Вячеслав Марченков - Реинкарнация. Падший Ангел

– Всё образуется!

И даже весна, чувствуя его переживания, заплакала мелким дождиком невесть откуда вдруг закапавшим с неба.

По возвращении в Чугуев, Софи первым делом, конечно в сопровождении Марьи Николаевны нанесла визит Антипу Лукичу Евграфьеву. Тот, по своему обыкновению, с милой улыбкой на лице приветливо встретил дорогих гостей и проводил их в гостиную;

– Дорогая Марья Николаевна, вы всегда так восхитительно выглядите! А вы Княжна просто обворожительны! Я так рад вашему визиту! Сейчас, непременно будем пить чай.

На что дамы, в свою очередь, не менее льстиво отозвались и в его сторону;

– А вы, любезный Антип Лукич, как всегда галантны и обходительны!

– Полно вам сударыни! Разве можно к вам относиться иначе? Присаживайтесь! Присаживайтесь! Я уже распорядился о чае!

Софи с тётушкой удобно расположились на диванах, как в комнаты влетела краснощёкая супруга градоначальника.

– Что же ты не предупредил, Антип Лукич о таких дорогих гостях. Я даже не смогла как следует подготовиться!

Словно курица закудахтала она с порога.

– Здравствуйте дорогая Елизавета Васильевна! Мы не хотели вас утруждать заботами! Просто в такую замечательную погоду ужасно не хочется сидеть дома! Вот мы и решили с племянницей обременить вас своим присутствием!

Поздоровалась с ней за двоих Марья Николаевна.

– Что вы! Что вы! Вы нисколько не обременяете нас! Мы, в самом деле, очень рады видеть вас с вашей красавицей Софьей Фёдоровной!

Не меньше мужа расплывшись в улыбке, промолвила она. И тут же спросила глядя на Софи;

– Как здоровье батюшки? Не собирается ли в наши края?

– Слава богу, всё хорошо! Да вот отписывает нам с тётушкой, что дела не пускают его обнять нас! Прислал лишь подарки!

– Да! В Петербурге забот полно!

Со знанием дела проговорил, молчавший до селе, градоначальник.

– Хотя и в нашем городе их не мало! Вот не далее как вчера! Приходит ко мне в кабинет одна особа и жалуется « – У её лошади мол, нога сломана». Я ей естественно отвечаю, «Чем же я вам могу помочь?» а она мне «лошадь же, повредила ногу, ступая по брусчатке города? А вы в нём градоначальник. Значит, вам ответ и держать». «– Ну, дорогая моя, говорю я ей, если я буду отвечать за каждого цыплёнка в нашем городе, меня не хватит и на тысячу лет»

Все дружно засмеялись. А Антип Лукич продолжил;

– Так это не всё. Знаете, что она мне заявила напоследок?

Женщины пожали плечами.

– Говорит, « А при чём тут цыплёнок, у меня же лошадь сломала ногу».

Все опять засмеялись. А успокоившись спустя некоторое время, хозяйка дома проворковала;

– Довольно Антип Лукич. Вы наших гостей такими историями до упадка доведёте.

– Хорошо! Хорошо! Я замолкаю!

Подчинился ей хозяин особняка.

– А как ваши гости из Петербурга себя чувствуют?

Намекая на комиссию по расследованию пропажи людей, поинтересовалась Софи.

– Вы знаете, второй день, как перестали пить. Вновь составили списки для беседы. И уже сегодня приглашали некоторых.

Охотно поделился новостью градоначальник.

– А о чём хоть спрашивают?

Задала вопрос и Марья Николаевна.

– Да, в сущности, ни о чём! Меня, например, спросили, кого я знаю очень хорошо? А я ведь, градоначальник. Я весь город знаю. Так они говорят. Вот и перенесите их всех на бумагу, Антип Лукич. Мне больше заняться нечем, как переписывать моих знакомых. Но делать нечего. Пришлось приказать писарю в канцелярии. Сейчас занимается этим.

