Эльвира Дель'Искандер - Тайная одержимость

Нелли моргнула. Точно – глаза зеленые. Она определенно сходила с ума.

Мужчина по-прежнему находился рядом и следил за ней внимательным взором, который невозможно было разгадать. Что он намерен делать?

Она постаралась полностью расслабиться и отдаться воле случая. Резервов никаких не осталось. Пускай будет то, что и должно, поскольку изменить она что-либо бессильна.

Горячие слезы потекли интенсивнее. Глаза мужчины сузились, в них появилось что-то непонятное.

Удивление?

Ей не верилось, должно быть, показалось. У убийц не бывает человеческих эмоций, с толку их тоже ничего не сбивает. Да и что его должно удивлять? То, что Нелли плачет? Но вроде как умирать в неполных двадцать восемь как-то грустно.

Тем временем незнакомец поднял руку и протянул к ее лицу. Первоначальной реакцией было отшатнуться, но вместо этого она закрыла глаза. Сейчас. Это произойдет сейчас. С ней покончат прямо здесь, на этом тихом, безлюдном месте. Свернет ей шею или задушит? Нелли приготовилась к худшему, а худшим было все.

Однако ничего подобного не произошло. Вместо этого Нелли почувствовала грубую ладонь на своем лице. А большой шершавый палец медленно прошелся по мокрой щеке, касаясь подсыхающих слез.

Нелли перестала дышать. Она не понимала, что происходит, и это заставило ее распахнуть глаза.

То, что она увидела, ее оглушило. Во взгляде, обращенном на Нелли, читалась… Нет, это безумие. Но в его глазах читалась нежность. Самая настоящая. Настоящее не бывает.

Это было неожиданно. Это было до дрожи в коленях. Это сбивало с посмертной волны, заставляя распускаться слепую надежду. А это уже жестоко. Должно быть, так и поступают особо опасные, бесчувственные, бездушные убийцы.

Но Нелли все равно закрыла глаза и позволила себе отдаться необъяснимым ощущениям, к которым продолжал взывать незнакомец. Перед смертью можно дерзнуть и позволить себе даже такое.

Он действительно ее ласкал: гладил лицо, прошелся по шее. Затем очень мягко привлек к себе, едва заметно выдохнул – Нелли услышала. Она уже не стремилась ничего понимать, единственное, чего ей хотелось, чтобы приятные, волнующие прикосновения не прекращались.

Незнакомец взял ее лицо в ладони. Даже с закрытыми глазами она ощутила на себе его пристальный, убедительный взгляд. И глаза распахнулись сами: она не желала, но они открылись.

Он и вправду смотрел на нее, сосредоточенно и очень серьезно.

–Я постараюсь сделать все мягче, – в полголоса проговорил незнакомец.

Значит, умирать Нелли будет мягко. И странно ли – смерть не пугала. В таком расслабленном состоянии находилась Нелли.

Незнакомец продолжал впиваться взглядом, и, захоти вдруг от него оторваться, Нелли не смогла бы этого сделать. А она не хотела. Совсем не хотела, словно разум подчинило что-то. Что-то мощное. Что-то живое. Которое подобно запрещенному дурману обволакивало мысли Нелли, с единственной разницей – Нелли сознавала что происходит. Потому уловила тот самый момент, когда его глаза загорелись снова. Но не резко, а постепенно…

…алое нечто, подобно ртути, расползалось по радужке глаз, то покрывая радужку полностью, то «отступая», на местах «кучкуясь», тем самым открывая зеленые участки.

А затем в окружающем воздухе появились буквы: невесомые, словно бы призрачные, большие, средние, маленькие, одни мерцающие, другие темные, они кружились перед Нелли, будто стремясь на нее напасть.

Но не нападая.

Перед глазами плясала латиница: древние буквы складывались в слова, слова в словосочетания, словосочетания в фразы, но Нелли не удавалось их понять. У нее не получалось постичь их смысла, хотя несколько реплик на мертвой латыни Нелли сказать могла. А значит, понимать что-то должна была. Однако фразы, убегая поездом, не позволяли ей себя поймать, да и не хотелось ей этого делать, когда в голове нарастал некий шепот. Громче, громче, громче. Вроде бы шепот, но он усиливался, возрастал, становился отчетливей, пока Нелли, наконец, не поняла, что это те же латинские слова, только теперь произносимые вслух. Произносимые голосом незнакомца.

Нелли смотрела на мужчину, но он молчал. Тогда откуда доносилась речь? Интонации, с которыми Нелли успела ознакомиться при общении с ним в баре?

В этот момент появились знаки: неясные символы, круглые, квадратные, с прямыми линиями, с засечками, с дугами, знаки смешивались с плясавшими буквами, переливаясь призрачно-блестящими красками…

Однако дикость заключалась в том, что, несмотря на странности, с ней творящиеся, Нелли не боялась. При всем при том, что с ней происходило, она оставалась пугающе спокойной. То, чему Нелли стала свидетелем, происходило не случайно; то, чему Нелли стала свидетелем, имело цель, свою причину, но вот какую?

«Ты забудешь меня и не вспомнишь, – отразилось внезапно в сознании. – Забудешь встречу в баре, забудешь встречу в Мертвой зоне. Ты забудешь меня настоящего, истинного belua ferus…».

В мыслях все перемешалось, Нелли устала, захотелось спать. Она по-прежнему смотрела на мужчину, но он продолжал красноречиво молчать.

Его руки надавили на лицо. Стало больно, но было все равно. Голова разболелась и словно зачесалась: где-то там, глубоко внутри. Будто пауки разбрелись по коже. И этот гул, этот страшный гул…

«Ты забудешь драку с догмаром и никогда о ней не заговоришь. Ты забудешь ее. Как и меня».

И внезапно все прекратилось. Буквы исчезли, гул пропал, Нелли вернулась в яркую реальность из глухой, мертвой и бесцветной.

Незнакомец отстранился. В следующий миг он оказался еще дальше, на расстоянии нескольких метров. А затем и вовсе потерялся из виду.

Нелли выдохнула – она напряжена. Сильно болела голова. Вероятно, издержки рабочего дня. Бегать с подносом совсем нелегко, кто бы что не говорил. К вечеру ноги ломились.

Нелли огляделась: стоит у дома, а, между прочим, начинало светать. Да и прохладно. Чего ей не спится?

Нелли зашагала к подъезду. Она ощущала себя опустошенной и какой-то разбитой, абсолютно не собранной.

– Забудешь и никогда не вспомнишь…

Вот только Нелли ничего не забыла. Не забыла драку, не забыла встречу в баре, как не забыла и его самого…

…истинного belua ferus.

Ровно в восемь утра Зойл заходил в местное отделение полиции – приземистое бледно-желтое здание, которому не помешало бы обновить штукатурку.

Оказавшись в небольшом холле, он подошел к стекленной перегородке, за которой сидел дежурный – молодой, несмышленый офицер, скучавший за разгадыванием кроссворда. Зойл отвлек его от важного дела и попросил сообщить полковнику о своем прибытии. Дежурный поднял взгляд, суетливо вскочил, но, осознав свою излишнюю эмоциональность, сел на место.