было за тридцать. Она была эффектной аппетитной брюнеткой с манящими кукольными чертами лица и соблазнительными формами. Сегодня женщина была в темно–синем платье классического покроя, но почему–то как всегда впритык по фигуре, что само по себе не стыковалось с дресс–кодом преподавателя. Но с ее четвертым размером груди и стройными ногами трудно следовать соблюдению стандартных требований, ведь природа требовала показать весь свой арсенал ловушек для поимки мужчины. Яркая внешность и дикое желание стать альфа–самкой в радиусе десяти миль диктовали свои правила, заставляя верить в то, что сексуальность не уничтожить, что не одень. А надевать балахоны или мешки из–под картошки на божественное тело как минимум преступление. Ректор молча закрывал глаза, вероятно, потому что иногда сам позволял себе косые взгляды на коллегу, будто сошедшую с подиума. Поэтому полная свобода в выборе одежды у нее была в кармане с первой же минуты, как только сердце самого руководителя ВУЗа сделало первый нереальный кульбит за грудиной.