Марина Кистяева - Наотмашь

Она не понимала, как с ним общаться.

– Правильный вопрос. Давай-ка пройдем снова на кухню. Есть хочешь?

– Нет, – соврала она, мысленно дав себе обещание, что с завтрашнего дня начнет полноценно питаться. По часам, как советовал врач, чтобы уменьшить вероятность токсикоза. Майя принимала витамины и надеялась, что этого для организма пока достаточно.

Она не курит. Не пьет. Ведет правильный образ жизни. Она… до чертиков боится мужчину, стоящего рядом, от которого теперь во многом зависит её будущее.

– Зря. Настаивать не буду. Пошли.

Позже Майя придет к выводу, что он действовал интуитивно. Сработал рефлекс. Привычка, что вырабатывалась годами, и которой он не стал изменять.

Вадим протянул руку, положил её ей на поясницу и слегка подтолкнул в сторону кухни.

Майя отскочила, как ужаленная.

– Не трогайте меня!

Это было её ошибкой.

Потому что и без того хмурое лицо Вадима посерело, брови сошлись на переносице, а губы плотно сжались.

Она перешла невидимую черту.

Потому что реакция мужчины последовала незамедлительно. Он выбросил руку вперед и поймал локоть Майи. Девушка не ожидала ничего подобного, испуганно замерла.

– Майя… – мужчина медленно покачал головой, а от его тихого тона по коже девушки мурашки побежали. – Прекрати.

– Что? – выдохнула она севшим голосом, мысленно проклиная всё на свете и свою доверчивость в том числе.

Будь она немного осмотрительнее, внимательней, никогда не оказалась бы в такой ужасающей беспросветной ситуации.

– Шарахаться от меня, – процедил сквозь сжатые зубы мужчина, пронзая её взглядом. Сейчас он, как никогда ранее, находился близко к ней, и она окунулась в его терпкий аромат, настолько яркий, что голова слегка закружилась, а дыхание сбилось в груди.

Она играет с огнем. Эта простая истина пришла с запозданием.

Если Тимур сразу же вызвал в ней едва ли не братские чувства, то его близнец – желание исчезнуть, испариться, выбежать за дверь и больше никогда с ним, нигде не пересекаться.

– Заканчивай смотреть на меня, как на насильника, черт бы тебя побрал! – продолжил он более ярко и громко, отчего Майя вжала шею в плечи, впервые в полную силу ощутив на себе темперамент будущего мужа и грань, за которую нельзя переступать. Опасно. – Никто тебя трогать не собирается. По крайней мере, пока.

– Как… пока? Стойте… Вадим…

– Тормози, я сказал. Всё. Майя, мы сейчас идем на кухню, я тебе показываю, где и что лежит. Мы садимся за стол и начинаем разговаривать. На повестке дня – наше бракосочетание и как мы будем жить после него. Ты меня услышала?

Она быстро кивнула и потянула руку на себя, пытаясь высвободить из крепкого захвата.

На то он и крепкий, что не поддался.

Собственное рычание для Вадима оказалось недостаточным. Освобождать её он не собирался.

Напротив, потянул на себя. Майя не удержалась, запуталась в собственных ногах и подалась корпусом вперед.

Он разжал руку, чтобы уже зафиксировать её талию. Майя зажмурила глаза, уперевшись ладонями ему в грудь.

Первое впечатление – горячий. Даже через футболку она почувствовала обжигающее тепло его кожи и каменную твердость мышц. Ни намёка на мягкость, как в характере, так и теле. Майю накрыло паникой. Он стоял слишком близко. И его оказалось слишком много.

Умом она понимала, что Вадим взрослый цивилизованный человек. У него бизнес, терки с её отцом. Разговаривает он, пусть и жестко, но без мата, не позволяя лишнего. Тогда отчего она дуркует (по-другому и не скажешь)?

– Последний раз говорю, прекрати.

Его лицо и глаза оказались внезапно очень близко. Вадим нагнул голову, сократив между их лицами расстояние. Его дыхание коснулось её лба. Девушка несколько раз моргнула и быстро-быстро произнесла:

– Я вас услышала. Пустите.

– «Тебя». Хорош мне «выкать».

– Хорошо, – она согласилась бы на что угодно, лишь бы её отпустили. – Тебя.

Несмотря на заверения, рук он не разжал.

Только ещё сильнее прищурился.

– Хреново начали, Майя.

– Не понимаю.

– Неужели? Ты же в курсе, что нам с тобой предстоит жить «долго и счастливо»? И что это не прихоть? Что это не на день, не на месяц, девочка? Что через пару дней ты войдешь в мою семью, возьмешь мою фамилию – и всё, назад дороги не будет. Ты пришла ко мне в дом, чтобы поговорить. Несколько дней назад. Я отверг твои бредовые предложения. И что наблюдаю сейчас? Ты решила встать в «позу»? Решила применить юношеский максимализм? Вместо того, чтобы включить голову и взять на себя ответственность за содеянное? Ты, черт побери, скоро станешь матерью! Ноги научилась раздвигать, а…

Майя не собиралась слушать оскорбления. У неё тоже сработал инстинкт.

Она никому никогда не позволяла разговаривать с собой таким пренебрежительным тоном. Сразу ставила на место. Даже Рената.

А тут…

Она задохнулась от возмущения. Она раздвинула ноги! Она! Да он!.. Майя сама не поняла, как занесла свободную руку, чтобы осадить ублюдка и влепить ему оплеуху. Она не думала о последствиях.

Как и о том, кто стоит перед ней.

Руку, занесенную для удара, перехватили сразу же.

– Ах ты су… – если Майя думала, что она слышала, как рычит Вадим, она ошибалась. Его голос понизился, в нем отчетливо появились угрожающие нотки.

Дальше – хуже.

Майя даже не успела испугаться, понять, что она едва ли не натворила. И надо ли понимать, раскаиваться.

Ничего не успела.

Потому что мужские губы, жесткие, властные, накрыли её приоткрывшийся от изумления и возмущения губы. Вадим не просто целовал её. Он делал с ней нечто другое. Майя даже пискнуть не успела, как чужой язык ворвался в её рот, заявляя права.

Всё происходило быстро, стремительно. Вадим действовал, не колеблясь. Целовал, жестко сминая её губы, показывая, кто в доме хозяин. В отношениях – тоже. При этом он продолжал одной рукой удерживать её кисть, вторую распластал на пояснице, надавливая пальцами, вынуждая Майю прогнуться.

Та не могла не подчиниться. Она не отвечала, принимая его грубую ласку. В висках стучало от напряжения, ноги ослабли, Майя сжала руки в кулаки, не зная, куда их деть. Отчаянно хотелось вцепиться в литые плечи, удержаться, найти баланс, равновесие, поддержку.

Но… нет.

Губы горели, щеки пылали. Грудь, распластанная о мужскую грудную клетку, странным образом ныла, соски напряглись.

Майя задрожала и, наконец, подняла свободную руку и вдавила открытую ладонь в плечо Вадима. Ещё немного такого ошарашивающего жесткого напора, и она не выдержит. Рухнет на пол.

Вадим оторвался от неё, тяжело дыша. Его верхняя губа дернулась, обнажая идеально ровные белые зубы.

Он молча смотрел на неё. Майя – на него. Она настороженно ждала продолжения. Молчи… Только молчи… Не провоцируй. Больше ничего не говори. Не спорь.