Ада Грин - Нарисованные люди

За разглядыванием фотографий Ковалёва и не заметила, как в комнату вошел Илья. Он свободным шагом приблизился к девушке и обратил внимание на рамку в ее руках.

– Это ее молодой человек? – затаив дыхание спросила Яна, слишком явен был интерес девушки к чужому мужчине, и кажется, Илья разгадал источник любопытства, либо же девушка стала параноиком.

– Это Григорий Герц. Тот еще козёл, но умный и расчетливый, этого у него не отнять, – максимально расслабленно произнес парень, но даже Яне был слышен скрежет зубовный и презрительный тон. – Да, они встречались, но недолго, пару месяцев.

– Так вот почему ты так его не любишь? – со смехом произнесла девушка и повернулась к собеседнику, но тот оказался неожиданно близко, так что они коснулись друг друга телами. Смутившаяся Яна сделала шаг назад и поставила рамку обратно на полку. Илья же не отводил от нее смешливого взгляда.

– Тебе сколько лет? – с нагло-широкой улыбкой был задан этот вопрос.

– Двадцать, – хладнокровно ответила Яна и скрестила руки на груди. Этот жест не ушел от внимания парня.

– Смущаешься как пятнадцатилетняя, – рассмеялся Илья и повернулся к двери, когда в комнату зашла Мария Евгеньевна. Завибрировал телефон, парень вынул устройство из кармана и отключил сигнал, а после обратился к женщине. – Теть Маш, пора лекарства принимать. Я принесу.

Также скоро как появился молодой человек из комнаты ушел. Яна посмотрела на Князеву, и ее образ по-новому отразился в сознании.

– Вы больны? – глядя на покрытую голову женщины прямо спросила девушка. Та не стала уклоняться от вопроса. Присела на кресло у комода и притянула к груди оставленный Дианой сиреневый джемпер, вдыхая его запах.

– У меня рак, и я молюсь, что доживу до дня встречи с дочерью.

Слышался хруст снега под ногами. Пороша холодными комками забивалась в сквозные дыры на подошве потрепанных временем валенок, идти было больно. Словно камни они давили на ступни, на особенно чувствительные точки, отчего каждый шаг грозился стать последним. Ее качало, но колтыхаясь она все еще бежала дальше, ломая края узкой тропы, заметая истоптанный снег свежим. Трижды перешитая мутоновая шубка распахнута, светлые волосы растрепаны, но девочка совсем не обращает внимания на ледяной ветер, пронизывающий до костей. Впереди под сенью обнаженных зимой тополей пролегает река. Именно туда проложен ее путь. Она должна спасти Ваську. Его рыжая мохнатая морда видится ей перед глазами, его мягкая длинная шерстка ощущается между пальцев. Она представляет, как снова приходит со школы, кот прыгает к ней на колени и согревает своим теплом продрогшие ноги, а в благодарность получает угощение – недоеденную котлетку или несъеденный кусочек рыбки в салфетке из школьной столовой. Но в этот день питомец не получит маленький, но вкусный ужин. Потому что его «убрали».

– Где Васька?! – крикнула она, едва осознала, что ни в сарае, ни в подполе кота нет, когда пришла с уроков.

– Бесполезная тварь только гадит, – отозвался пропитый голос из комнаты, женщина отошла от стола и рухнула на несобранную грязную постель. – Вова его убрал.

– Нет… нет! – завизжала девочка и ринулась на улицу, подхватив лишь шубейку и старые валенки.

Они не могли так поступить. Васька ее друг. Она найдет и спасет его. По щекам струились слезы, от частых всхлипов и ледяного воздуха болели легкие. На подошвы налипло столько снега, что поднимать ноги уже было невыносимо тяжело. Малышка упала на землю и сквозь всхлипы голыми пальцами начала сдирать комки с обуви, тканевые серые колготки промокли, а руки заледенели, но девочка поднялась на ноги и с большим усердием побежала к реке. Спуск ко льду был лишь в одном месте, и, не теряя драгоценных минут, она кинулась к тропе вниз, не пытаясь найти другой дороги.

– Васька! – это был умный кот, и он откликался на свою кличку. Если бы он ее слышал, то точно вышел из своего убежища. Вот только никого вокруг на сотни метров, только белая гладь снежного покрова. Девочка несколько раз осмотрелась вокруг, как вдруг взгляд зацепился за что-то яркое на снегу. Бросаясь прямо в сугроб, она с трудом преодолевала сопротивление снеговала, но с упорством продолжала идти дальше. Показался рыжий мех, нечто лежало в углублении и не двигалось. Ребенок был готов нырнуть в снежный покров и плыть, лишь бы скорее оказаться рядом с другом.

Еще несколько шагов, и ей становится видно все до мельчайших деталей. Рыжий мех это волосы. Женские волосы, завитые в упругие кудри, бледная кожа почти сливается с белым фоном зимы, длинная шея неестественно выгнута, а на щеке видна родинка. На снегу лежит распростертое тело Дианы Князевой. На руках алые следы от жгутов, которыми ее привязывали к стулу, ногти содраны в кровь, а от одежды остались только перепачканные клочья. Ее глаза, орошенные темно-медными закрученными ресницами, распахиваются, а синие мертвенные губы произносят:

– Ты меня не спасла.

Яна вздрагивает от толчка во сне. Долгие три секунды она пытается разглядеть во тьме своей комнаты возможные образы, образы не ушедшего кошмара. Но долго не приходит ощущение реалистичности всего, что сотворил из воспоминаний её мозг. Приходится, поборов детский страх вытащить свое тело из-под укрытия одеяла и сесть на постели. Душное, липкое чувство нужно смыть водой и обдуть свежим августовским воздухом. Ковалёва поднимается с кровати и распахивает окно, в комнату врывается сотня ночных звуков. Она идет в ванную и долго стоит над раковиной, летний воздух обновил мысли, но зиму Яна все еще видела в своем отражении. Жемчужные блондинистые волосы, рассыпавшиеся по плечам, это грязный снег, голубые глаза под тенью ресниц это темная вода в проруби зимней реки. Почему-то сейчас она казалась себе ненатурально похожей на Диану, видела в чертах своего лица близость и подобие линиям Князевой. Снова закрыла глаза прямо перед зеркалом, крепко зажмурилась и распахнула их. Наваждение пропало.

За окном занимался рассвет, поэтому досыпать оставшиеся до работы часы уже не было толка. Не хотелось отправляться в ресторан разбитой ночным кошмаром и осознанием грядущего тяжелого рабочего дня. Недавний разговор с родными похищенной сильно вымотал девушку, оставил неизгладимые впечатления, такие, что даже куски давно ушедшего прошлого решили выбраться на поверхность. Известие о серьезном заболевании Марии Евгеньевны вселило еще большее волнение, Яна была готова хоть завтра бежать в офис «Простора» и стучаться к ним в дверь с просьбами взять ее на практику. Однако разговор с Новицким еще не состоялся, девушка предприняла несколько попыток, оказавшихся в итоге неудачными, слишком занятым был гендиректор строительной фирмы. Но Ковалёва настроя не теряла, Павел Валерьевич заявлялся на бизнес-ланч почти каждый день, первый раз в жизни она ждала появления начальства, а не старательно избегала его. Вот только все чаще в голове возникали мысли, скольким она готова пожертвовать? Просто так, бездумно бросаться в догорающий дом, в надежде, что тебя не убьет тлеющей балкой – довольно безрассудно. Но что ей оставалось? Забыть обо всем, уволиться и начать новую часть жизни? Решение простое, но дастся оно не так просто.