Элизабет Адлер - Богатые наследуют. Книга 1

Тетушка Мэлоди взглянула внимательно на племянницу и на Фелипе.

– Г-мм, – произнесла она, направляясь в другую комнату. – Посмотрим, девочка моя, посмотрим.

– «Посмотрим» всегда означает «нет», – шепнула Энджел Фелипе.

– Вы можете попробовать уговорить ее, – усмехнулся он, беря ее за руку, и они отправились вслед за тетушкой Мэлоди.

Поппи словно окаменела, когда они исчезли в толпе. Фелипе даже не взглянул на нее еще хотя бы раз – он просто ушел с Энджел, словно Поппи никогда и не существовала, словно не было никогда этих полуденных встреч, всех их поцелуев, сдерживаемой страсти, слов любви… все это предназначалось Поппи Констант, а не Поппи Мэллори.

– Дорогая моя, с вами все в порядке? – спросил ее встревоженно Осгуд Баррингтон. – Вы выглядите смертельно бледной.

– Пожалуйста, – прошептала Поппи, ее голубые глаза потемнели от муки, – пожалуйста, вы не могли бы сказать тете Мэлоди, что мне внезапно стало дурно… что я возвращаюсь в отель…

– Может быть, я позову ее? – спросил обеспокоенный Баррингтон.

– О, нет! Нет! Пожалуйста, нет! Ничего страшного, все будет хорошо… мне не хочется отравлять их радость… – мягкая серая бархатная юбка Поппи разлеталась в стороны, как два голубиных крыла, когда она стремительно неслась по ступенькам – в ночь.

– Поппи! Поппи, ты не спишь?

Она закрыла глаза поплотнее, делая вид, что спит, когда Энджел взволнованно тормошила ее.

– О, дорогая, – умоляла Энджел. – Скажи, что с тобой, все в порядке, Поппи!

– Где она? – раздался решительный голос тетушки Мэлоди, влетевшей в комнату. – Дорогая моя девочка, тебе уже лучше? Что это? Пищевое отравление? Я всегда говорила – надо быть осторожней с этой заграничной едой, вы же знаете…

Чувствуя ужасную слабость, Поппи села в постели; не было никакого смысла притворяться спящей – когда тетушка Мэлоди так кричала над ухом, только мертвый мог бы ничего не слышать.

– Наверно, я и впрямь что-нибудь съела не то, – слабо улыбнулась Поппи. – Но теперь все хорошо. Кроме головной боли.

Это была правда – ее голова просто разламывалась, но это не шло ни в какое сравнение с болью в ее сердце. Лучше бы было, если б ее смертельно ранили в бою, чем умирать от раны, нанесенной Фелипе. И самым ужасным было то, что она не умрет – ей придется жить и нести эту боль – всегда.

– Но ты выглядишь ужасно, дитя мое, – воскликнула тетя Мэлоди. – Я поговорю с управляющим – пусть он позовет врача.

– Нет! Нет, пожалуйста! – закричала Поппи. – Поверьте мне, тетушка Мэлоди, со мной все в порядке. Уже все хорошо.

– Но ты выглядишь так, словно тебя разрывает изнутри, – сказала с сомнением тетушка Мэлоди. – Даже и не знаю, сможем ли мы уехать из Венеции послезавтра, как мы собирались. Вид у тебя очень нездоровый.

– О-о, тетушка Мэлоди, ведь вы же обещали! – закричала Энджел, бурля от радости. – Вы ведь сами видите теперь, что мы не можем уехать. Разве это не чудесно, Поппи? Мы остаемся! Фелипе Ринарди – барон Фелипе Ринарди – обещал показать нам город. Его город, как он говорит, и из того, что он мне рассказал, я поняла, что ему принадлежит в нем многое! Два палаццо, Поппи, и сказочная старая вилла с множеством виноградников и ферм. Он даже пригласил нас пожить там – вместе с его дядей Умберто. И, конечно, Фелипе наследует все это после своего дяди.

– Ты совсем очарована им, – снисходительно заметила тетушка Мэлоди. – Хотя я должна сказать, что он и впрямь очаровательный молодой человек. А вам ведь было так скучно в последнее время.

Она опять встревоженно посмотрела на Поппи.

– Если ты и вправду считаешь, что с тобой все в порядке, я пойду к себе. Мне так хочется спать. Мои ноги просто убивают меня!

Сунув ноги в пурпурные атласные домашние туфли, она направилась к двери.

– Спокойной ночи, девочки, – окликнула она их весело. – Утро вечера мудренее.

– О, Поппи! – закричала Энджел, когда за тетушкой захлопнулась дверь. – Фелипе такой замечательный. Боюсь, что я по уши влюбилась.

Она бросилась на кровать, смеясь и взбрыкивая ногами в облаке сапфирового шифона.

– А я-то еще думала… я думала, что без толку надевать парижское платье! Помнишь, я говорила тебе, что оно бы понравилось романтичным французам? Конечно, Фелипе не француз, но он так романтичен, что это одно и то же. И у него такое интересное страдальческое лицо, как у гибнущего художника. Ах, Поппи, если б ты только видела, как он смотрел на меня, словно я единственная девушка на всем белом свете… ах, он просто прелесть, прелесть! Парни из Санта-Барбары кажутся такими детьми по сравнению с ним. Она засмеялась радостно.

– Как ты думаешь, Поппи, он ведь и впрямь очень красив? Ты заметила, какие у него глаза – настоящего зеленого цвета, ведь так, Поппи, так? Болотного цвета… словно бархатные – так бы я их описала… Господи, я уже говорю языком сонетов Шекспира… конечно, я влюблена..

Поппи повернулась лицом к стене, изо всех сил сжав зубы, чтобы сдержать подступавшие слезы – совсем как в те времена, когда Папочка не возвращался.

– Поппи? Ты разве не рада за меня? – спросила взволнованно Энджел. – Господи, я такая эгоистка!

Она неожиданно запнулась.

– Конечно, твоя бедная голова! Подожди, я принесу холодный компресс.

Она сложила льняное полотенце и опустила его в кувшин с холодной водой, стоявший на столике у кровати, а потом положила полотенце на лоб Поппи.

– Тебе станет от этого легче, обещаю тебе, – сказала она. – Ах, Поппи, – добавила она со счастливым вздохом. – Кажется, все будет так мило!

Но Энджел совсем не нужно было класть холодный компресс на лоб Поппи – он и так был холоден, как лед. Паутина ее мелкой лжи и фантазий разорвалась в ее ушах, когда она была представлена Фелипе как Поппи Мэллори… это ненавистное, ненавистное имя, ранящее насквозь, позорное имя! «Поппи Констант» не существовало. И никогда она уже не станет, как ей казалось в мечтах, Поппи Ринарди. Вместо нее Фелипе выбрал Энджел. Как может любой мужчина устоять против нее, спрашивала себя с отчаянием Поппи. Она была такой красивой. И конечно, она была Энджел Констант.

1898, Италия

На следующее утро Поппи лежала в постели, прикрыв одной рукой глаза и стараясь не смотреть на Энджел, которая примеряла свои лучшие наряды – она собиралась встретиться с Фелипе, и Поппи ничего не могла сделать, чтобы остановить ее бесконечную восторженную болтовню.

– Может, мне надеть желтое, Поппи? – нервничала Энджел. – Или в нем я буду очень бледной? Может, розовое будет лучше… А как насчет однотонной белой блузы и темно-голубой юбки? Конечно! Я думаю, после шедевра мсье Вёрса лучше быть такой простой, как только возможно.

Швырнув ворох одежды на кровать, она быстро переоделась.