Георгий Ланской - Гори оно все огнем

Прикоснувшись кончиками пальцев к голове, Олег охнул, словно его долбанули по вискам бубном. Как же это было громко и больно, черт побери! Полежав еще немного лицом вниз, ощущая кожей запах пропахшей потом и сивушными выхлопами простыни, он пока не нашел в себе сил открыть глаза. После вчерашнего это было ну совсем страшно.

– Маша! – крикнул он, точнее, попытался крикнуть, но из пересохшего горла выскочили только перхающие звуки блеющего козла, и это привело его в бешенство. Сглотнув, Олег осторожно открыл глаза, надеясь увидеть жену, но ее, конечно же, рядом не было.

– Маша! – промычал он жалобно, и похмельная боль без всякой жалости ударила в купол черепа. – Машка, где ты?

Комната ответила тишиной. Олег со стоном поднял голову и увидел на тумбочке, на расстоянии вытянутой руки, бутылки с минералкой и пивом, стакан с водой и две белых таблетки на тарелочке. Трясущейся рукой он дотянулся до стакана, бросил в него таблетки, которые начали растворяться с тихим шипением, и, не дождавшись, открутил крышечку на бутылке с уже слегка нагревшейся водой и стал пить, жадно, как дорвавшийся до водопоя лось. Осушив бутылку в два глотка, Олег взял стакан и выпил слегка кисловатый напиток, все еще надеясь, что волшебные таблетки сразу вернут его к жизни. Подперев голову подушками, он улегся на спину и закрыл глаза, ожидая, когда чуть-чуть полегчает, и он сможет вернуть себя в вертикальное положение пивом, без риска отправить содержимое желудка в унитаз. Жена, заботливая и покорная, сбежала, привычно оставив в досягаемой близости необходимые ему средства первой помощи, и сейчас была где-то внизу. Может, в столовой, а может, на пляже, развлекаясь в компании подкачанных юнцов с бронзовой кожей.

Кажется, везти ее сюда было ошибкой. С другой стороны, не оставлять же ее дома так надолго?

Крым внезапно стал довольно привлекательным местом для тех, кто желал заработать, а Олег очень желал, и потому, прихватив жену, поехал на встречу с партнерами, среди которых были инвесторы и алчные чиновники, желающие откусить от вкусного пирога застройщиков жилых кварталов. Быстро такие дела не делались. Нужно было приглядеться к земельным участкам, оценить перспективу, посчитать убытки в виде раздачи взяток и обязательных субсидий для нищебродов вроде сирот, которым полагались бесплатные квартиры, ветеранов, многодетных семей и прочего человеческого мусора, с коим приходилось считаться. Правда, отлаженные механизмы давно позволяли такие препятствия обойти: всей этой голытьбе якобы давали вожделенные квадратные метры, которые на самом деле становились элитным жильем для чиновников, а, если удавалось подмазать прокурора города или области, новостройки превращались в золото.

На первые встречи, где все прошло гладко, Олег брал с собой Машу, которой надлежало быть просто очаровательной и пореже открывать рот. Жене, надо сказать, удалось произвести сильное впечатление даже не внешностью: были там мадам и покрасивее, с вызывающе вздернутыми бюстами и пухлыми губами. Нет, Маша улучила момент, выскользнула в холл ресторана и, воспользовавшись одиночеством, села за рояль, где бездумно наиграла что-то классическое. Услышав музыку, Олег вышел из ресторана и, увидев Машу, на миг застыл, пораженный мимолетным светом, отразившимся на ее лице. Он и понятия не имел, что она умеет играть, хотя теща вроде что-то говорила о музыкальной школе, но у Олега в ее присутствии всегда в одно ухо влетало, а в другое вылетало.

Он, подогретый виски, сильно разозлился. И, когда Маша увидела его, выражение счастья сошло с ее лица. Сейчас, когда она позволила себе уйти, Олегу очень захотелось ее ударить. Но оказалось, что музыку слышал не только он. Прокурор, которого удалось заинтересовать долей в сделке, вышел из-за портьеры и вяло шлепнул в ладошки.

