Георгий Ланской - Гори оно все огнем

Конечно, он заплатил за лечение тещи, не чужой все-таки человек, отправил ее в Израиль, с удовольствием устраивал конференции по видеосвязи, хихикая, когда теща, лысая, с обмотанной тряпкой головой, угодливо рассыпала перед ним бисер. Но даже тогда Олег подсознательно думал, что жена еще не оставила своих попыток обрести свободу. И это даже добавляло в его семейную жизнь некую перчинку, хотя все попытки Маши вырваться из его тенет были совершенно беспомощными, пока не прекратились вовсе. Теща все никак не хотела выздоравливать, и денег на ее лечение уходило немерено.

Он заблокировал карты жены, установил программу-шпион на ее телефон и периодически поглядывал, где она пропадает, с огромным удовлетворением отмечая, что она довольно мало перемещается и ничего не пытается покупать. Дай он ей волю, она бы и за собой следить перестала, а ему этого не хотелось. Олег оборудовал в подвале тренажерный зал и заставлял Машу заниматься там, хотя поначалу хотел просто оплатить ей фитнес в клубе. Но в зале, среди этих куриц с силиконовыми грудями и мозгами, жена могла вновь нахвататься дурных мыслей, к тому же там он не мог проследить, чтобы к ней не подкатил красавец с волевым подбородком и набором дежурных комплиментов. Занимаясь в залах, женщины частенько подцепляли такую заразу, как феминизм, наивно полагая, что представляют из себя что-то большее, чем пара титек в придачу к хорошенькому личику.

Ограничив передвижения жены, Олег испытал мстительное чувство превосходства. Запертая в доме, как Рапунцель, Маша мало-помалу теряла связь с реальным миром, становясь все более покорной, как киношная Гюльчатай, бродила по дому или саду и, казалось, радовалась его возвращению с работы, как верная собака. Взяв Машу в Крым, Олег думал, что после этого жена будет ценить его куда больше. А сейчас, когда ему было необходимо, чтобы она сидела рядом, Маша исчезла.

И это выводило его из себя.

Муж, о котором говорила Маша, настиг их на пляже, когда они трепались за жизнь. Причем трепалась в основном Рита, а Маша слушала, и в ее глазах плескалось что-то вроде зависти к той жизни, которая ей была недоступна. На пляже с утра уже было не протолкнуться, но два свободных шезлонга все-таки нашлись, правда не в очень удобном месте, далеко от воды, в тени высоких туй. Маша разделась, а вот Рита осталась в своей хламиде.

– Я стараюсь не загорать, – пояснила она. – Вредно для кожи, да и вообще… К началу сезона ты возвращаешься на сцену, и это очень плохо, когда ты играешь жертву Освенцима, а сама при этом как головешка черная. Зритель не поверит, что ты от голода умираешь, когда у тебя такой цветущий вид. Грим придется класть штабелями, а от этого потом вся кожа в угрях. Так что чем-то приходится жертвовать даже на отдыхе. Да и вообще, Машенька, я вам тоже не советую долго быть на солнце. Постареете раньше времени.

– Да без разницы, – апатично ответила Маша, и, хотя послушно залезла поглубже в тень, в ее тоне послышались слабые отголоски подавленного бунта. Рита эту интонацию безошибочно уловила. Попотчевав Машу театральными байками, Рита весело рассказала о своей жизни, признавшись, что в Новосибирске бывает часто, но сама она не тамошняя, а из Екатеринбурга в Новосибирск ездит по приглашению театра. Отпахав сезон, возвращается домой, хотя это ее ужасно изматывает. Поэтому она даже прикупила квартирку в новостройке «в очаровательном районе, на берегу реки», но не успела ее толком обставить. Вынув телефон, она с затаенной гордостью показала Маше дом и квартиру, небольшую, очень светлую.

– И главное – все сама, – сказала Рита, вызвав у Маши легкую зависть. – Копила, во всем себе отказывала. Можно было бы в кредит, но очень не хотелось этого рабства.

Примерно в это время на пляже появился мужчина в черной футболке и шортах цвета хаки, при виде которого Маша тут же перестала улыбаться, съежилась и инстинктивно поджала колени к подбородку. Глядя на ее реакцию, Рита моментально все поняла и глянула на мужчину чуть внимательнее, чем он того заслуживал.

Ну, так себе. Мелкопоместный буржуйчик с волевым подбородком и мутной водицей во взгляде. Капитал нажил трудом неправедным, это к гадалке не ходи. Не лишен привлекательности, но в свои – сколько ему? – сорок? – обрюзг от выпивки, сдал и превратился в развалину. Бледная копия чудовища, от которого она в свое время дала дёру. Судя по реакции запуганной женушки, из тех, кто в детстве отрывал мухам крылья и с наслаждением наблюдал, как они беспомощно крутятся на одном месте. Сомнительно, что готов биться в настоящей схватке с истинным хищником, скорее будет доминировать над слабаками, самоутверждаясь таким образом. Год назад она бы сама поостереглась связываться с подобным, но сейчас попытки нагнать на нее страху вызвали бы разве что нервный смех. Вон как зыркает. Недоволен, что его верная наложница сбежала из гарема. Рита с такими прекрасно умела обращаться. Они таяли в ее руках, как воск, теряя все свое мужское превосходство. И потому, взглянув на посеревшую Машу, Рита торопливо шепнула:

– Мужа как зовут?

– Олег, – прошептала она, не сводя с приближающегося супруга глаз.

Рита дождалась, пока он, увязая в гальке, подошел ближе, и отбила его недовольство вежливой улыбкой.

– А это, наверное, Олег, – радостно сказала она, подавая ему руку. – Очень рада. Ваша супруга только о вас и говорит.

Сивушным выхлопом, который вырывался из его отделанной керамикой пасти, можно было выжигать посевы, и Рита с трудом не поморщилась. Ей до смерти хотелось съязвить, что зубы такой белизны просто верх неприличия и напоминают свежий толчок, но сдержалась. Теперь, когда он стоял рядом, Рита узнала эту фигуру: это же он в компании еще двух алкашей выделывал коленца на входе, когда она только въехала в отель.

– Очень рада познакомиться, – сказала она и подарила ему призывный взгляд, от которого самцы падали штабелями. – Меня зовут Маргарита.

Олег взял ее руку, явно не понимая, что с ней делать: пожать или поцеловать, мазнул взглядом по сережкам, опустил взгляд на кольцо, а затем поплыл, оценив эксклюзивную цацку, и действительно чмокнул ручку, хотя в шортах и шлепанцах это выглядело комично.

– И что же такое рассказывала вам моя жена? – насмешливо спросил он, но руку не выпустил, поглаживая большим пальцем ее сухую кожу.

«Например, то, что ты ее бьешь, – подумала Рита. – Наверняка просто так, потому что тебе надо сорваться хоть на ком-то. И она замазывает синяки тональником. Следы на ее руках вряд ли от пылкой страсти. А еще ее начинает корежить, едва ты оказываешься рядом, хотя пять минут назад она казалась вполне нормальным человеком».

– Исключительно хорошее, – нашлась Рита и вновь одарила его томным взглядом. – Не каждой женщине в мужья достается такой внимательный и заботливый человек.