Владислав Попов - Князь тараканов

6

Бесцельно бродить по Вене, среди ее прекрасных дворцов и парков, заглядывая в ее знаменитые кофейни и магазины, что может быть лучше? Да что угодно! Что угодно может быть лучше! Я шел сквозь эту барочную, классическую красоту, физически ощущая боль от ее равнодушия ко мне. Вот кафе «Централь», здесь собирается венская и не только венская богема, я мечтал сводить сюда Анну. Жизнерадостная, нарядная толпа, частью которой я считал себя, бурлила, не обращая на меня и мои страдания никакого внимания. Ад может быть красивым, как Вена. Было так плохо, что даже выпить не хотелось. Решил уйти из центра города, подальше от его блеска. Дошел до канала. Вдруг пришла в голову мысль: может, выкинуть сверток? Концы в воду. Сказать, что все прошло нормально. Пакет передал. А там докажи, что не так. Тут же отмахнулся от искушения. Такой крутой блеф без единого козыря мне не по зубам. Что тогда остается? Да, ничего. Буду плыть по течению. В пяти аршинах ниже по течению сидел нищий. Я по привычке полез в карман за мелочью, но выудил всего пару крон и несколько геллеров. Что ж, значит, сегодня предстоит еще одно унижение. Придется телеграфировать домой, чтобы выслали денег. А пока занимать в банке. В «Erste» легче дадут, зато в кооперативном «Raifeisen»е меньше проценты. Но и там и там я уже занимал. Так что дадут мало. Милостыни нищий не дождался. Самому нужны. На почте испортил три бланка, а телеграмму так и не отправил. Клянчить деньги было мучительно. Объяснить, как потратил свои месячные дивиденды в столь короткий срок, не получалось. А что соврать, было не понятно. Рядом стояли две кумушки. Одна жаловалась на истрепанные нервы, вторая горячо убеждала подругу приобрести новые капли доктора Келлера. У нее есть знакомый опытный врач, который делает инъекции этого чудодейственного средства. Утомление и меланхолию как рукой снимет. Стоит это, правда, не дешево. Я подумал, что можно было бы спросить об этом средстве своего доктора… И тут до меня дошло. Через пять минут телеграмма была готова. «Лечу нервы. Долго. Дорого. Доктор. Светило медицины. Вышлите 500 рублей. Люблю. Целую. Котик». На докторов и пилюли маман никогда не скупилась. Настроение чуть-чуть поднялось. «Что ж, доктор Фрейд, продолжим наши встречи». После этого я заскочил в банк «Эстре». Настроение еще чуть-чуть поднялось. На сто крон. Но затем меня занесло в казино, и настроение понизилось ровно на пятьдесят крон. Пятьдесят крон оставил на врача. Для этого понадобилось усилие всей моей маленькой воли. К дому подошел убитый горем. Чуда снова не произошло. Господь не желает помогать мне деньгами.

Дома меня явно ждали. Все трое сидели за столом. Лица напряженные. Увидели пакет. Переглянулись. Я как можно развязнее подошел к буфету, достал бутылку. Оказалось, последнюю. (А этот Авель времени даром не терял). Собрался налить, однако стакан был перехвачен рукой Анны.

– В чем дело? – тихо спросила она. И пауза. Прямо как в новомодных театрах. Молчу, что сказать не знаю. Напряжение нарастает. Анна не выдерживает.

– Мы думали, что тебя арестовали.

« Ага. Черта с два. Вы подумали, что я сбежал. Или хуже того, сам пошел в участок», – надерзил я, но только мысленно. И тут молчун заговорил. Тихо, еще тише, чем моя прима. С кавказским акцентом, как и у Авеля. Мурашки побежали по коже. «Гавари дарагой. Не томи. У партии длинные руки, но короткое терпение. Пасматри на меня». Я медленно повернулся. Что-то внизу живота запульсировало. Нога предательски задрожала. Молчун смотрел на меня маленькими злыми глазками и со змеиной лаской продолжал: «Нэбойса. Скажи, что случилось?» Как-то само собой у меня вырвалось: « За мной следили».

