la luna - Привлекая тьмой

– Моё пребывание в Милане проходит весьма неплохо, синьор Антонио.

– Можно просто Тони.

– Как вам будет угодно.

– Интересно, ты всегда такая податливая? – усмехнулся я, рассматривая её изящную фигуру.

Её глаза округлились от возмущения.

– А теперь первый танец мужа и жены, – объявили в микрофон, и заиграла медленная музыка, свет приглушили.

Микеле и Изабелла вышли в середину зала. Когда мой братец взял свою жену за талию, я даже отсюда мог видеть её испуганные глаза. Я усмехнулся. Остальные пары также вышли к танцполу.

Я протянул руку Джемме, зная, что она не имеет права отказать, тем самым ставя её в ещё более неловкое положение. Она мягко вложила свою руку в мою и снова натянула эту ужасно приторную улыбку хорошей девочки. Я притянул её ближе, так, что её грудь ударилась об мою. Из её горла вырвался тихий горловой стон, этот звук мне тоже понравился.

– Ты же не такая хорошая девочка, Джемма, к чему эта фальшивая улыбка сладкой куклы? – прошептал я ей на ухо, слегка наклонившись.

Я почувствовал, как её плечи немного напряглись.

– Что вы имеете в виду? – она не подавала виду, но моё слишком прижатое для первого танца тело давило на неё.

– Я имею в виду то, что сказал. Или у вас в Штатах говорят то, что не имеют в виду, имея в виду то самое?

Она немного отодвинулась от меня, чтобы посмотреть мне в глаза, но, похоже, пожалела об этом почти сразу же, потому что так ничего и не нашла в них. Зато я заметил в её глазах кое-что, что весьма развеселило меня. За годы практики я научился читать язык тела без единого труда.

– Я всё ещё не понимаю, о чем вы, Антонио.

– Скажи мне, Джемма, твой отец знает, что его драгоценный камушек употребляет запрещённые препараты?

Её тело моментально сжалось и задрожало в моих руках, а ладони стали влажными.

– Тш-ш-ш, я никому не скажу.

– Как ты понял?

– Как хорошо, что мы перешли на «ты», правда?

– Я слишком хорошо разбираюсь в этом, малышка, и кстати, тайны сближают людей. Но вот вопрос: насколько близко?

Она тяжело выдохнула:

– Что ты хочешь за молчание?

Я рассмеялся.

– Не думал, что создаю впечатление болтуна или нуждающегося в чём-то.

– Вовсе нет.

– Но я также и не благородный человек.

– Мне нужна помощь, Антонио.

Интригующе, сказал бы я, если бы всё не было так прозрачно.

– Доза?

– Да.

– Я не говорил тебе, что являюсь рыцарем, спасающим красивых девушек, совсем напротив, я монстр, любящий их боль и страдания.

Её голос стал лаской для моих ушей, да чёрт, как и для любого мужчины, имеющего член в работе.

– Прошу, помоги мне, и я сделаю всё, что ты захочешь.

Я шумно втянул воздух в лёгкие, вдыхая цветочный аромат её духов.

– «Сделаю всё, что захочешь». Мои любимые слова, как ты узнала?

Она тяжело сглотнула.

– Что ты можешь мне дать взамен, Джемма?

– Не думаю, что такой красивый мужчина нуждается в женском внимании, тем более в моём, тем более зная теперь правду обо мне.

– Правду о том, что ты любишь наркотики? Это совсем не смущает меня.

– И все же?

– И все же…

Я развернул нас так, что она оказалась в руках своего отца к концу песни.

– Хорошего вечера, синьорина Джемма.

Я поклонился в шуточной манере и поцеловал её трясущуюся руку. В её красивых зелёных глазах был испуг и мольба одновременно.

София

Просите – и воздастся вам, ищите – и найдёте. Стучитесь – и дверь отворится перед вами. Кто просит, получит; кто ищет, всегда найдёт; и откроется дверь перед тем, кто стучится.

Мф. 7:7—8

– Мне кажется, это платье тебе совсем не идёт, дорогая.

– Не припомню, чтобы спрашивала твоего мнения.

Виктория не могла принять тот факт, что сегодня я выглядела на порядок лучше неё.

– Нахалка!

– Стерва, – парировала я.

– Ты уже совсем обнаглела, София!

Я тяжело выдохнула, закрыв глаза на несколько секунд. Где моя дурацкая игрушка-антистресс, когда она так нужна?

– Виктория, когда ты уже поймёшь, что я тебе не соперница? Я дочь твоего мужа, сестра твоего сына. Я даже не чья-то любовница.

Она усмехнулась:

– У твоего отца не может быть любовницы, милая, я даю ему всё, что необходимо. Я подарила ему сына.

Она противно улыбнулась мне. Её большие красные губы растянулись на пол-лица в неприятной улыбке, и я уже догадывалась, какую гадость она хочет сказать:

– Не то что твоя мать.

Эти слова кольнули меня в самое сердце, будто хлыст ударил меня по спине. Виктория знала, на что давить. Но я не подала виду, а лишь слегла улыбнулась ей.

– Не думай, что если я всего лишь дочь, а не сын, то мой отец не станет вступаться за меня. Я его ребёнок, как и Доменико, а ты всего лишь жена, причём вторая. Не забывай об этом, Виктория.

Я хотела уйти, но она схватила меня за руку:

– Не думай, что я не вижу, как ты крутишься вокруг моего сына, мерзавка!

– Вокруг твоего сына? Это мой брат, Виктория, всего лишь невинный ребёнок, не стоит заполнять его сердце той же чернотой, что и твоё! Ты просто ненормальная!

Она усмехнулась:

– Когда-нибудь ты уйдёшь из нашего дома, и Альфредо забудет тебя так же, как забыл и твою мать.

И как будто её работа противной мачехи была недостаточно хороша, она презрительно скользнула взглядом по моим длинным чёрным волосам, в точности таким, как у моей матери. Она знала, как отец их любил.

Я подмигнула ей:

– О, Виктория, ни мою мать, ни меня отец никогда не забудет.

На этих словах я отдёрнула свою руку от неё и ушла прочь, к дамской комнате. Мне было необходимо плеснуть в лицо холодной воды. Я чувствовала, что буквально сгораю от злобы.

Музыка в уборной играла так громко, что когда я оказалась здесь, мои ушли могли немного передохнуть от шума и болтовни. Я включила воду и, намочив ладони, приложила их сначала к лицу, затем к шее, освежая и восстанавливая свою кожу. Я взглянула на себя в зеркало, моё лицо и вправду было красным от злости. Виктория настоящая змея, которая и в подмётки не годится моей матери. Если бы не Доменико, то я бы преподала ей урок. Её слова о моей матери как яд касались моей кожи.

Меня отвлекли странные звуки, доносящиеся из кабинки туалета. Было похоже, что кого-то тошнит. Но когда я зашла, было так тихо, что я подумала, что я здесь одна.

– Здесь кто-то есть? – спросила я, прислушиваясь к тишине.

Я подошла к кабинке, из которой, как мне показалось, доносились эти самые звуки, и постучала.

– Извините, вам плохо? Я могу помочь?

Но в ответ снова тишина. Тогда я толкнула дверь, она оказалась не заперта.

Возле туалета на холодном полу сидела совершенно потрясающей красоты девушка, которую я заметила ещё в зале, она танцевала с Антонио Морелло, и тогда её вид был поистине испуганным. Неужели он сказал ей что-то ужасное? Он мог бы.