Мари Усевич - Голос 1

Кристина сразу же кинулась мерить темно–бордовую мини–юбку и ажурный черный топ с мерцающими камушками по верху лифа и бретелек. Виктория засмотрелась на невиданную красоту, но тут же отметила, что для себя бы такое не выбрала.

– А твой парень разрешил бы тебе такое надеть в клуб, когда ты идешь с подругой?

Кристина снова сверкнула глазами недоумевающим взглядом:

– А почему должен запрещать? Он мне пока никто, и неизвестно станет ли кем–то, поэтому… А ты что, уже мысленно готовишься к патриархату и тирании? Нет! Мой мужчина даже мысли не допустит, чтобы мне что–то запрещать! Девушку имеет право раздевать только тот, кто ее одевает…

Острота шутки была оценена Викторией, но смешного по итогу оказалось мало, потому что от подруги разило легкомыслием по отношению к Джону.

– А как же…

Ответ подруги был более чем исчерпывающим. Зачем задавать вопросы, которые в ответ вызовут лишь хохот? Возможно, такая модель поведения устраивает их обоих, поэтому зачем пытаться лезть со своими представлениями о взаимоотношениях в чужую пару? Но, тем не менее, осталось очень много вопросов.

– Хорошо, – непонятно с чем согласилась Виктория. – А что в твоем представлении ревность? Это жгучее желание мужчины, чтобы смотреть и обладать мог только он?

– Что? Мы современные! Это чувство вымирает с появлением истинного доверия. А Джон мне доверяет. Он говорит, что шлюха и в монашеской мантии будет оставаться ею.

Виктория оторопела. Все–таки подобные разговоры уже присутствовали в этой паре. И это радовало, потому как ветренная Кристина все–таки старается быть честным и преданным человеком, и, безусловно, заслуживает достойного отношения к себе. Главное, чтобы эти вызывающие модные наряды не оказались красной тряпкой для накаченных алкоголем и, не дай бог, наркотиками посетителей клуба, куда они сегодня подмазали лыжи.

– Ты уже выбрала что–нибудь? – поинтересовалась Кристина, не отрывая взгляда от своих ровно подведенных глаз, и повернулась к Виктории, которая держала в руках оливковый комбинезон из натурального шелка. – Нравится макияж? И, кстати, наряд не вызывающий. Так только кажется. Со скромными стрелками на глазах и блеском для губ будет выглядеть невинно.

Виктория не совсем разделяла уверенности Кристины, но вещи и правда были бомбическими.

– А можно надеть вот этот сарафан?

Приталенный сарафан цвета фуксии сидел на девушке как влитой. Сверху он с достоинством подчеркивал небольшую грудь, придавая ей визуальной полноты, и скрывал под воланами низа узкие бедра. На последнем месте работы Виктория сильно уставала и в перерывах не всегда успевала полноценно поесть, хотя и работала в кафе, занимая должность помощницы самого шеф–повара. Девушка, наверное, что–то делала не так, ведь по идее повара всегда сыты, а на практике оказалось иначе.

Десять часов на ногах с ножом в руках у разделочных досок, на которых беспрестанно что–то рубилось или измельчалось, и бесконечная гонка в желании выполнять работу в ногу с заданиями шефа изматывали Викторию. Но летний сезон всегда и везде был одинаковым во все времена. На отдыхе люди много едят и еще больше пьют, а в их курортном городе рядом с океаном лето было бесконечным. Силы были на исходе. И в тот момент, когда мама сообщила Виктории, что отец снова попал в больницу, девушка в тот же день ушла из кафе, оставшись в хороших отношениях с хозяином заведения, который, как и все, не любил сюрпризов и с тщательностью подходил к замене персонала. А спустя считанные часы Виктория уехала домой.

В отчем доме обстановка оказалась напряженной. Дикие мысли, подпитанные материнскими причитаниями на счет состояния здоровья отца, изводили девушку, и моральная нагрузка оказалась еще более губительна для внешнего вида Виктории. Девушка умудрилась еще сильнее похудеть. Но сарафан был божественным. Он скрывал что нужно, а про подчеркивание невыдающихся достоинств уже речь не шла.

Виктория отчаянно хотела учиться в лучшем университете, и поэтому настраивала себя на волну студентки, потому как верила, что мысли материальны и Бог сжалиться над ней, подкинув недостающую сумму. Виктория боялась подумать, каким образом ей может повезти, но, тем не менее, сегодня вечером она пообещала себе забыть о своих проблемах и о том, что может лишить ее всех шансов на мечту.

– Клево! – ахнула Кристина, глядя на соседку по комнате. – А теперь садись, я буду колдовать над твоим макияжем. Не зря же я ходила на курсы визажистов. Играть с тенями я могла уже, наверное, в утробе матери. Я всегда удивляла своего препода, и он прощал мне многие огрехи. Пусть я так и не освоила ровные стрелки, зато твое лицо останется в памяти всех присутствующих в клубе парней!

– И что это за игра цветов?

Кристина задумалась, и, закатив глаза к потолку, ответила:

– Видела когда–нибудь перья павлина?

– Ну да, что за вопрос? И?

– А то, что природа постаралась от души, чтобы сделать каждый элемент в окрасе перьев птицы магнетическим для самок! А мы сделаем тоже самое с нашими глазам, чтобы быть неотразимыми для человеческих самцов!

– Ты меня пугаешь… – прошептала Виктория, видя азартный блеск в глазах подруги.

– Пусть они бояться тебя и твоего колдовского взгляда, – деловито отметила Кристина. – Пусть подохнут от нестерпимого влечения! По словам моей знакомой, там почти нет достойных, поэтому чего их жалеть? А если и попадется такой, то тебе же и лучше! Блесни умом, как ты это умеешь, – посоветовала она, нанося основу для макияжа спонжем. – Пожалуйся на нехватку средств, чтобы оплатить учебу и тогда, может…

– Перестань! – шикнула Виктория, зажимающая уши руками. – Не могу слышать этот бред! Ты серьезно?

– А почему нет? – легкомысленно округлила глаза Кристина. – Добрая часть из учащихся на последнем курсе парней легко прогуливают по несколько тысяч долларов в месяц, шарахаясь по клубам и балуясь то алкоголем, то наркотиками. Если кто–то и захочет помочь тебе, то определенно в конце жизни Бог обязательно ему простит алкоголизм и падших женщин.

Виктория не стала возражать, погруженная в далекую от своей философию соседки по комнате. Пока Кристина азартно махала кисточкой по всему ее лицу, сама же Виктория пыталась припомнить, что на счет расчета в отношениях думает ее любимая поэтесса Юлианна… Виктория была уверенна, что читала стихи с подобным содержанием, но так и не смогла припомнить, потому как Кристина то и дело вырывала ее из задумчивости своими оханьями и комментариями о предстоящем вечере в ночном клубе.

– Если клуб такое злачное место, наполненное развращенной и недостойной молодежью, то зачем мы туда идем?

Кристина вновь закатила глаза: