Светлана Наумова - Предел – только небо. Книга 1. Земля

– Мне вот очень интересно, – неожиданно сменила тему Лили. – Как ты до сих пор не сломала себе ноги на таких каблуках? – посмотрел ребенок на мои распухшие ступни.

– Годы практики и чрезмерное желание спасти тебя, – заюлила я. – Кроссовки-то никто не предложил.

Лили коснулась моей руки, тем самым говоря, что она рада тому, что мы вместе. Это хороший знак. Ведь даже находясь в условиях гибели всего живого, мы все еще можем шутить и улыбаться. Несомненно, такая беспечность – это мгновение, но все же шансы на выздоровление после пережитой катастрофы у нас неплохие.

– А теперь будем есть, – предложила я сестренке, протягивая ей еду.

Кушали мы в салоне электрокара, уплетая за обе щеки пищу, постепенно привыкая к ощущению сытости. Казалось, я не ела целую вечность. Лили улыбалась, слегка раскраснелась, словно не произошло никакой трагедии. Я смотрела на эту милую девочку и верила в сказку, где мы с Лили обязательно должны стать счастливыми. И когда мои радужные фантазии нарисовали нам безоблачное будущее, я услышала это:

– Что? Что про… про… изо… шло? – От раздавшегося голоса в салоне я выронила из рук яблоко.

– Ах, очнулись! – как-то поэтично произнесла эти слова Лили. Не знаю, от натуги или от нежности голоса сестры, но я сжала скулы и между бровей показалась угрюмая складка.

Мужчина дернул ногой, услышав голос ребенка, видимо, испытав боль от резкого неосознанного движения, если судить по коротким прерывистым стонам, которые он начал издавать.

– У вас сломана голень. Поэтому Анна зафиксировала вашу ногу биобинтом, – пояснила Лили, искоса поглядывая на меня.

– Подскажите, пожалуйста, что произошло со мной? – не унимался человек, наконец четко произнося слова. И в такой ситуации постарался быть интеллигентным и слишком тактичным.

– Да уж, – возмутилась я, качая головой. – Произошла величайшая катастрофа на Земле! Космос атакует нас со всех сторон. Убил почти все живое на планете. – Я прищурилась и продолжила, думая, как бы показаться еще более бесчеловечной, и почему-то мной внезапно овладел азарт. – Вас, между прочим, придавило металлическим шкафом, – указала я пальцем на ногу лежащего парня, сузив глаза с приторной улыбкой на лице. – В аптеке, – уточнила я. И это был мой суровый ответ на вопрос, который звучал сейчас крайне глупо. Мне почему-то стало так обидно. Ведь мы с Лили приложили столько усилий, чтобы выжить, а этому «бедолаге» всего лишь повезло. – Вам бы поблагодарить мою сестренку, – не унималась я, чувствуя, как с дрожью внутри вползает равнодушие. – А то гореть бы вам сейчас в аду! – поставила я точку.

– Анна! – не сдержалась Лили.

– Да, Лили, – тусклым взглядом посмотрела я на мужчину, потом на сестру. – Будем смотреть правде в глаза.

В машине воцарилась минута молчания. Казалось, Лили не хотела усугубить ситуацию, а парень на заднем сиденье пытался осмыслить то, что ему поведали. Мне же жестоко хотелось дать ему прочувствовать всю неизбежность ситуации, облечь ощущения в слова. Не очень приятно на душе, когда судьба направляет тебя спасать незнакомца, в обмен забрав дорогих родителей. Но разумом я понимала, что не могу винить парня во всех бедах. В конце концов, этот мужчина не просил моей помощи и не заставлял помогать ему и забирать из аптеки.

Где-то далеко от нас еще одно космическое тело упало на поверхность земли и вспыхнуло ярким светом. Таким ярким, отчего мгновенно стало резать глаза.

– Ядерная бомба! – жестоко и наигранно равнодушно пошутила я, не в силах остановиться плескаться ядом. – Говорю же, мир катится в тартарары.

Искалеченный человек, расположившийся на сиденье сзади, едва ли не подпрыгнул от неожиданности и тона моего голоса, неосторожно согнул ногу, чем причинил себе очередную порцию физических страданий. Он начал задыхаться; все тело его, видимо, трепетало от жгучих ощущений внутри. Закрыв лицо руками, человек стойко переносил боль в себе. Я вмиг почувствовала себя виноватой, но сознаться не хватало сил, поэтому смастерила лицо, подобно деревянной скульптуре; принялась наблюдать за сестрой. Лили замотала головой, тем самым отрицая мое столь наглое и неподобающее поведение в отношении несчастного парня. Ей было тяжело смотреть на мучения человека, его боль. По лицу сестры было заметно, что девочка восхищалась силой воли этого незнакомца, так стойко переносившего мои оскорбления.

Постепенно боль начала уходить и на лице мужчины появилось странное выражение. Он выровнялся и посмотрел на меня в зеркало заднего вида с нескрываемым интересом, будто уже видел меня прежде. С минуту этот пристальный взгляд вызывал во мне чувство раздражения, упорно демонстрируя непонятный мне интерес. Я резко повернула голову в сторону парня и, не вымолвив ни слова, посмотрела ему в глаза.

– Благодарю вас, – наконец произнес мужчина. У меня холодок пробежал по спине, и не от его слов, а от того, с каким великим спокойствием он это говорил и как смотрел на меня. – Мое имя Кирилл, – представился мужчина, не сводя с меня взгляда.

– Нам вовсе не нужно знать ваше имя. – Чувство вины незаметно превратилось в злость. – Просто сидите молча! – попросила я и вернула взгляд на лобовое стекло, поскольку находилась явно во взвинченном состоянии и чувствовала, как росла во мне ярость. Не от ненависти к человеку, от собственного бессилия. Этот парень ничего нам не сделал: он такая же жертва катастрофы. И вроде галантный. Кажется, благородных кровей, пытается быть дружелюбным по отношению к нам. Но внутри сидит комок, который все время напоминает, что наши с Лили родители заживо сгорели. Мы даже не успели проститься с ними. Друзья. Их больше нет. Прожить 25 лет и просто испариться, точно тебя и не было. Зачем было учиться и заканчивать университет? Если знания эти больше никому не нужны. Столько трудов и сил потрачено впустую. Вот так я начала жить. А Игорь – мой парень. Он просто исчез? Стерт с лица Земли? Он покинул меня, как и родители. Убийственная правда колет душу на части, все время делает рану в груди больше и больше. Я знала, что это было нечестно с моей стороны: обвинять во всем «беднягу», которого пришлось спасти, но я упорно старалась игнорировать желание посмотреть на него, грубить и заставить себя ненавидеть его. Потому что понимала, что, позволив себе сочувствие его захудалому положению и приняв его боль, я не смогу бросить этого человека, когда придет время и настанет момент делать выбор. И был только один способ спасти себя от симпатии к людям и не поддаться на свою слабость помогать ближнему – обороняться всяческим способом, пусть даже посредством раздражения и полного отсутствия такта к живому существу. Гнев помогает людям видеть все в черных красках, затмевает разум. И мне это сейчас очень было нужно.