Инесса Давыдова - Тринити

Докурив, я бросаю сигарету на землю и гашу ботинком. Нужно принять душ. Я уже представляю, что прямо там начну второй раунд. Сон как рукой сняло. Теперь я бодр и полон сил. Открываю дверь санузла и уже хочу на ходу стянуть джинсы, как вижу… кровь! Море крови!

– Алекса! – я кидаюсь к ней, не понимая, что происходит.

Наверное, она упала и поранилась. Но виноватый вид и ее слова быстро рисуют в моем мозгу тот кошмар, в который я вверг ее без подготовки. Зараза! Ну откуда ж мне было знать?!

– Прости! Тебе нужно уйти! Просто уйди! – рыдая кричит она. – Лучше я сделаю это сама, не подвергая тебя опасности. Я все равно уже труп, понимаешь? Он все узнает! А когда узнает, убьет тебя и меня.

В ее глазах полыхает безумие, я пытаюсь помочь, но она забивается в угол душевой и беспорядочно отмахивается.

– Уйди, Руслан, подумай о своей семье! Они ведь ни в чем не виноваты!

Это я довел ее до такого состояния! Мог же сопоставить приходы Вернера в больницу и ее рассказ о том, как он промывал ей мозги, пока она лежала накаченная транквилизаторами. Разве такое проходит бесследно? Все было передо мной, но я поставил в приоритет поручение куратора. Как я мог так просчитаться? Мне даже в голову не пришло, что она может себе навредить!

– Алекса! Успокойся! Никто тебя не убьет, и я никуда не уйду. Я останусь с тобой до конца.

– Вернер сказал, если я это сделаю с другим, он меня убьет! – кричит Алекс сквозь слезы. – А он всегда сдерживает обещания. Всегда!

– Прошу тебя, успокойся, – я быстро снимаю ремень и перетягиваю ей порезанную руку. – Пока ты со мной, тебе ничего не грозит. Слышишь?

Смываю кровь с ее рук и осматриваю порезы: один поверхностный, один глубокий. Алекс все еще рыдает, но уже не сопротивляется. Я останавливаю кровотечение и заматываю руку полотенцем. Со стоном опускаюсь на плитку рядом с ней. Она кладет голову мне на плечо. Так мы сидим несколько минут. Наконец ее рыдания прекращаются.

– Алекса, посмотри на меня, – строго приказываю я. Она поднимает на меня глаза. – Больше ты никогда себе не навредишь.

У нее усталый и измученный вид. Глаза затуманенные. Я понимаю, что разговор нужно отложить, но до жути боюсь повторения.

– Пообещай мне, – голос срывается, я прочищаю горло.

Она кивает, но как-то неуверенно.

Нужно наложить швы. Я не могу отвезти ее в больницу, поэтому решаю позвонить другу. Выясняется, что недалеко есть санаторий, в котором круглосуточно дежурит врач. Он позвонит управляющей и попросит врача осмотреть мою подопечную.

Сажаю Алекс на табуретку и феном сушу ей волосы. Порывшись в ее сумке, нахожу чистые джинсы, футболку и нижнее белье. Она еле стоит на ногах, но из последних сил старается мне помочь: то подставит руку, то поднимет согнутую ногу. Веду ее к машине, минуя ловушки, и усаживаю на переднее сиденье.

◊◊◊

В кабинете врача я вглядываюсь в обеспокоенное лицо Руслана. Он белый как мел, вид изможденный. Персонал просит его выйти. Когда мы остаемся наедине, врач интересуется, не Руслан ли порезал мне руку. Говорю, что сделала это сама. Пришлось поведать историю о том, как я потеряла близкого человека и теперь жизнь кажется мне одной безграничной пустотой.

По возвращению в дом Руслан не отходит от меня ни на шаг. Запрещает даже закрывать дверь ванной. Я возмущаюсь, но все равно делаю, как он говорит. Он мне и раньше не доверял, так я подкинула еще один повод.

Руслан не спал всю ночь. Периодически я открывала глаза и видела его лежащим на спине. Ноги скрещены, руки закинуты за голову, взгляд устремлен в потолок. По его напряженному лицу понимаю, что он обдумывает что-то очень серьезное. Неужели он хочет уехать?

– О чем думаешь? – я все-таки решаюсь спросить.

Он тяжело вздыхает. Боже, что за мысли его обуревают?

– Хочу стереть их с лица земли.

– Кого?

– Тех троих.

– Зачем? Это ничего не изменит.

– В том-то и дело, что изменит.

– Нет, – я качаю головой. – Важен только Вернер, те двое для меня совершенно не имеют никакого значения. А до Вернера ты не доберешься. Он не в России. Где бы он ни жил, уверяю тебя, там его охраняют как президента. Он помешан на безопасности и технологических новшествах. Все, что есть на вооружении для защиты первых лиц, есть и у него.

– Спи, – он гладит меня по плечу и кладет руку на бедро. – Тебе нужно выспаться.

Мой желудок громко заявляет о простаивании. Смотрю на часы.

– В это время я уже завтракаю.

– Ладно, завтрак так завтрак. Чур готовлю сегодня я.

Руслан отправляется в ванную. Ему можно и не закрывать дверь, все равно слышно буквально все, что он делает. Никогда не жила под одной крышей с мужчиной, кроме отца, конечно. Но он не был таким шумным.

Я присаживаюсь на краешек спального мешка. Во всем теле чувствуется слабость. Голова кружится, немного подташнивает. Хорошо, что Руслан предложил приготовить завтрак, сама я сейчас ни на что не годна. Одеваюсь, как немощная старушка: кряхтя, стоная и путаясь в одежде. Рука безумно болит, я уже кляну себя за необдуманно-спонтанный поступок. Как я могла такое сделать? Зачем? Ответ всплывает в моей голове очень быстро: не хотела доставить Вернеру удовольствие. Да, он бы непременно насладился, глядя, как из моего тела медленно уходит жизнь.

◊◊◊

Особыми кулинарными способностями я не обладаю. Одно дело приготовить что-то на открытом огне, и совсем другое – на сковороде. К тому же я постоянно слежу за тем, что делает Алекс. Бедняжке пришлось после меня вымыть раковину и душевую, прежде чем самой использовать их по назначению, и все это она делала, придерживая у груди согнутую в локте порезанную руку!

Из-за моих метаний между кухней и ванной я сжег яичницу с беконом… дважды. Больше я не искушаю судьбу. Надев футболку и ботинки, говорю Алекс, что мы едем в кафе, и бреду снимать ловушки. На пороге лежит большой пакет с мясом. Наши запасы пополнились двумя зайцами и задней частью кабана! Я усмехаюсь: Иван – глаз-алмаз – технично обошел все ловушки.

Алекс выпархивает из дома в коротком расклешенном черно-розовом сарафане с принтом по всему подолу. Позже я разглядел, что это гейши в традиционных японских нарядах с зонтиками в руках. Сарафан ей дико идет и придает подросткового озорства. На ногах – грубые черные ботинки, похожие на мои, и из них выглядывают розовые кружевные носки. Порез на руке прикрыт широким кожаным браслетом. Ну вот, теперь все подумают, что я завтракаю с дочерью. Раньше Алекс никогда так не одевалась – это вообще не ее стиль!

– Кольцо! – мой окрик похож на рев лося в брачный сезон.

– Ох, забыла в ванной.

Она тут же скрывается в доме, а я приказываю себе остыть.

Алекс выскакивает из коттеджа и вприпрыжку мчится к машине. Если она будет так скакать на людях, то все узнают, что сегодня она в розовых кружевных труселях.