7

У пациента «С» случился неожиданный рецидив паранойи. Это вдвойне странно и обидно, ведь я считал, что конец лечения не за горами. Я настолько привык к неуклонному прогрессу, что от неожиданности попробовал оспорить его манию. «С» возмутился и чуть не ушел. С трудом уговорил его остаться. Попросил описать преследователей. С дрожью в голосе «С» стал рассказывать о двух плохо одетых эмигрантах странной, южной наружности, вроде цыган. Один был высокий, полный. Другой – низкий. Они преследовали его почти до дома. Отстали только в парке Шенбруннер. С трудом успокоил его. Про себя отметил, что всегда надо быть готовым к возвращению болезни.

В поведении «Т» тоже произошли изменения. Но, скорее, в положительную сторону. Во-первых, он пришел без пакета. Во-вторых, разговорился. В-третьих, он перестал ссылаться на обстоятельства и теперь считает, что проблема в нем самом. Признал, что он болен. Правда, тут же придумал нездоровую печень. Однако общий настрой стал еще более пессимистичным. Доминирующие мотивы: чувство вины и сознание собственной неполноценности. «Т» считает себя неспособным на самостоятельные мужские поступки, жалуется, что всю жизнь был несвободным. Адлер порадовался бы, услышав его историю. «Т» родился в очень обеспеченной семье. Детство провел за городом, в окружении семьи и прислуги. Особенно близок был с няней. Ранние годы, лет до пяти, шести, которые он называет периодом «первого имения», он считает золотым временем. Потом семья переезжает в имение попроще, и жизнь портится. Отец отдалился, власть в семье прибирает родня по матери. Это сказалось на «Т». Он стал тревожным, постоянно болел. «Т» вспомнил, что отец называл его «мокрым местом». (Думаю, это связано с детским недержанием). Хороший знак: пациент с нежностью отзывался о своем враче, на которого была перенесена часть либидо с отца! Время учебы было по версии «Т» самым кошмарным в его жизни. Он часто пропускал занятия из-за болезни. Оценки были плохими, учителя его не любили. Сверстники издевались над ним. Физически слабый он не мог дать отпор. Рассказывая это «Т» заметно волновался. (Адлер бы торжествовал в этом месте). Волнение переросло в неловкую паузу. Я посмотрел на часы, оказалось, что сеанс явно затянулся. Меня давно ждал следующий пациент.

8

А что оставалось делать? Сказал «а», скажешь и «б». «Товарищи» всполошились и стали наседать: « Что за человек тебя преследовал? Как он выглядел?» Пришлось описать им пациента доктора Фрейда. Ей богу, я не хотел. «Где ты его подцепил?», – спросил Авель, задумчиво взяв у меня бутылку гевюрц-траминера и отпив из горла. Я рассказал. Еще добавил, что записался к врачу по тому же адресу, что и явка, для конспирации. Дабы подсластить пилюлю сказал, что скоро достану денег на печатную машинку. Бутылка стремительно опустела без моего участия. На следующий день пришлось показать им из за угла бедного «С». Жалкий трус, что я наделал? Натравил этих головорезов на невинного человека. Господи, спаси меня и сохрани. То есть спаси этого «С». Надеюсь, они с ним ничего не сделают. Не прирежут в подворотне. Они проследят за ним, поймут, что он простой пациент и успокоятся. Моя совесть будет чиста. Надеюсь, он не заметит их и не сойдет с ума. Мы разделились. Они двинулись за «С», а я остался проклинать свою судьбу под венское пиво. Через пару кружек подошло время идти к доктору. Возможно «С» уже нет в живых. Пакета в этот раз со мной не было. Решено было отменить задание, чтобы не рисковать. Я поднялся к доктору прямиком, не останавливаясь у явочной квартиры. «С» не встретил. На кушетку лег в отвратительном состоянии.