Юлия Бочарова - Любовь на американских горках

Он взял одеяло и укутал её, чтобы не мёрзла, прижал к себе.

– Не обижайся.

Мда. Это было грустно. Но как на него обижаться?

Алёна проснулась в поту, от собственного крика.

– Ужас… это бред… это приснилось, – говорила она сама себе, тяжело дыша. Мозг ещё продолжал по инерции «додумывать» ночной кошмар, который её разбудил.

Там были они с Володей, она зачем-то оделась в шкуру медведя, а ещё там было море, которое поднялось волной и так и застыло, вот-вот обрушится – и никак не накрывало. И Алёна видела в этой волне, прямо перед собой стаю мелких блестящих рыб и белого дельфина-афалину.

– Фух.

Алёна потёрла виски и лоб ладонями. В комнате было душно, хотя она оставила окно приоткрытым на ночь, в режиме микро-проветривания.

Алёна скинула одеяло и опустила ноги на паркет. Весь ремонт в квартире был современный, и лишь на полу она оставила старый добрый паркет-«ёлочку» – его только переложили заново, чтобы не скрипел. Этот пол напоминал ей о детстве в панельной девятиэтажке, когда всё ещё было впереди, всё казалось прекрасным и возможным, и желания всегда исполнялись – стоило написать об этом Деду Морозу или доброй фее. М-да, теперь-то письмо никому не отправишь: «Хочу, чтобы муж снова был рядом».

Алёна встала и босиком потопала в ванную.

На первый семейный Новый год они с Володей всё-таки поехали в путешествие, поближе к экватору: Алёна хотела для них с мужем самого лучшего, а не эту холодную слякотную Москву, где к концу декабря шёл мокрый снег с дождём, и было не ясно, наступит ли вообще зима. Выбрали (вернее, Алёна выбрала) Кубу, где узкий полуостров Икакос вдаётся на 20 километров в атлантический океан. Этот курорт называется Варадеро. У Володи на второй день после прилёта высыпала краснота по всему телу – аллергия на тропическое солнце, – и он пару дней вынужден был сидеть в бунгало на берегу, а если выходил, то весь укутанный с головы до ног. Алёна обижалась, как будто он сделал это специально, и уходила купаться и гулять одна.

– Солнц, ну давай я сейчас намажусь пятидесяткой, укутаюсь, и мы поедем в город, – говорил Володя.

– Нет уж, не стоит рисковать. Сиди болей. Мало ли что у тебя ещё расклеится от хорошей погоды, – отвечала Алёна, брала плетёную сумку через плечо и отправлялась на прогулку одна.

Куба напоминала ей советские артефакты, которые она ещё успела застать в детстве. Как будто рельсы аттракциона привели их вагончик к тому участку, где выставлены ретро-экспонаты, поезд едет медленно, и оттуда сверху можно взглянуть на своё прошлое.

Многие отели в Варадеро представляли из себя серые высотки, похожие на старые советские общежития. Такие здания Алёна видела на ВДНХ, на улице Бориса Галушкина. Они стояли в ряд, бочком к улице, устаревшие, но сохранившие следы былого величия, и смотрели сверху на трамвайные пути и раскидистые липы.

Местные отели, и правда, строились как общежития в те времена, когда Куба дружила с СССР. Их возводили наши строители, приезжавшие на «остров свободы».

А на «изнанке» полуострова, за кубинскими отелями, почти сразу начинались бедные кварталы, где жили местные: хаотичные тесные постройки, вагончики, грязные дети без трусов, одежда на верёвках, бочки на крышах для подогрева воды от солнца. На проезжей части красовались яркие ретро-автомобили, Алёна увидела среди них и много советских: «Жигули», «Волги», «Москвичи». Как они тут до сих пор бегали без оригинальных запчастей? Некоторые кубинцы среднего и старшего возраста даже помнили несколько слов по-русски.

Когда Володя адаптировался к местному климату, они с женой стали «валяться» на пляже почти целый день. Алёна с грустью считала, сколько им ещё осталось отдыхать: семь с половиной дней, шесть и две трети, пять дней и два часа, – и ей не хотелось упускать ни минуты.

Володя любовался ею и немного отодвигал купальник, чтобы посмотреть на контраст между загаром и белой кожей, проводил вдоль этой линии пальцем. Алёне было щекотно и сразу хотелось секса, что на пляже было, конечно, недопустимо. Она тянула его в бунгало.

А перед отлётом целых три дня море штормило, волны поднимались до полутора метров. Алёне казалось, что у неё «украли» драгоценные дни отпуска, и она рвалась попрыгать на волнах. Кроме того, было 19 января, а она давно уже предвкушала, как выложит фотки с белоснежного пляжа и напишет пост в соцсетях: «Я тоже по обычаю окунулась в воду на Крещение, но решила на всякий случай поближе к экватору».

Володя её не пускал на пляж, и они сильно поссорились. После ссоры Алёна кинула ему что-то резкое и ушла из бунгало, чтобы побродить по берегу и «остыть». А потом она скинула одежду (тонкую белую рубашку сразу сорвало ветром с лежаков, нагромождённых один на другой, и унесло) и пошла в море, уворачиваясь от волн, которые пеной разбивались о её бедро.

Володя пошёл вслед за женой через пять минут – беспокоился за неё и хотел помириться, собирался предложить ей поехать на другой курорт на майские праздники, если ей не хватило отдыха. Он бы специально взял дополнительный отпуск ради этого. Но на волнах Алёны не было. Её унесло очень быстро в ту сторону, где не было облагороженных пляжей. Да если бы они и были – в такую погоду не расставляли даже шезлонги, и никто сюда бы не зашёл. Спасатели, выставив красный флаг, считали на этом свою миссию выполненной, и отдыхали со стаканом пива дома или в служебных комнатах при отеле.

Если бы не рубашка, которая зацепилась за колючие сухие обломки на стволе пальмы, Володя решил бы, что Алёна ушла в один из местных баров или сидит сейчас в лобби основного здания отеля, попивая коктейль и злясь на него. Пошёл бы за ней туда.

Он нашёл жену, хоть и не сразу, и вытащил из воды. Волна ударила Алёну по затылку, и она ушла под воду, потеряв ориентацию в пространстве: она не могла понять, где верх, а где низ, и почему она до сих пор не выплыла, хотя казалось бы, вот он – дневной свет над водой. Потом, уже на берегу, у неё из носа и изо рта долго текла вода. Состояние, когда не чувствуешь опоры и не понимаешь, что происходит вокруг, ей не раз ещё вспоминалось после.

Обратно в Москву они летели молча.

Сейчас Алёна стала понимать, что Володе, во-первых, не нравилось на Кубе, и было реально плохо от непривычного климата, а во-вторых, она «попила» у него немало «крови» своими обидами, но он любил её и старался подстраиваться, а насильно спасал, когда она уже совсем выходила из берегов. «Какая же я дура, вообще его не видела, только на себя, такую офигенную, смотрела и только ради себя чего-то старалась», – думала Алёна, лёжа в наполненной почти до краёв ванне, в своей квартире. Сейчас она готова была ругать себя за все их ссоры и себя же винить во всех бедах – может, даже больше, чем стоило бы – настолько она хотела вернуть мужа.