Артем Углов - Предел прочности. Книга вторая

В жизни бывают полосы черные, полосы белые. Казалось бы, чего проще - философское изречение на все времена, понятное людям любого возраста и социального статуса. Только вот где эти полосы изображены, на чем нарисованы? Любители порассуждать за жизнь о подобных мелочах умалчивают, а зря. Потому как, если нанесены они на стену, это один коленкор, а если перед глазами стоит зебра?

Видел я одно такое животное в зоопарке и знаю, где все эти полоски сходятся. И здесь уже не важно, черные они или белые, если ведут в одну большую и беспроглядную…

Об этом думал, ворочаясь с бока на бок, глубокой ночью. Лежал в полной тишине: часы из иномирья не тикали, а затворник Вейзер сбежал к другому соседу, там и похрапывал.

Лечебный сон, где же ты, когда так нужен и необходим. Тут еще коленка разболелась, и не было средства успокоить ее, потому что единственные успокоительные я швырнул под ноги бывшему напарнику. Правильно, Петр, молодец, красиво выступил. Теперь мучайся, проклиная собственную глупость.

Встал с кровати, походил немного по комнате, активно разминая горящую огнем коленку. Процедура не помогла, пришлось лезть в ванную и включать контрастный душ. Тугие струи воды принесли некоторое облегчение ноющей ноге. Я даже умудрился задремать, уткнувшись лбом в прохладную плитку стены. Разбудил все тот же душ, выпавший из ослабевших рук и ударивший тугим напором прямо в лицо. Такое себе удовольствие, едва не захлебнулся на радостях, пытаясь понять, где я и что происходит.

Пока вытирал пол, поймал собственное отражение в зеркале и удивился. Оказывается, все это время улыбался, странно и дико. Стоял с тряпкой в руках, взъерошенный, сонный и кривил рот в ухмылке.

Схожу с ума… Или просто мозг перестает распознавать внешние раздражители, начинает путаться и реагировать неадекватно. Слишком много всего навалилось в последнее время. Мне бы плакать в три ручья от случившегося, вместо этого наоборот, хотелось смеяться. Для полного счастья не хватало еще поскользнуться и разбить недавно залеченную голову. Думается, в текущим состоянии много вреда это бы не принесло.

Покончив с водными процедурам, вернулся в кровать и забылся тревожным сном. Липким и поверхностным, сотканным из череды серых лиц и пустых переживаний. Вроде, как и дремал, и бодрствовал одновременно, наблюдая за лунной дорожкой, прочертившей линию на столе.

Ощущение чужого присутствия в комнате резко вывело из забытья. Я уставился в противоположный угол и замер: в треугольнике конструкции, прямо под потолком, расположилась Тварь. Сначала было решил, что это паук, уж больно похожи были раскинуты руки и ноги. Но это были именно, что человеческие конечности, а не мохнатые лапы насекомого. И лицо знакомой марионетки.

- А тя-тя, а тя-тя, тяяя, - тоненько запричитало существо и начало вертеть головой, словно филин на ветке. Да так поворачивало, что ни одни позвонки бы не выдержали. Крутило из стороны в сторону, в любом направлении, не переставая пялиться белками мертвых глаз.

Галлюцинации… Это просто галлюцинации, вызванные травмой головы и таблетками. Теми самыми успокоительными, которые так ловко швырнул под ноги МакСтоуну. И которые сегодня не принимал целый день. А если так, значит существует вероятность…

Внутри все похолодело от внезапной догадки, а пальцы сами собой потянулись к глазу.

- Со слуховыми глюками сложно, - поведал мне как-то сосед Костик, затягиваясь на редкость вонючей сигаретой. - Думаешь, шумит во дворе машина - нормально, баба за стенкой пылесосит целый час – бывает, а в природе этого может не существовать вовсе. И ведь не проверишь никак, не отличишь, пока человека рядом не спросишь. Другое дело, зрительные галлюцинации. Картинка во время глюка не из внешнего мира транслируется, а идет на сетчатку глаза непосредственно из мозга.

- И? – не выдержал я долгой паузы. Костик, как назло, любил замолкать минут на пять, смачно засасывая желтый фильтр.

- И все, - веско произнес он, бычкуя остатки сигареты о дно консервной банки. – Пальцем надави на глазное яблоко: реальная картинка исказится, двоиться начнет, а глюк как был ровным, таким и останется.

Кусок давно забытого диалога всплыл из подвалов памяти, подтолкнул руку, и я в отчаянии надавил пальцем на веко. Но то ли Костик ошибался, то ли паук существовал в реальном мире: раздвоились стены, потолок, и причитающая в углу тварь.

Заметив движение с моей стороны, существо замолкло на мгновение и вдруг начало дрожать, перебирать в нетерпении конечностями. В горле у твари заскрипело, защелкало с переливами, что у тетерева на току.

Я невольно вжался в постель. Бежать, срочно бежать, куда угодно.

- Весна пришла, весна, айя, - тонюсенько протянул паук. – Весна пришла, отворяй ворота, отворяй ворота, отворяй ворота, отворяй ворота - писклявый голосок грубел с каждым произнесенным словом, появился утробный рык. Кажется, существу покорился весь возможный диапазон, от тенора-альтино и заканчивая… нет не басом. Тварь клокотала и ревела, словно существо из адской бездны. И без того проглатываемые слова превратились в череду бессвязных, звуков. Некогда бывшая ртом пасть распахнулась, обнажая тонкие иглы зубов. Наружу вывалился темный язык, слишком большой и слишком длинный для такого существа.

В стену усиленно затарабанили. Тварь заткнулась и чутко повела головой, а следом дрогнул массивный говяжий язык. Секундной паузы было достаточно и вот я уже вскакиваю с постели. Вернее, перекатываюсь на бок и падаю вниз, чувствуя ладонями холодную поверхность пола. Подтягиваю под себя ноги и делаю рывок, игнорируя вспыхнувшую в колене боль. Краем глаза замечаю движение теней, и не понятно: то деревья шевелятся на фоне луны или неведомая тварь кинулась вдогонку. Одним движением распахиваю дверь и вываливаюсь в коридор. Падаю, больно ударяясь треклятой коленкой, и чуть ли подвывая от боли, ползу прочь. Понимаю, что нельзя подставлять беззащитную спину под удар. Страшно, безумно страшно, встречать опасность затылком, а еще страшнее заглянуть в белки помертвевших глаз.

Подтягиваюсь на руках и занимаю оборонительную позицию у стены, поджимая под себя здоровую ногу. Если что, один раз лягнуть успею.

- Да сколько можно, а? – соседняя дверь распахнулась и в коридор вышел недовольный Леженец. – Человеческим языком просил, дайте поспать. Это же у людей ни стыда нет, ни совести. Три часа ночи, а у меня спортивный режим.

Следом открылась еще одна дверь и показалась заспанная Джанет. Трудно стать старшей по группе, еще сложнее ее из себя изгнать. Девушка одной из первых среагировала на непонятный шум и теперь стояла в центре мрачного коридора, с трудом подавляя желание начать командовать. Удавалось ей это секунд тридцать, пока не подошел Авосян, в знаменитых атласных трусах.