Казимир Добродеев - Пролетарские байкеры. Книга 2

Света впорхнула в комнату в своих мягких тапочках с ватой и бутылкой йода в руках. Увидев его разбитые и опухшие колени, она испуганно округлила глаза. Сестра помогла обработать ему раны, вместе с ней они перевязали его колени бинтом. А затем в комнату тихо вошёл отец.

– Серёж, ты не обижайся на мать. Она далека от правил дорожного движения и не понимает, что ты не виноват. Она просто сильно переживала за тебя… Про мотоцикл она на эмоциях наговорила. Это пройдёт. Она остынет немного, и мы придумаем что-нибудь… Надо оценить все, посмотреть подлежит ли он восстановлению, и вообще, во сколько это встанет… Этот козёл, кстати, который не пропустил вас, что сказал вообще? От него может компенсация какая-то будет?

– Он уехал пап… Покинул место аварии, до приезда ГАИ.

– Эх и урод, – вздохнул раздосадованный отец, – Ты номер хоть запомнил его? Я всю рожу ему разобью, если он мне на дороге попадется…

– Нет, бать. Не запомнил… Не до того было, – солгал "Сапёр".

Ранним солнечным утром Сергей позавтракал и направился в больницу, проведать друга. Всю ночь его терзали мысли о Тараканове, и ему казалось, что в дверь вот-вот постучат из милиции. Он не спал, и думал лишь о том, чтобы скорее наступило утро.

Хромая на обе ноги он долго брёл по пыльным улочкам просыпающегося посёлка. Вокруг было мало людей. Их лица были приветливы и жизнерадостны. Лишь лицо Сергея было угрюмо и сосредоточенно. Сведя свои густые чёрные брови к переносице, он опустил взгляд себе под ноги и, широко размахивая руками, медленно шёл, не сгибая коленей. Со стороны своей походкой он напоминал лыжника, который катится на всех парах, отталкиваясь палками от заснеженных сугробов.

В таком сосредоточенном состоянии Сергей нырнул под железную арку ворот, с изображением змеи, обвившей рюмку, и надписью "пролетарская клиническая больница" и проследовал по узкой тропинке укрытой от солнца тенью высоких деревьев. Мимо вальяжно прогуливались ленивые, откормленные коты и немногочисленные пациенты, с которыми из-за хромоты, легко было спутать и самого Сергея. Сквер окутывал благоухающий запах цветущих лип и мертвецкая тишина, которую лишь однажды нарушил оглушительный вой сирены от пронесшегося мимо микроавтобуса скорой помощи.

Поднявшись по ступеням на широкое крыльцо, Харламов вскоре оказался в обшарпанном сером здании пролетарской больницы. Больница имела поистине унылый вид. Она представляла собой коробку из серого силикатного кирпича с чёрными брызгами расплавленного гудрона на фасаде. Кирпич кое-где начал разрушаться от влажности и перепада температур, и имел неровную структуру. Немытые мутные окна с облупившейся краской на рамах смотрели на сквер чёрными проёмами с распахнутыми покосившимися створками. Посетителей больница встречала крыльцом под широким бетонным навесом со сколотыми ступенями, на оголившуюся арматуру которых у перил были наспех приварены 2 ржавых швеллера для того, чтобы по ним в больницу могли попасть люди на инвалидных колясках.

В вестибюле, имевшем вид широкого зала со скамейками вдоль окон, сидя на стуле, тихо дремала пожилая вахтерша с раскрытой на коленях книгой. Откинувшись на спинку и широко вытянув вперёд ноги в бархатных бордовых тапочках и шерстяных гамашах коричневого цвета, она громко храпела, повесив голову на плечо. На кончике носа висели старые совдеповские очки. Из-под её вязанного малинового шерстяного берета на сморщенное бледное лицо выбилась прядь седых волос. Никто не беспокоил её сон. Мимо неё проходили люди в обе стороны, не обращая никакого внимания на престарелого блюстителя порядка.

Сергей пересёк вестибюль по мозаичному полу из мраморной крошки, изображавшей большой красный крест на белом фоне. Он прошёл мимо спящей старушки на лестницу и направился на третий этаж.

Войдя в палату "Биты", Харламов обнаружил в ней всех его соседей. Алёша в серой майке и спортивных штанах темно-синего цвета, как обычно лежал на своей кровати в углу, повернувшись лицом к стене. На его тумбочке стояла тарелка с недоеденной овсяной кашей. В другом углу, уткнувшись в книгу с серым переплетом, лежал Николаич. Услышав шаги, он высунул из-за книги свою лысую седую макушку и, увидев Сергея, громко всхлипнул, а затем вновь спрятался за раскрытой книгой. Новый пациент на соседней с ним койке, не обращая внимания на вошедшего Харламова, оживлённо рассказывал Андрюхе историю своего попадания в больницу. На его кровати стояла металлическая конструкция, к которой была подвешена левая загипсованная нога. Парня звали Димой, и он был студентом Медицинского института. Приехал в Пролетарский на каникулы, а вчера отмечал сдачу сессии. Возвращаясь домой, он упал с лестницы и получил двойной перелом. Свой рассказ Дмитрий снабжал живописными подробностями и отборным матом. Андрюха, лежавший напротив своего собеседника в точно таком же положении, внимательно слушал его и зычно смеялся на всю палату. Кровать "Биты" была пуста, и в палате его не было.

Сергей молча огляделся вокруг, откашлялся, и негромко спросил:

– А Дробилин случайно не в этой палате лежит?

Андрюха повернул своё смуглое лицо в сторону "Сапёра" и, отсмеявшись, ответил:

– Антон что ли? Да, здесь. Вот его кровать…

– А где он сам? – растерянно спросил Сергей.

– Час назад ушёл на перевязку. Потом его искали какие-то парни, и, похоже, нашли. Потому что вскоре он заскочил в палату какой-то озадаченный и бледный. Ни слова не говоря схватил пачку сигарет с тумбочки и куда-то вышел… Курит, наверное.

"Похоже, из милиции" – с тоской подумал "Сапёр", – "Опередили меня… Что же теперь будет?" Он на прощание что-то не внятное сказал обитателям палаты и задумчиво вышел в больничный коридор. Он побрёл в сторону туалета, уставившись в пол и размышляя о своём положении. Пол был устлан линолеумом, когда-то украшенным узорами, очертания которых от времени почти вытерлись. Линолеум был грязно-коричневого цвета, а в центре, где больше всего ходили люди, он был протерт до серых пятен и дыр, сквозь которые виднелся слой предыдущего линолеума. Стены были выкрашены краской бежевого цвета, кое-где облупившейся, кое-где зашпатлёванной и подкрашенной краской более-тёмного оттенка. Внизу у самого пола на стенах были многочисленные чёрные полосы оставленные подошвами ботинок. По обе стороны коридора сменяло друг друга бесконечное множество дверей в палаты и процедурные кабинеты. Все палаты были почти заполнены, в каждой оставалось свободными не более двух коек, несмотря на летний период, в который пациентов бывает традиционно мало. Зимой же, особенно после нового года, здесь яблоку негде было упасть и некоторых пациентов приходилось размещать прямо в коридоре. Навстречу "Саперу" попалось несколько женщин из числа медперсонала. Они сновали по коридору в белых халатах и шапочках. Кто с капельницей, кто со шприцом. Вид у них был озадаченный и серьёзный. На Сергея не обращали внимания, будто его и не было в этой больнице.