Марина Иванова - В жизни по-разному можно жить!

Санкт – Петербург встретил Сашу хорошей погодой. Есть такое поверье, если Питер встречает тебя дождем, счастье будет в этом городе. А если солнечным днем, – любовь. Максим держал Сашу под руку, все время боялся, что поскользнётся, упадет, был очень внимателен к ней. Наталья Владимировна не побоялась отпустить с ним дочь, видела, что любит. Ей понравился молодой человек. Саша стала с ним другой, – нежной, ласковой, счастливой. Мужененавистница стала сдавать позиции. Шероховатость в общении исчезла, она внимательно слушала его, соглашалась, смеялась, когда шутил. Чувство юмора – показатель ума. Глупый человек не может шутить и не понимает шуток. Это лакмусовая бумажка. Всегда можно определить какой человек перед тобой, если пошутить.

Максим влился в женский коллектив сразу. Расположил к себе Лену, Наталью Владимировну и даже злую соседку. Но Саша согласилась с ним только дружить. Насчет серьезных отношений просила повременить. Еще год не прошел после гибели Сергея. Она чувствовала, что предает его, общаясь с Максимом. Но с ним было легко. Он был настоящим. От него веяло спокойствием. Когда нужно было молчал, помогал, не задавал вопросов. Поправил упавший забор, смазал петли на скрипучей калитке. И таскал в подвал тяжести, помогая Наталье Владимировне. Он был каким – то своим, родным. Питерский мажор перебирал в подвале проросший картофель, укладывал рассаду в ящики, колол дрова для бани, мечтал установить бассейн.

Наталья Владимировна хвалила его, говорила, – есть такое поверье, настанут времена, люди вернуться к земле. Многие займутся огородами. Потому что выживут только те, кто живет на земле. А не в многоэтажках. Скоро не будет хватать питьевой воды, исчезнут родники, колодцы высохнут. Только под Вербной ивушкой можно будет найти воду. Ей про это какой – то старец сказал. Поэтому она посадила перед домом круглое дерево декоративной ивы. Сказала, – вода под ней не исчезнет, буду поить всех желающих. Максим внимательно слушал Наталью Владимировну. Саша как всегда улыбалась ее пророчествам.

– Саша, ты зря не веришь, – поддерживал будущую тещу Максим. – Пророки не ошибаются. – Нет ни одного слова, которое не имеет цену. Везде есть рациональное зерно.

– Вы сговорились! – смеялась Саша. – Тоже считаешь, что денег будет много, купить нечего будет, как в СССР?

– Может быть запросто, – согласился Максим.

– Максим, ты, Библию читал? – подхватила разговор Наталья Владимировна. – Там написано тля и ржа все уничтожит, ничего не будет. Люди глупцы не те ценности копят. Сердце должно быть, где Бог! На Небесах. Там все наше будущее. Наше богатство – наша добродетель. Добрые дела – валюта, которой будем рассчитываться в Раю.

Максим улыбался сельским философам. По птичкам и деревьям определяли метеорологические изменения, лучше барометра. Вкусно готовили русскую кухню из натуральных продуктов. Даже тыквенная каша стала излюбленным деликатесом, после нее чувствовался прилив энергии.

Слава и Лена тоже часто оставались ночевать. По вечерам играли в интеллектуальные игры, в крокодила, в Мафию. Вместе разбирали вопросы по экзаменационным билетам. Наталья Владимировна радовалась, что у нее столько врачей живут. Нравилось наблюдать, когда спорили насчет редкого заболевания и методов лечения. Смеялась, приговаривая: «Ни одного изобретения лекарства не будет, если не попустит Господь. Он дал болезни, врачей, таблетки, чтобы спасать грешников, когда раскаются. От рака и СПИДа не дал. Рак – от зависти. СПИД – от прелюбодеяния. Никак эти пороки не истребим. Как завидовали, так завидуем, как гуляли, так гуляем. Многие доктора молятся Господу, просят помочь вылечить. Вы тоже это будете делать.

– Мама, прекрати советовать глупости, – возмущалась Саша. – Мы знаем, что Ивановский Дмитрий Иосифович открыл вирусологию, как науку в феврале 1892 году. Ему удалось в световой микроскоп разглядеть скопление вирусов, зарисовать их. А он между прочим был Дарвинистом, который сообщил человечеству, что мы произошли от обезьян.

– Конечно, Господь сначала помог открыть световой микроскоп, а потом божьему человеку – Иосифовичу, чисто еврейское, кстати, отчество. Евреи – богом избранный род, поэтому помог твоему Ивановскому вирусы увидеть, – доказывала Наталья Владимировна. – А Дарвин в конце жизни стал очень верующим человеком и написал, что про обезьян ему внушали бесы.

Разногласия всегда были между молодым поколением и старым. Вечное противостояние отцов и детей заканчивалось шуткой. Максим говорил: «Наталья Владимировна прожила больше нас, знает погоду лучше синоптиков, урожай получает лучше агрономов, лечит нас лучше врачей, имеет многоканальную связь с космосом, не верите, – загляните в ее красный диплом».

Максим жил в Санкт – Петербурге на Невском проспекте. Две квартиры на разных этажах объединили в одну. У них получилась двухэтажная квартира с высокими потолками и огромными комнатами. Когда Саша вошла с Максимом вовнутрь, едва не упала, когда увидела министра здравоохранения Лидию Михайловну Непотребко, которая не поставила ей оценку по вирусологии. Но та почему – то стала знакомиться с нею вновь. Саша ничего не понимала. Когда мама Максима протянула руку, представилась Светланой Михайловной. Саша вздохнула. Оказалось, у министра здравоохранения есть сестра – близнец. Это была мама Максима.

– Мама, знакомься, это Саша, моя будущая жена. Видишь, у меня скоро будет сын, у тебя внук, – соврал Максим.

Светлана Михайловна хватала ртом воздух, не знала, что сказать. Не собиралась стать бабушкой так рано. Считала себя молодой. С мужем, начальником ГазТраста, привыкла для себя жить. А здесь внуки. Она развернулась, пошла на кухню молча. Саша посмотрела на Максима, помахала пальцем. Он подмигнул ей, взял под руку повел на второй этаж в свою комнату.

– Мне кажется эта новость ее не обрадовала, – вздохнула Саша. – Я ей не понравилась.

– Сашенька, она никого не любит, можешь не переживать, ты не первая, вторая после меня. Она любит только отца, – засмеялся Максим, – вернее его деньги.

Он освободил в шкафу полку для Сашиных вещей, достал постельное белье, показал ванную, которая была в спальне.

– Не переживай, я буду спать на диване. Он показал на кожаный финский диван в стиле «Мирре», разделяющий комнату на две части: спальню и зону отдыха. Он был завален мягкими подушками, напротив висел телевизор на всю стену. Саша внимательно посмотрела на личное пространство Максима. Комната была в черно – белом цвете модерна. Было очень уютно. На полке стояли книги по хирургии. Это направление он выбрал в ординатуре. Роман «Война и мир» лежал раскрытым на кровати. Видно читал перед отъездом. Она взяла книгу, поставила на полку, улыбнулась. Дорогие шторы фактурной материи красивыми складками струились от потолка до пола. Саша подошла к окну. Перед нею открылся красивый вид на Аничков мост. По Невскому спешили люди. Поток не прекращался ни зимой ни летом. Разница была только в одежде. Солнечная сторона понравилась Саше. Золотом осветило окно. От этого стало теплее и радостнее. Но день был коротким, темнело рано в Санкт – Петербурге не как на юге.