Эльвира Дель'Искандер - Тайная одержимость

Однако Лисандр заклинание узнал, и собирался его использовать. Как только обратит их оболочки в пыль.

Откуда он узнал заклинание?

То была последняя мысль Александра.

На место с лязгом вернулась дверь: «щелк», – сказало железо. А затем прогремел оглушающий взрыв.

Нелли бежала. Снова. Стремительно, быстро, без передышек, выжимая последние внутренние резервы. Останавливаться было нельзя, несмотря на то что находилась на последнем издыхание, покалывал бок, и хотелось пить. Да еще непереносимая июльская жара желала лишить ее остатков сил.

Нелли бежала восьмой день. Нет: Нелли бегала восьмой день, поскольку Нелли занималась пробежкой. По четыре дня с паузой в день. Километр за километром преодолевала установленные Зойлом расстояния. Это его затея, чья же еще. Он взялся за нее основательно.

Когда неделями ранее Зойл заявил, что будет обучать ее самозащите, она и предположить не могла во что это выльется. Да и удивилась, а как иначе? Зойл, владелец бара, будет учить Нелли драться? Выглядел Зойл неплохо, с учетом возраста и вовсе великолепно – подтянутый, с хорошей мускулатурой. Очевидно, что в молодости Зойл не ленился и спорту уделял должное внимание. Однако Нелли никогда бы не подумала, что его познания одними спортивными упражнениями не ограничиваются, а распространяются куда как далее, охватывая профессиональное владение техникой боя.

Зря, что не подумала: Зойл оказался знатоком своего дела.

Как выяснилось, после положенного срока в армии, он остался служить там по контракту. Нужно было зарабатывать на жизнь, а другого способа в то время для себя он не представлял – «не возвращаться же словно школьник за прилавок». Вот и научился всему, что умел сейчас, а значит, мог научить и Нелли. И в первую очередь он стал преподавать ей уроки самозащиты. Драться с громилами-убийцами и уж тем более справиться с ними она не могла. Однако могла постоять за себя, в случае возникновения такой необходимости, и, выиграв время, убежать.

Зойл обучал ее всему, вплоть до того, как правильно ставить подножки – этого Нелли тоже не умела. Ей показывали приемы обороны, учили обращаться с холодным оружием, временами даже демонстрировали, как правильно нападать – кто знает, может, пригодится. И параллельно с этими уроками заставляли пробегать по несколько километров каждое утро. Логика была проста: от противника нужно не только отбиться, но и убежать, желательно быстро.

К нагрузкам и подобной активности Нелли привыкала тяжело. Вроде бы раньше увлекалась аэробикой, а, значит, с физикой, казалось бы, ладила, пускай великой спортсменкой не была. Однако те пятнадцать-двадцать минут, которые предписывалось пробегать для начала, да и то, чередуя минуту бега с минутой ходьбы, Нелли преодолевала с трудом.

Нелли была размазней.

Однако сейчас, на исходе восьмого дня, Нелли чувствовала себя намного лучше: быстрее справлялась, меньше уставала, и одышка почти прекратилась. А ведь путь преодолевался солидный: спускалась улицу до замечательного парка, пробегала по узким парковым дорожкам, после чего возвращалась обратно, к своему успевшему полюбиться дому. Не такой уж размазней она была! О других испытаниях, что готовились Зойлом, Нелли думать отказывалась.

Нелли свернула плейлист и посмотрела на время: восемь утра, через час на работу, а вечером снова череда кулачных приемов. Каких? Это сюрприз. Заранее Зойл не травмировал.

Подспудно ловя на своих ягодицах небезразличные мужские взгляды, Нелли трусцой побежала домой. С некоторых пор любая форма внимания Нелли оставляла равнодушной – не волновала, не раздражала и совершенно ей не льстила. Нелли душевно очерствела?

Нелли пробежала мимо аккуратной лавки, мимо второй, мимо клумбы с цветами… Нелли посмотрела по сторонам, замедлилась, оглянулась назад…

Что-то было не так. Сегодня все было по-другому. Этот день отличался ото всех остальных, как, впрочем, и два предыдущих до этого. Что ее смущало?

Она не ощущала чужого присутствия – вот что ее смущало. За Нелли никто не следил.

На четвертый день после откровенного разговора с Зойлом, Нелли начала каждодневные пробежки, и в этот же день в ней зародилась убежденность, что за ней пристально наблюдают. Померещилось?

Сначала она не придавала тому значения: никто за ней не шел, не пускал подозрительных взглядов, да и вообще особо не заглядывался, разве что вскользь да по ягодицам. Должно быть, сказывалось волнение последних месяцев. А тут еще дополнительный стресс в виде тренировок. Однако в дальнейшем чувство незащищенности никуда не делось, а только усилилось; убежденность в чужом присутствии, тайном, от нее скрываемом, не покидала ее не на миг. Нелли останавливалась, всматривалась в прохожих, частенько стояла так длительное время, порою, сама вызывая подозрения, но не замечала и намека на слежку. И раз за разом подобную мнительность списывала на стресс и приобретенную нервозность.

Так продолжалось четыре дня.

На пятый пробежки по плану не было, Нелли должна была восстанавливать силы. Вот и решила, что, если хорошенько отдохнет и приведет мысли в порядок, необъяснимое чувство внутренней тревоги исчезнет и больше не вернется.

Не исчезло. Только возросло.

Вот тогда Нелли забеспокоилась. Теперь она не считала, что что-то надумывает, не считала, что у нее паранойя. Она была уверена – за ней наблюдают. Но только кто? Кому нужно было за ней следить? Нелли сомневалась, что ее преследователи, нынче называемые ею «догмарами», стали бы выжидать, тратя столько времени на лицезрение ее непримечательной жизни. Они схватили бы ее и убили. А если не убили, то увезли куда подальше.

Ее не переставали мучить вопросы. Только если раньше они звучали, как «Кто это был?» и «Зачем это делал?», то теперь – «Куда он делся?». Так как вот уже как третий день Нелли ничего не ощущала.

Сначала она сомневалась, она все ждала, что через час-два-три впечатление нахождения «под прицелом», к которому успела порядком привыкнуть, обязательно вернется. Но вот прошли три дня, а этого не происходило. И Нелли только больше беспокоилась. Почему она беспокоилась? Казалось бы, радоваться нужно, облегченно выдыхать, но нет: Нелли не могла. Как не могла объяснить своего состояния. Просто внутри поселилось новое, необъяснимое чувство тревоги. Нелли ждала подвоха. И Нелли чего-то не хватало.

Нелли пришла домой, сходила в душ и отправилась в бар. Зайдя через парадные двери, увидела за стойкой Дмитрия: он расставлял на витрине напитки и одновременно поглядывал на экран висевшего под потолком телевизора. По местному каналу вещали новости.

– Все еще ведется расследование? – Нелли остановилась напротив бармена. Друзьями они с Дмитрием не стали, но вроде как общаться по-человечески начали.