– А вас не вызывали ещё?

– Да нет!

Не дав раскрыть рот тётушки, вмешалась в разговор Софи.

– К нам вообще редко кто заходит! Разве что Александр Игнатьевич Лыков иногда заглядывает. Да и то, недавно разминулись с ним! Очень печально! Я даже расстроилась, когда мне тётя сообщила об этом!

– Да, очень внимательный молодой человек!

Поддержала Марья Николаевна племянницу.

– Мы с мужем такого же мнения о нём.

Согласилась с ними и Елизавета Васильевна.

– А он скоро обещался быть здесь!

Загадочно улыбаясь Софье, открылся градоначальник.

– Непременно, с вашего позволения, сообщу ему о том, что вы сокрушались по поводу вашей разминке с ним.

– Нет! Нет! Не стоит! Простите меня за дерзость. Как то неприлично вышло с моей стороны.

Засмущавшись, проговорила молодая особа.

– Не извольте волноваться! Разве я позволю в нашем разговоре с ним сказать о вас что-то неприличное? Я лишь скажу, что вы вспоминали о нём.

Успокоил девушку хозяин дома.

– Ну в этом, я думаю, нет ничего неприличного.

Согласилась за племянницу Марья Николаевна.

– А вот уже и чай!

Увидев слугу с разносом в руках, объявила Елизавета Васильевна.

– Пойдёмте к самовару!

И женщины, в сопровождении Антипа Лукича, приняв предложение хозяйки, отправились распивать чаи.

После визита к градоначальнику молодая Княжна помрачнела и уединилась в библиотеке. Найдя подходящий для такого расположения духа роман, она всю ночь напролёт его читала. И когда утром вышла к чаю, Марья Николаевна не узнала племянницу. Софья осунулась, кожа лица побледнела, а под влажными от слёз глазами появились синие круги.

– Душенька моя, ты часом не заболела?

Не на шутку испугалась за здоровье племянницы тётушка.

– Нет, нет, Тётенька! Со мной всё хорошо! Я нашла такой занимательный роман, что с упоением читала его всю ночь. Сейчас выпью чая, отдохну, и всё будет хорошо!

Попыталась успокоить её Княжна, но Марья Николаевна, не хотела и слушать. Хватаясь за сердце, она тут же позвала дворовую девку, а затем, отправила её немедленно за лекарем. После чего, не дав племяннице допить чай проводила девушку в опочивальню. И плотно укутав одеялом села рядом, у изголовья, заохав, причитая;

– Бедняжка моя! Вот до чего, книжицы эти доводят человека. Ну как можно так убивать себя по надуманному, бог ведает кем-то.

– Скажи, тётя, а помнишь, ты мне сказки в детстве рассказывала?

Прервала её Софи, взяв нежно за руку.

– Ну конечно, дитя моё. Я всё это помню.

Согласилась тётушка, поглаживая княжну по ладошке.

– Расскажи мне что-нибудь. Я так люблю слушать твои истории!

Попросила её Софи, укутываясь глубже в одеяло.

Марья Николаевна подумала немного и начала;

– Это было в стародавние времена. Старые люди рассказывали, что у бога нашего были сыновья. И называли их все ангелами. И всех он любил одинаково. Со всеми был нежен и приветлив. По-отцовски заботлив, и внимателен. И, естественно, ко всем одинаково. И они его любили безгранично. Но один из них любил его больше всех. И творил он добро безгранично, желая выделиться перед другими. Желая угодить отцу своему, не увидел он, не заметил, как деяниями его стали люди пользоваться безобразно. А когда узрел это, было поздно. И бог в наставлении другим сыновьям, а может быть и людям, пожертвовал сыном своим, наказав его сильно. Низвергнув с небес, под землю. И оказался он падшим ангелом. До сей поры, пытается он исправить оплошность свою. Но уже не добротой, а смертью наказывая людей за их коварство.