Любовь Рябикина - У каждого свой путь. Книга третья

– Что здесь произошло? Рама точнехонько на автомобиль шмякнулась.

– Мне пришлось закончить операцию раньше срока. Ты ребят знаешь?

Он передернул плечами и побледнел, глядя на искромсанные тела:

– Это те, кто вместе со мной машину разгружали у того склада. Я мог стать следующим. Они живы?

Степанова дотронулась до шеи у обоих:

– Живы. Крепко их разделали. Стаскивай собственную рубашку, перевязывать будем. Бинтов у меня нет, придется твою одежду раскромсать. Моя блузка не годится – шелк. Быстро они с ними расправились. Сейчас мужики примчатся…

Парень в минуту освободился от куртки и рубашки, располосовав хлопок на ленты. Женщина умело перетягивала резаные и колотые раны. Он оглянулся на выбитые двери:

–Это вы их взорвали? Чем?

Она усмехнулась:

– У меня телефон взрывоопасный был.

В коридоре послышался топот множества ног, а затем в квартиру ворвалось с десяток здоровенных мужиков в масках, бронежилетах и с автоматами наизготовку. С криком:

– Всем лежать!

Они ворвались в комнату. Но Маринка не легла, продолжая стоять на коленях перед ранеными. Удержала Вьюгина от падения. Резко схватила рукой за кисть и толкнула за спину. Сама продолжала перевязывать раненых, как ни в чем не бывало, лишь крикнула:

– Искандер!

Мужчины замерли. Опустили автоматы и разбрелись по квартире. В коридоре послышались торопливые шаги. В комнату заглянул генерал-полковник Бредин. Облегченно вздохнул:

– Жива? Ну, слава Богу! Что случилось? Я услышал слова пароля и рванул сюда. Почему раньше срока закончила операцию?

Она, стоя на коленях перед окровавленными парнями, тихо ответила, глядя в лицо начальника:

– Простите, товарищ генерал-полковник, я не могла оставить парней на растерзание двум шакалам. Думаю, когда они поправятся, их показаний хватит, чтобы засадить гражданина Египта Анвара Бархауддина и гражданина Саудовской Аравии Ахмеда аль Бедлама на долгий срок. Вы сами видите, что сделали с ребятами эти недоноски. Андрей с парнями поговорит, когда они в состоянии будут, и убедит сдать хозяев. – Она повернулась к Вьюгину: – Правда, Андрюш?

Он кивнул, промолчав. Внизу раздался вой сирены. Генерал вздохнул:

– Вот и скорая с милицией пожаловали. Марина, лучше, чтобы они ни тебя, ни этого парня не видели. Бегите на последний этаж, быстро! Мужики сами перевяжут…

Двое спецназовцев тут же склонились над ранеными, доставая бинты из карманов. Женщина сцапала ни черта не понимающего Вьюгина за руку и потащила за собой. Они едва успели проскочить через два пролета и сесть на подоконнике, как на седьмом этаже из лифта высыпало около десятка милиционеров. Степанова слышала спокойный голос Бредина. Через три минуты милиция убралась несолоно хлебавши. Она слышала не довольные возгласы и ворчание. Собралась спуститься, но резкий голос генерала остановил:

– Вы, участковый, обязаны были знать, что творится на вверенной территории! Здесь целая экстремистская организация обосновалась. Не верю, что вы ничего не знали! Грош вам цена в этом случае! Видите, до чего людей довели? С вашим начальством я поговорю…

Марина увидела в пролет, как из квартиры выскочил капитан милиции и яростно нажал на кнопку лифта. Затем на грузовом лифте медики спустили вниз троих раненых на носилках. Причем с одним ехали двое спецов. Это был Ахмед аль Бедлам. Наконец вывели Бархуддина. Теперь его руки были закованы в настоящие наручники. Он был бледен, так как всего пару минут назад пришел в себя. Оглядывался по сторонам и Степанова поняла, что араб ищет ее, но решила не выходить. Лифт поехал вниз, и вынужденные беглецы вернулись в квартиру, где шел тщательный обыск. Вьюгин спросил:

– Товарищ генерал, ребята жить будут?

– Будут. Медик так сказал. И эта сволочь иноземная выживет тоже… – Бредин подошел и вдруг прижал Маринку к себе: – Я так рад, что ты жива! Тут тебе целая пачка писем пришла… – Вытащил из внутреннего кармана штук пять конвертов: – Возвращайтесь оба на дачу. Почистите ее от «жучков» и отдыхайте. Все арестованы, так что можете хозяйничать. Я завтра сам приеду…

Она спросила:

– Олег где?

– В Чечню отправил. У Огарева находится. Полковников, кстати, перебросили под Дуба-Юрт. Что-то там не спокойно стало. Уехали сменить мотострелков-срочников. Насчет Сергея Вьюгина есть новости: под Сержень-Юртом находится, в лагере по обучению террористов. Есть сведения, что принимал участие в расстреле и пытках российских военнопленных. Если удастся схватить, ему грозит суд и приличный срок.

Андрей побледнел:

– Сережка… Палач… В голове не укладывается…

Отошел к окну, шатаясь словно пьяный. Стоял и смотрел вниз. Марина повернулась к генералу:

– Евгений Владиславович, разрешите мне кое-что рассказать из своего? – Он кивнул, и она тронула оцепеневшего парня за рукав: – Идем, Андрей!

Вышли на улицу. Степанова заметила ярко-рыжее солнце, отражавшееся в огромной луже на асфальте. Остановилась на крыльце и тихонько рассмеялась. Вьюгин, до этого ни на что не реагировавший, удивленно обернулся:

– Что с вами, Виктория Ахметовна?

– Андрей, ты посмотри, как голубь в луже плещется! И облака на небе, словно из ваты. Сегодня тепло. Ты замечаешь разницу между обстановкой в прихлопнутом гадючнике и на улице? Представляешь, для скольких людей это небо могло бы окраситься в черный цвет, если бы ты не помог найти склад?

Он растерянно смотрел на нее и молчал. Женщина усадила его на переднее сиденье, понимая, что у парня на душе тяжело. Села за руль и мастерски вела машину до дачи, сделав по дороге лишь одну остановку: зашла в простенький магазинчик и купила бутылку вина. Андрей остался в машине. Парень молчал всю дорогу. Она сама открыла ворота и въехала на территорию дачи. Заперла воротницы. Загнала машину в гараж вместе с сидевшим Вьюгиным. Посмотрела на опускавшуюся сверху створку. Вытащила ключ зажигания и повернулась к парню:

– Андрей, я понимаю твои чувства. Тяжело сознавать, что родной брат стал чужим. Кое-что расскажу сегодня из собственной жизни. Пошли в дом.

Он посмотрел на нее:

– Виктория Ахметовна, зачем вы меня сюда привезли?

– Чтобы отдохнуть. Все это время ты, как и я, находился в напряжении. Надо расслабиться. Давай-ка перейдем на «ты». И еще, меня зовут Марина…

Он удивленно поглядел на нее:

– Вы не жена погибшего Гочияева?

– Нет. Вика в тюрьме. Это она заплатила за убийство мужа. Он, кстати, заслужил смерть. Внешне мы немного похожи. В Москве ее не знали в лицо.

Марина потянулась и вытащила «жучка» из-за декоративной планки над дверцей. Затем, извинившись, потянулась к дверце пассажира и вытащила второй, выковырнув его из ручки: