Дарья Аверад - Я не хочу остаться один

Кен стыдливо посмотрел на своё отражение в зеркале и, тяжело выдохнув, сделал пару шагов назад, падая спиной на кровать. Он направил пустой взгляд в потолок и, положив свою руку на лоб, начал прокручивать в голове воспоминания о событиях, произошедших с ним несколько лет назад. Именно тогда парень понял, что его жизнь обречена на бесконечные тайны. Кен прикрыл свои глаза и позволил событиям прошлого завладеть его сознанием в эти минуты.

***

Тонкие пальцы искусно ложились на чёрно-белые клавиши. В движении ладони казались безумно нежными и аккуратными. И в каждом изгибе пальцев читалась страсть к музыке, которая заполонила душу голубоглазого парня. Мелодия разлетелась по всему репетиционному залу, проникая в каждый предмет, будь то меловая доска или же другие инструменты, скромно расположившиеся в углу. Но сильнее всего эта музыка запала в сердце тринадцатилетнего мальчишки, который неотрывно наблюдал за игрой своего старшего брата.

Кен с детства любил наблюдать за тем, как Аято создаёт музыку. Он восхищался, с каким упоением блондин играл различные мелодии. Это были те самые редкие моменты, в которых Аято был по-настоящему сосредоточен, серьёзен и при этом безумно счастлив. А Судзуки просто любил расслабиться под спокойную музыку. В такие минуты она внушала кареглазому надежду и веру в собственные силы. А внутри пробуждалось необъяснимое чувство эйфории, способное побороть любую печаль. Даже самую сильную.

Да. Кен определённо влюбился в эту игру уже очень давно.

Вот и сейчас мальчишки спрятались от всего внешнего мира в их собственной вселенной. В зале, кроме них двоих, никого не было. А братья завесили шторы, приглушая большую часть света, и расселись по своим местам. Аято – за чёрное, как смоль, фортепиано. А Кен – на табуретку, которую он придвинул как можно ближе к блондину. Судзуки любил наблюдать за движением пальцев Аято. Хоть ничего и не смыслил в музыке. Но сегодня Кен заметил за собой нечто странное. Он не мог сосредоточится ни на красивой мелодии, ни на громоздком фортепиано, ни на технике игры. Ни на чем, кроме Аято. Казалось, лишь секунду назад Кен пытался уловить, на какие клавиши нажимает блондин, и вот уже Судзуки всматривается в черты лица своего брата, находя их необычными, но при всём этом даже очень привлекательными.

“Оказывается у Аято такая светлая кожа. Прямо как сахар. И ресницы у него длинные. Вот же странно, уже как девять лет живу с ним рука об руку, но только сейчас нахожу столько отличий от остальных ребят из нашего города, да и, наверное, из всей страны. Интересно, у Аято ведь японское имя, хотя выглядит он совсем как иностранец, прям как симпатичный американец или швед. Почему его не зовут Джордж? Или Мейсон…”

Этот вопрос повис в голове Кена, не давая покоя его мыслям. Кареглазый пытался самостоятельно найти ответ на него. Мальчишка слегка покачивал табуретку, на которой сидел, но при этом его тело, а в частности лицо, словно окаменело. Кен устремил свой взгляд на Аято, однако Судзуки смотрел сквозь брата. Младший вдумчиво сдвинул брови и перестал качаться на табуретке, но в его голове всё ещё бушевали многочисленные вопросы, которые мальчик не желал озвучивать вслух.

Из состояния прострации Кена вывел щелчок пальцев перед носом. Блондин удивлённо усмехнулся со своего как обычно странного братишки и спросил:

– Всё хорошо? Что-то не так?

– Нет-нет. Всё в порядке. Просто заслушался твоей игрой, – ответил Судзуки, показывая свою широкую улыбку.

– И что же я только что сыграл? – задал наводящий вопрос Аято, хитро прищуриваясь.

– Фантазия-экспромт Шопена? – с аккуратностью и некой нерешительностью сказал Кен, на что получил одобрительный кивок со стороны брата.

– Верно. Я играл Шопена. Только вот это было пятнадцать минут назад. А сейчас я показывал тебе отрывок из сюиты No1 «Peer Gynt» Эдварда Грига, который заучивал уже очень давно, – с обидой в голосе произнёс Аято, однако весь его образ рушился из-за смешка, который предательски вырвался наружу.

– Прости, – виновато ответил Кен. – А ты можешь сыграть её ещё раз, чтобы я прослушал?

– Ну уж нет, – твёрдо отрезал Аято. – Вначале давай разберёмся с тобой. Что произошло, Кен-а? – обеспокоенно спросил блондин, ласково растягивая имя брата и наклоняясь ближе к нему.

В этом момент Кен ощутил небольшой жар, быстро пробежавший по телу. Внутри стало не по себе, когда лицо Аято оказалось в нескольких сантиметрах от его собственного. Взгляд младшего вновь завис на Такимуре. Его небесно-голубые глаза вызвали кучу эмоций у Кена. Но самыми яркими были восхищение и симпатия. Кен видел в этом взгляде непомерную заботу и даже трепет. Из-за всех этих непонятных чувств щёки Судзуки немного порозовели, а сам мальчик опомнился и, встряхнув головой, решил перевести тему, задав брату встречный вопрос.

– Прости. Я не хотел спрашивать у тебя, но это не даёт мне покоя, – начал спокойно говорить Кен, чувствуя на себе пристальный взгляд блондина. – Аято, а твои родители были американцами? Если да, то почему твоя фамилия Такимура? Или я что-то путаю? Извини, я не должен был напоминать тебе… – сразу же замялся мальчишка, увидев, как быстро изменился во взгляде старший.

Однако такой вопрос не вызвал у блондина печали. Он скорее озадачил. Аято не мог с абсолютной точностью рассказать историю своей прошлой семьи. Он был слишком мал на тот момент, чтобы запомнить детали. Но Такимура точно был уверен в том, что большую часть своего детства он провёл в штатах. Хотя и эти воспоминания постепенно начали забываться. Отведя глаза в пол, а затем вдумчиво подняв взгляд на Кена, Аято ответил:

– Мой отец был японцем, но жил в США. Там, наверное, и познакомился с матерью, – на последних словах блондин безразлично пожал плечами и слегка улыбнулся Кену.

– Значит, ты очень похож на свою маму, – улыбнулся в ответ кареглазый, положив свою ладонь на колено Аято, но тут же одёрнул её, начиная неловко отводить взгляд.

– Это комплимент? – задорно произнёс Такимура, поднимая одну из бровей вверх, что привело младшего ещё в большее смущение.

– Нет! То есть да, – испуганно отрезал Судзуки. – Ты красивый, ну, то есть, не страшный. Точнее, симпатичный. Я хотел сказать, что ты неплох. Очень даже неплох, – еле выкрутился Кен, мысленно выдыхая и при этом сам не понимая с чего запаниковал.

Аято не ожидал такой реакции на шуточный вопрос, а потому пришёл в небольшой ступор. Погодя полминуты, блондину стало интересно последующие развитие событий, а потому он решил поинтересоваться у Кена ещё кое-чем.

– И что же во мне красивого? Как по мне, я на лицо не вышел, да и телосложение не на высоте…, – игриво протянул мальчишка.