Татьяна Алюшина - Актриса на главную роль

Глафира иначе, чем большинство людей, воспринимала жизнь, по-другому реагировала на обстоятельства и своеобразно перерабатывала информацию. В основном она мыслила образами, картинками, наполненными красками, подробностями, мелочами.

Если спросить психологов и психотерапевтов, то они объяснят, что таким способом мыслят и воспринимают мир все люди. Да, но только большинство людей делают это неосознанно, в состоянии рассеянного сознания и разума, как правило, сначала реагируя на раздражители, слова, обстоятельства и лишь вдогонку осознавая. Это в лучшем случае – осознавая.

Глафире же была присуща совершенно особая психосоматика: большую часть времени она находилась в состоянии осознанности, и это каким-то необъяснимым образом заставляло одновременно работать разум и эмоции, будто в ее сознание был встроен какой-то неведомый конвектор – и стоило попасть в него интересной информации, она мгновенно выстраивалась в некий виртуальный ряд и находилась там до момента востребования.

Имелись у нее еще и некоторые особенные способности сознания, о которых Глафира старалась не думать.

Когда она осознала эту свою непохожесть на других людей и странное устройство своего разума, что, надо сказать произошло с ней в довольно раннем возрасте, ей стало гораздо проще жить.

Она перестала обижаться на людей, ожидать от них тех поступков, которые казались лично ей правильными и логичными в той или иной ситуации.

Но это касалось только посторонних людей. С родными-близкими отношения складывались, как в любых обычных семьях: и обижались, бывало, друг на друга, и транслировали друг на друга какие-то свои ожидания и желания. Но слава богу, они всегда находились в диалоге и умели по-настоящему слышать мнение другого, воспринимать его интересы и желания, уступать и признавать не только свою правоту. Да и умение посмеяться над собой и обстоятельствами, и юмор, присущий всем в семье, сводили практически на нет любые недопонимания и разногласия.

Тот факт, что ее неожиданно задели обвинения Грановского, открыло Глафире то, что Тихон Анатольевич, оказывается, для нее гораздо более близкий и важный человек в жизни, чем ей представлялось.

Вот так, подытожила она свои размышления. Вот так.

«Ладно», – вздохнула Глаша, заводя машину, надо ехать к детям. Она хоть и не многодетная мать, но опекун трех неугомонных малолеток.

Объездив летом с театром полстраны в гастрольном туре со своей постановкой, Глаша оставила труппу в середине июля, приняв предложение сняться в небольшой, но интересной роли своего однокурсника по режиссерскому факультету, который ушел из театральной драматургии и пробовал себя в кинематографе, где-то добыв на эти «поиски себя в большом творчестве» финансирование. И оставшиеся полтора летних месяца провела на съемках.

Свезло ей необычайно во всех отношениях. Во-первых, съемки проходили на Черном море – конец лета, бархатный сезон, дикие пляжи, теплая вода, ласковое солнце.

Ну а во-вторых, и самых главных, это работать с Аркадьевым! Предложение Глафира приняла сразу же, даже не прочтя сценарий, – он позвонил, спросил, не хотела бы Глафира сняться у него, она тут же сказала «да» не раздумывая, потому как Лешка Аркадьев был потрясающе, до гениальности талантлив, совершенно свободен в трансляции и воплощении своего творческого замысла и порой делал такие вещи, ломая всяческие устои и представления, что дух захватывало от восхищения.

Фильм назывался «Преломление» и вышел в прокат во время карантина, но она его еще не смотрела, вот останавливало что-то, скорее всего, не хотела погружаться в переживания той роли, целиком сосредоточившись на постановке спектакля. Да это не важно, главное, что Глафира получила величайшее творческое и, как ни пафосно звучит, духовное наслаждение, работая с Аркадьевым. И прямо смаковала каждую минуту этой работы – училась, впитывала в себя его методы и приемы, честно предупредив: буду применять в своей работе.

– Да на здоровье, Пересветова, – посмеиваясь, говорил Лешка, – обращайся, если что.

В осень вошла, все еще пребывая в том особенном состоянии души, когда хранишь, стараясь не расплескать восторга и такого вкусного, щемяще-сладкого ощущения от классно сделанной работы, от общения с мощной личностью и полученных потрясающих уроков.

Зимой Глафира получила два интереснейших предложения от художественных руководителей столичных театров на постановку интересных пьес в качестве режиссера. Стоит только вдуматься, что именно и кто ей предложил! Ей, молодой соплячке, ничего толком еще из себя не представляющей и не сделавшей, только входящей в профессию, это не просто удача, это какой-то прямо… у-у-ух и о-го-го! Сильно, в общем.

Она уже пищала от восторга, просматривая присланные пьесы, с замиранием душевным думая, с кем же из них согласиться работать: и туда хочется, и туда… И вдруг внезапно и так четко подумалось – не-а, не получится.

Не то что у нее не получится, а вообще не получится ни один из этих проектов, не сложится по каким-то техническим, организационным причинам или каким-то иным обстоятельствам. И через несколько дней размышлений и сомнений Глафира уже точно чувствовала, что эти постановки не состоятся.

И откуда что взялось?

И точно такая же уверенность, что и этот проект не состоится, возникла у Глаши, когда ее пригласили на пробы для фильма у достаточно крутого режиссера.

И что-то ей стало так от самой себя и от этих своих ощущений-настроений нерадостно, что внезапно так сильно, пронзительно, до щемления в груди захотелось уехать на Новый год на родину. К родным.

Там будет классно. Она это точно знала.

Слепящие белизной нетронутые сугробы, тайга в снегу, морозец. Их большой, теплый, уютный дом, ее огромная любимая кровать – нигде больше нет такой кровати, как в том доме. Долгие прогулки на лыжах, игры на снегу, снежки, копошение с детьми в сугробах, катание на санках, хохот, веселье, красные щеки от мороза, заледеневшее дыхание, сосульки на варежках. Банный жар с веничками, неспешные, расслабленные посиделки с потягиванием травяных напитков за столом в предбаннике.

Дом, полный доброго пирогового духа… печева, и такое большое, сверкающе-радостное и уютно-теплое счастье единения с самыми близкими.

Все, решено – едет! Что в той Москве высиживать?!

И все, что представлялось Глафире красочными картинками, это нетерпеливое, радостное предчувствие и ожидание праздника – все сбылось. И было намного-намного лучше, чем даже представлялось в фантазиях.

В их большом семейном доме собрались все родные: понятное дело, хозяин, старший брат Глафиры Андрей с женой Ольгой и тремя детьми – сыном Андрея от первого брака Саввушкой восьми лет и двумя детьми Ольги от ее первого брака – сынишкой Макаром семи лет и доченькой Агатой пяти лет. Общих детей у Андрея с Ольгой пока не было, но они мечтали и планировали и активно «работали» над этим вопросом. Ну разумеется, был и средний брат – Игорь с женой Вестой и их детьми: десятилетней Анжеликой и пятилетним сыном Потапом.