Марина Иванова - Ген жизни

«Народ, не знающий своего прошлого,

не имеет будущего» М. Ломоносов

Баренцево серебристое море покачивает на рейде десять пароходов в шумящей белой пене. Хорошую прибыль дают эти рыбные кооперативы. Но запах рыбы и водорослей никак не связан с запахом денег. У последних он слаще, с типографским трупным запахом. Конечно, кто в жизни пошустрее, тот и пожирнее. Так было раньше, сейчас, будет после нас, так будет всегда, не зависимо, кто где живет – на юге или не севере. Южане, что пошустрее прибыли на север с единственной целью заработать или украсть. Вот и Виктор Мурманский, местный авторитет, давно здесь обосновался. Он не знал, как живет его отец в южном городке Ставрополе, не знал, что мать давно умерла, он и про женитьбу свою никому не сказал. Да какая это женитьба, – привел даму домой, сделал домработницей, она родила сына, назвала Русланом. Вот и весь сказ, потому что саму звали Людмилой. Но денег мало бывает только у тупых. Так думал Виктор Мурманский. Он считал себя умным, отбирал быстрее, чем другие зарабатывали.

– Вор в законе – хорошая профессия! – смеялся он. – Ладно, на кону стоят эти кооператорщики. Сегодня ночью будем их убивать.

Мужчина, произносивший эти банальные вещи, был небольшого роста казался широким везде, черные волосы накренолино – зализанные раздражали всех, только все смотрели ему в глаза заискивающе – любя. По – другому нельзя. Они всегда ему улыбались. Даже когда он выходил из своего тела. А это бывало, когда он выпивал. Тогда все делали то, что он прикажет. Раздевались наголо, ползали по – пластунски, кричали петушком подставляя свою розовую задницу. Но Виктор утром ничего этого не помнил, руки были по плечи в крови, трупы выносились тут же на кладбище, подбрасывались в заброшенные могилы по – соседству. Даже никто не пил за упокой ближнего. Потому что это были отбросы, без дома, без лица, без жизни. Имена многих никто так и не узнал. Погоняло пришивали вместе с биркой к тюремной форме. Когда откидывались с нар, приходили к пахану, тот их прописывал по – родственному, заряжая новым заданием и рюмкой водки в хорошем кабаке в гостинице Арктика.

Там как раз сейчас обсуждали новое дело. Семья Паделкина была определена в очередь на убийство. Да, представьте себе, в очередь на убийство тоже нужно было записаться. Семья из четырех человек: мать, отец и две дочки – погодки. Красивые белокурые красавицы с чертами тонких забытых северных народов. Есть такие лица, они запоминаются сразу. Скулы ярко – выраженные на миловидном личике, маленькие ручки с крохотными ноготочками, раскосые выразительные глаза яркого бирюзового цвета.

Марго была младше Натальи всего на один год. Но нисколько не уступала сестре – флегме. Та всегда медленно все делала, чем раздражала Марго. Младшая сестра вокруг старшей сделает два круга, пока та встанет с кровати. Марго была шустрым ребенком, мамина любимица с пышными длинными ресницами, с кукольной внешностью и преданным взглядом. Она действительно была похожа на куклу. Именно такие куклы производились в Германии. Их так и называли Марго.

– Маргарита, собери игрушки, – смеялась мама, рассматривая любимую дочку, – и за Наташу тоже.

– Ма, она же старшая, пусть сама уберет, – возмущалась Марго.

Но увидев строгий взгляд мамы, собирала игрушки быстрее, чем Наташа их разбрасывала. Все время приговаривала, что ей не трудно, она за всеми уберет, и за папой тоже. Марго больше всех на свете любила отца. Она была его защитницей, если он приходил немного подвыпивший, понимала, что папа владелец пароходов, бизнесмен, хозяин может немного расслабится. Марго хотела быть похожей на папу, училась на отлично в первом классе. Правда не любила эту школу со стеклянными стенами, говорила, что тоже хочет быть бизнесменом.

Она не знала еще, что бизнесмена сегодня ночью должны были убить вместе с этими десятью пароходами – кооперативами по производству рыбы. Что он вместе с нею стоит в очереди на убийство. Девяностые годы – это очередь на убийство всех. Только никто не знал, когда эта очередь подойдет. А вот Василий Федорович Паделкин знал, ему сообщил один из подельников Виктора Мурманского, так и сказал: «Сегодня придут за твоей семьей, ровно в три часа ночи, очередь подошла».

– Папа, я игрушки все собрала! – закричала Марго, увидев забежавшего трясущегося отца.

– Валя, быстрее собери документы, все что есть ценного, наша очередь подошла! – закричал Василий Федорович.

Наташа внимательно слушала родителей, глядя снизу – вверх то на одного, то на другого, как всегда медленно переводя раскосые глаза. Она сразу побежала за своим любимым портфелем, ведь ей только что его купили. Она теперь взрослая, второклассница. Марго – дурочка была рада ее старому портфелю. Хотя мама ей купила новый тоже. Но она сказала, что старых друзей не бросают. С удовольствием носила в школу оба ранца. Услышав, что нужно собираться, забежала в спальню, схватила любимого плюшевого медведя, сунула его в старый рюкзак, собрала свои учебники, тетради, это были для нее ценные вещи.

Отец со злостью пнул рюкзак, переступил через Марго, схватил ее пальто, меховую шапку, надел все это на младшую дочь. Валентина Ивановна открыла стенку, достала документы, дрожащей рукой перелистывала бумажки, отбрасывая в сторону ненужную макулатуру. Она аккуратно положила свидетельства о рождении девочек, паспорта в папку, Василий Федорович открыл сейф, долго возле него возился, что – то засовывая в большую спортивную сумку, затем выхватил папку с документами у жены, бросил туда же.

– Господи, за что меня наградил глупой женой? – закричал он. – Быстрее все теплые вещи на себя и на детей натягивай!

Валентина Ивановна удивленно посмотрела на мужа. Ведь на улице сентябрь месяц. Даже для Мурманска еще рано шубы и шапки надевать. Но она знала жадный нрав своего мужа, натянула на раскрасневшуюся Марго еще одну меховую шапку. Пот заливал девочке глаза, она пыталась промокнуть эту въедливую соль пышными густыми ресницами, часто моргала. Марго стояла в валенках, двух шубах с двумя рюкзаками сзади. В руках держала плюшевого мишку, не давала отцу отобрать его, приговаривала: «Друзей не бросают! Не отдам!».

Ей было все равно в какой очереди они стояли. Она уже к ним привыкла. В магазинах ничего не было, игрушки тоже были пластмассовыми, а за этим мягки теплым существом они такую очередь выстояли, никому не позволит его переставить в другую очередь. Наташа крутила пальцем под первой меховой шапкой, сверху у нее была повязана пушистая шаль, про которую часто пели песню, – этот оренбургский платок. Они сами были родом из Оренбургской области, в крови смешались мордвины и саамы, но они про это не догадывались. Хотя видели, что отличаются от своих сверстников внешностью, маленьким ростом, худобой. Все думали, что они не доедают. Но родители жили небедно. Отец ходил в море, пока СССР не развалился. Позже скупил все пароходы Тралового флота, селедку, консервы, рыбу морозил прямо на них, отправлял в Норвегию, Финляндию и другие ближние зарубежья. В доме часто было весело, столы ломились от яств, играла заграничная музыка, видеофильмы показывали смешных Тома и Джерри, когда все смотрели «Ну, погоди!».