Анна Пожарская - Брачная афера Ривотта Мадсона

– Конечно, – мужчина лучезарно улыбнулся. Всю серьезность как рукой сняло. Пропал безнадежный сухарь и появился элегантный, коротко стриженый брюнет с ясным взглядом голубых глаз, волевым подбородком, тонкими усами и явным желанием помочь красивой молодой вдове.

Гортензия набрала в грудь побольше воздуха. Даже говорить о девере было страшно!

– Родственник супруга выспросил у моего отца согласие на брак со мной. Я не хочу замуж еще раз, и тем более за него. Могу ли я как-то опротестовать решение родителя?

Флокс прищурился и сжал губы. Покачал головой и заговорил мягко, как с сумасшедшей.

– Не можете. Если не ошибаюсь, в ближайшие полгода он ваш опекун. Когда вы были замужем, о вас заботился супруг, но теперь эта обязанность снова вернулась к отцу…

– Что же мне делать? – выпалила Гортензия и часто заморгала, чтобы не разреветься. Бегство исключалось: пока ей не исполнилось двадцать пять, она даже чихнуть не могла без разрешения опекуна, не то что уехать куда-нибудь. А снова оказаться в лапах Белдона не хотелось. Она и сейчас просыпалась в холодном поту от кошмаров, стоило только вспомнить о нем перед сном.

Душеприказчик скривился в усмешке лихача, обогнавшего соперников на скачках:

– Можно выйти замуж за кого-нибудь другого, не дожидаясь ни разрешения родителя, ни истечения срока траура, – объявил он. – Конечно, ваш брак смогут опротестовать, но любые трения – это время, а вам надо выиграть всего лишь полгода. Не так уж много, – задумчиво погладил усы. – Только учитывая, так скажем, статус претендента на вашу руку, мужчина вам нужен заинтересованный.

Гортензия пожала плечами. И без того призрачная надежда утекала сквозь пальцы, растворялась снегом по весне. Реветь хотелось все сильнее.

– Где я такого возьму? – вздохнула она. – Денег нанять у меня нет, а бескорыстных идиотов, готовых связываться с Белдоном Патраком, днем с огнем не сыщешь.

– Учитывая ваши отношения с супругом, – осторожно затянул Флокс, – у вас наверняка есть любовник. Может быть, стоит начать с этого мужчины…

– Нет у меня любовника, – созналась Гортензия и почувствовала, как кровь приливает к лицу. Будто поведала о чем-то постыдном. – И не было никогда, – облизнула пересохшие губы. – У меня только муж был и еще… – замялась, но собеседник понимающе закивал, позволяя не объяснять дальше.

Протянул руку и осторожно накрыл сложенные в замок ладони Гортензии. Подавила первый порыв избавиться от прикосновений, и душеприказчик продолжил как ни в чем не бывало.

– Не волнуйтесь! Приходите завтра к ужину. Обсудим, чем помочь вам, в непринужденной обстановке.

– Вы не боитесь Белдона? – прищурилась Гортензия. Ей казалось, деверь – человек бесконечной власти и держит в страхе всех.

– Немного, – улыбнулся Флокс и сжал ее ладони. Его пальцы показались обжигающе горячими. – Но я хочу вам помочь.

– Спасибо! – отняла руки и поднялась с места. – Я пришлю записку, когда все обдумаю, – сгребла документы и положила их в сумочку. – Вы не представляете, как много значит для меня поддержка, – сообщила запальчиво. – Но мне надо понять, вправе ли я втравливать вас в неприятности.

Улыбнулась и, кивнув на прощанье, попросила выпустить через черный ход. Флокс открыл дверь и проводил гостью задумчивым взглядом.

На улице оказалось неожиданно холодно. Гортензия успела пожалеть об опрометчивом нежелании брать плащ, решила отчего-то, что жакета от траурного костюма будет достаточно. Зря! Теперь будет дрожать всю дорогу. Застегнула пуговицы и поспешила прочь, гадая на ходу, что предпринять дальше.

Супруг оставил лишь заботы. Дом слишком дорог для ее скудных средств и, если вдруг ей на голову не свалится неожиданное богатство, через пять лет придет в такое запустение, что даже подумать страшно. Драконюшня всегда еле-еле сводила концы с концами, договор с придворными зельеварами не давал зарабатывать много, а расходов было с избытком. Гортензия даже предполагать не хотела, что станет делать, если внезапно издохнет какой-нибудь из ящеров: каждый зверь стоил целое состояние. Про денежное содержание и говорить нечего: по прикидкам суммы едва хватало на повседневные нужды и небольшие расходы на дом, а уж если ее уменьшить в десять раз… Разве что не умрешь от голода. Даже на панталоны недостаточно!

Впрочем, жаловаться было не на что – муж мог и просто выставить на улицу, а так, если хорошенько поразмыслить, можно выжать немного прибыли из ящеров. Работы, конечно, ждет немерено, но даже чудеса требуют подготовки. Избавиться бы от Белдона, а с остальным она как-нибудь справится!

Белдон Патрак служил главным королевским зельеваром, и, что гораздо хуже, он придумал рецепт от семейного недуга короля, и, естественно, держал свои знания в секрете. Монаршая болезнь передавалась по мужской линии: мальчики редко дотягивали до сорока, и последние годы жизни приносили им скорее мучения, чем радость, но благодаря отвару Белдона король в добром здравии разменял седьмой десяток. Монарх прислушивался к зельевару куда сильнее, чем нужно, и найти мужчину, желающего ссоры с Патраком, для Гортензии казалось невозможным. Что бы сейчас ни пели кавалеры, они сдуются и убегут, как только запахнет жареным. Своя шкура дороже любого благородства! Разве что использовать кого-то вслепую. Осталось только придумать кого.

Уже подошла к дому, когда озарила догадка. А ведь есть кого! Ривотта Мадсона! Он, конечно, в ссоре со своим отцом и отлучен от семьи, но Мадсоном от этого быть не перестал, а значит, с ним Белдон запросто не справится. Вот только пойдет ли Отти у нее на поводу? Вздохнула и решительно направилась к площади с экипажами: пока не попробуешь, не узнаешь.

Подъехала к дракодрому через час с четвертью. Бегов сегодня не было, и местность выглядела безлюдной. В дни соревнований здесь кипела жизнь, а сейчас нависшая вокруг тишина казалась мертвой. Гортензия поежилась, пытаясь запахнуть сильнее и без того застегнутый жакет. Одиночество настораживало. Хоть бы кого-нибудь навстречу! Нет, только ветер, стойкий запах животных да голые деревья вокруг огромного сооружения.

Подошла к входу для работников и постучала. Помялась, отгоняя мысли о неуместности своего визита сюда без сопровождения, но выбирать не приходилось. Бывала здесь три или четыре раза вместе с кузеном. Тот приятельствовал с Ривоттом и время от времени приглашал с собой и на бега, и просто посмотреть на ящеров. Гортензия, хоть и недолюбливала Мадсона, соглашалась с радостью: животные забавляли, а Ривотт был слишком занят, чтобы надоедать. К тому же после ссоры с отцом он подрастерял спесь и гонор и стал сносным собеседником. Вряд ли ему можно было простить выходки юности, но перекинуться несколькими словами ничего не стоило.