– Господин Куприянов, кажется, вам очень повезло с женой, – сказал он. – Это ж где такие водятся? И умница, и красавица, да еще и талант!

Маша стояла ни жива ни мертва, но Олег расплылся в улыбке. Девочка, умница, рыбка золотая, своими умелыми пальчиками вместе с мелодией подобрала ключик к сердцу престарелого козла, что совсем недавно, выпятив губу, требовал повысить процент от сделки, мотивируя это тем, что никакого Куприянова не знает, а после этого импровизированного концерта вдруг пошел на попятный.

Как он про нее сказал? Умница, красавица? И глаза похотливо блестели…

Вообще Олегу нравилось видеть в глазах жены страх, а ее покорность только распаляла его. Не всегда, нет, иногда ему требовалась властность, когда он сам становился игрушкой в руках госпожи, но для этих целей у него была припасена другая, надменная Вероника, Мадам Латекс, в высоких сапогах, с плеткой и алой помадой на порочных губах, женщина, не знающая стоп-слова. С ней он выл от боли, получая удары хлыста по голым ягодицам, заслуживая покорным бобиком право овладеть ею. Вероника получала от его щедрот ровно столько, сколько стоила, ни копейкой меньше, и это было недешево. К счастью, ее услуги требовались Олегу не так часто. Маша же, казалось, не замечала ни следов на его коже, ни запаха чужих духов, смешанного с мускусом тела другой женщины, хотя, как она могла не замечать? Просто молчала, и то, что она даже не пыталась устроить ссору, Олега вполне устраивало.

В его дом Маша и без того вошла уже надломленным цветочком. Авторитетный папаша лишил ее права самой выбирать жизнь, поэтому она, вопреки собственному желанию, поступила на юридический, где проучилась без всякой охоты целый курс, а потом ее вытолкали замуж, увидев в Олеге перспективного супруга, за которым бедная девочка будет как за каменной стеной. О том, что у девочки были собственные желания, никто знать не хотел. Олегу бы вообще показалось смешным, если бы Маша высказала какие-то желания. Он ее одевал, возил на курорты, позволял жить в его роскошном доме, где за всем следила вышколенная прислуга. Что еще надо для счастья? И потому год назад для него стало откровением, что Маша вдруг захотела от него уйти. И даже осмелилась с ним заговорить на эту тему.

– Я тебе уйду, – лениво пообещал он. – Еще раз только попробуй со мной на эту тему заговорить…

Чтобы закрепить в ее куриных мозгах серьезность намерений, Олег потащил Машу в спальню и уж там отвел душу, впервые не попытавшись сдерживаться. И когда она вопила от боли, он со свойственным настоящему самцу высокомерием думал, что это – крики страсти. И когда наутро она, синяя от его щипков, решительно собрала чемодан, Олег удивился, да так, что не сразу нашелся что ответить.

А потом он ее ударил.

Наверное, она все равно бы ушла. Решимость, горевшая в ее глазах в тот момент, не угасала долго, вплоть до момента, когда она уползла в ванную, вытирая разбитый нос и поскуливая, как щенок. Но, даже получив урок, Маша начала отбиваться от рук, и потому Олегу пришлось распускать свои, что, казалось, только раззадоривало ее. И теперь следить за хозяйкой приходилось прислуге, которая докладывала Олегу о каждой попытке этой дерзкой соплячки свинтить. Но она оставила все попытки после того, как ее мамаша, высокомерная красавица, увядающая королева, вдруг обнаружила у себя рак. И Олегу доставило невероятное удовольствие наблюдать за унижением всей семейки, пришедшей к нему на поклон. Особенную радость он испытал, когда просить за мамашу принялась его благоверная, унижаясь, стоя на коленях. Тесть, кстати, просил не так горячо. То ли смирился, то ли давно бегал налево. Олег долго хохотал, когда узнал, что тесть имеет схожие интересы с ним и похаживает к госпоже вроде Вероники, только классом пониже.