Шпилька С.В. - Вся правда о её муже

Разве её одноклассницы думали о завтрашнем дне? Что делать после выпускного? В техникум? А после? Жизнь ведь одна, так? Или нет? Она не знала ответы и ее мама тоже. Это было и не важно, вороне нужно было лететь, крылья давно отросли, набрались силы и просились на волю. Ждать дальше, ждать еще было невыносимо, и Катя взяла билет на поезд «Нижний – Москва». Родителей не спрашивала, предупредила, конечно, и пошла собирать вещи. Уже тогда в одиннадцатом классе все для себя решила.

И вот она здесь, в этой самой точке, у нее все вышло. Все было хорошо до тех пор, пока картинка идеальной жизни не растрескалась. Она была из стекла, оно осыпалось прямо ей в сердце. Откуда взялся такой конец в ее истории? Ответа опять нет, надо вспоминать. Все по порядку.

В детстве бабушка рассказывала ей маленькой про ангелов. – «У одних он сильный и всегда держится рядом. Другим достался бракованный, он ослаб и не умеет близко к земле летать. То ли разучился, то ли небеса притягивают сильнее. Правду тебе никто не расскажет, ее никто не знает». – «Ба, а как проверить, какой у тебя ангел сильный или слабый?». Бабушка сердилась и строго выставляла палец. – «Проверять опасно, Катя! Даже не вздумай!».

На всю жизнь запомнился ее строгий палец, и в ангела Катя до сих пор верила. Иначе кто, если не он, ей во всем помог?

Сбылось все и сразу. Поступила в ГЦОЛИФК, будет пловчихой. А что совсем неплохо, поживет в столице, на людей посмотрит. Вышла замуж. По глупости думала, что нос родне урыла, а нет! Никого это не удивило. – «При такой-то внешности, Катюнь, а ты не поспешила?». Муж носил на руках, как и мечтала, жаль только недолго, на свадьбе носил, в квартиру внес. О том, что дальше было, Катя вспоминать не любит.

Ромка не был романтиком. Любил – да, обеспечивал, не изменял и не ревновал. Он был практичным. Жена давно не девочка, свои ноги имеются и вон какие крепкие, как у скаковой лошади. Подумать только, как у лошади! Вот и пусть сама ходит, сама кусок хлеба добывает. По хозяйству помогал, не отлынивал. Все было честно: пополам посуда, пополам полы и полки на антресоли. Хороший был муж, другая бы не жаловалась, не посмела.

Перед глазами горел зеленый свет светофора. Горел яростно, также яростно Катя не замечала его намеков. Её объезжали слева, с интересом выворачивали шеи и заглядывали в салон. Они видели бледное лицо и растерянный взгляд и двигали дальше. Ничего из ряда вон выходящего, вполне привычная картина для ночи в Москве. На следующий зеленый она тронулась. Поток мыслей-воспоминаний прервался лишь на пару секунд.

Её семейная жизнь была как потерянный мужской носок. Один постиран, выглажен, лежит в ящике, ждет свою пару, а она где? Прижата диваном, дышит пылью, света не видит. Тоскливо было года полтора, а потом как-то само свыклось. Не умела она страдать долго, а надо? Видели этих великомучениц. Темные круги под глазами, ранние морщины, опавшая грудь, щеки и все это она сама с собой сделала, своими же руками. Нет уж, спасибо. Катя старалась не усложнять себе жизнь. Нагнетала мама:

«Работу твой муж любит больше, чем свою жену. Когда в последний раз вы хоть куда-то выбирались, а разговаривали по душам?». – «По душам, ма, ну, ты насмешила. Ха-ха! Любит работу, и замечательно. На этот случай Бог ему судья, проехали! Катя Финская не такая, не из тех баб… не скулит часы напролет в телефонную трубку, не плакса я, а на хандрить страшный аллергик. Ну, задержался или, скажем, явился запоздно, да разве это смертельно? Даже наоборот, полезно, полно плюсов. Хочешь – готовь ужин, хочешь – не готовь, никто ведь не спросит и слова не скажет!

Сколько раз такое было? Ромка поужинает в институтской столовке, а я как дура жду мужа и без конца грею его любимые стейки из лосося? И говорю себе, повторяю, «Да, успокойся ты, Катька, еще час назад рыба развалилась, опомнись, милая!». Вспоминать противно. За себя, конечно стыдно, за то, какая наивная чукотская школьница, как будто жизни не видела. Ей богу, с крайнего севера сбежала в столицу. Опять же телевизор в моем полном распоряжении. Телефон, о! Час другой потрещать с любимой подружкой, и никто, мам, над ухом не бурчит, мол, «Потом посудачите. Все равно никогда ничего умного не скажете, так зачем зря воздух в квартире сотрясать?». Какой же он иногда нудный, мой Ромка».

Был…

Ее глаза наполнились водой, защекотало в уголках. Стало хуже видно дорогу. Она обтерла лобовое стекло неровной тряпкой, которую хранила в щели под креслом водителя. Очень удобно, жаль с глазами того же не проделаешь, слезы нужно выдавить, как-то выгнать из себя. Она проморгалась. Две пузатые капли оттолкнулись от щек и обрушились под воротник. Там и впитались. Катя обтерла лицо ладонью. Надо все-таки попробовать не думать, больше не вспоминать. Это оказалось непосильным, лунная ночь была упрямой как ослица.

Потом, Кать…

Сама всё прекрасно знаешь, зарплата у меня чуть больше, чем у студента. Институту не хватает финансирования, мы и так, что можем, из дома тащим, туалетную бумагу, мыло, ну ты и сама это видишь. Деньги будут, обещаю, но только, потом. Когда моя группа закроет все разработки, а это еще месяцы исследований, когда пятый отдел допишет инструкции. Потом разработка уйдет в промышленность или, если совсем фортанет, в народное потребление. Представь, котенок, что каждая семья пользуется нашим продуктом. Катюнь, милая, да если такое случится, знаешь, как мы с тобой заживем, высоко поднимемся. Деньги будем грести лопатой! Только нужно немного потерпеть, осталось совсем чуть-чуть, я тебе обещаю».

Споры с матерью забирали много её сил, но не они делали жизнь невозможной. Она верила своему мужу и ждала. Время шло, перемалывало Катю, давило шестеренками. К девятому году брака стало понятно, что это его «чуть-чуть» ближе не становится. Там впереди лежал обвал, глубокий, с сыплющимися краями, страшно оставаться вместе, не видно будущего. Это пришлось признать, исповедаться перед собой, принять и поставить точку.

Точкой мысленно она называла развод. Тут было нечем гордиться, сложный период. Сходила в юридическую консультацию, узнала, что ей кругом повезло. Детей в браке нет, развести их можно быстро и без суда, квартира пойдет пополам. Не просто будет поделить однушку, но они уж как-нибудь разберутся. Тогда ей казалось, что вся её жизнь разошлась как молния на сумке.

Машина останется ей, это подарок Ромы, он сделал его до свадьбы. Те годы её жизни были другими, они оба учились, были счастливы. Тогда между ними не стояло НИИ, четыре этажа из красного кирпича за бетонной стеной с колючей проволокой поверху. За КПП. Солидно для идущих мимо, но она знала, что внутри все давно прогнило. Всего один месяц, и все было решено. Она собиралась поговорить с Ромой. Их паспорта, свидетельство о браке, документы на собственность и машину: всё лежало в бумажной папке на полке в прихожей.