Александр Вовк - Лучик-Света

Впрочем, кто же, как не ты, изображая полное согласие со мной, подтрунивала над моей медлительностью, ошибочно принимая ее за несвойственную мне нерешительность? Помнишь, как всякий раз, расставаясь вечером, ты с задорной веселостью, так мило украшавшей тебя, обычно меня пытала:

– Так что, товарищ зам. главного? Завтра наше совещание начнется в обычное время? И будет продолжаться долго-долго, и опять без какого-либо результата? – похохатывала ты, прекрасно сознавая, что я хорошо понимаю смысл твоих насмешек и не обижаюсь лишь потому, что обидеться на тебя у меня ни за что не получится.

А потом, чтобы я даже не помышлял обижаться, подпрыгивала до моего роста, стремительно целовала меня в губы и, бросаясь в подъезд своего общежития, слышала от меня вдогонку что-то вроде:

– Давыдова! Вы у меня доболтаетесь! Смотрите, премии лишу!

Глупенькая моя! Разве мог я с тобой спешить? А вдруг ты передумаешь, не захочешь оставаться со мной, не дай бог, конечно. У тебя тогда случится совсем другая жизнь, в которой мне места не окажется. Так как же я мог, мой Лучик, хоть в чем-то тебя скомпрометировать! Как, любя, мог испортить твою жизнь, пусть она и продолжится дальше без меня!

Потому ты потерпи чуток и во мне не сомневайся – я тебя не подведу! И по поводу моей бестолковости тоже не переживай! Я, в общем-то, достаточно быстрый и решительный, там, где это действительно необходимо! И тебя в обиду никому не дам!

Лишь в октябре, погасив очередной аврал по работе, я надумал по профсоюзной путевке отдохнуть с тобой в Батуми! Полагал, что именно там, где мы окажемся наедине и в другой, уже праздной атмосфере курорта, всё в наших отношениях проявится более отчетливо и, вполне возможно, решится окончательно! А уж тогда мы вернемся домой и, хотелось бы, немедленно распишемся!

Мой Лучик-Света ликованием отреагировала на эти планы:

– Сережка, ты даже не представляешь, какие у нас скоро начнутся счастливые времена! – и закружилась, красиво разводя руки в стороны.

– Давай уж сначала разберемся в сути твоего прогноза! – сделавшись подчеркнуто серьезным, дурашливо предложил я. – Во-первых, времена счастливыми не бывают! Счастливыми могут быть только люди. Да и то, лишь некоторые! И всего-то какие-то минуты, часы или дни! А потом они станут либо несчастными, либо – так себе, потому что привыкнут к состоянию счастья и перестанут его замечать! Во-вторых…

Ты не позволила мне закончить столь умную мысль и счастливо захохотала:

– Ой, Сереженька, ты такой умный, такой умный, что ничего вообще не понимаешь! Зачем так всё усложнять? Мы обязательно станем самыми счастливыми! Обязательно! И очень скоро! Повтори это пять раз и крепко-накрепко запомни! – смеялась ты.

Я всё больше подозревал, что ты не только хорошо меня понимала, можно сказать, видела насквозь, но и в сфере наших новых отношений ориентировалась более уверено, нежели я!

А еще я догадывался, что ты ждала от меня более пылкого проявления чувств, но я от природы сухарь, созданный как-то не так, и не могу переломить себя через колено. Во мне всё бурлит, наверное, даже сильнее, чем в ком-то, но наружу не выходит. Сам не пускаю! Может, потому ты первая поцеловала меня и сразу убежала к себе.

Признаюсь и в том, что мою голову тогда раздражала еще одна большая заноза: о себе ты рассказывала мало и, кажется, не слишком охотно. И даже на мои вопросы отвечала хоть и точно, и вполне искренне, но слишком уж кратко и сдержанно, прямо-таки, по-военному. Потому-то меня и терзали сомнения, уж не скрываешь ли ты от меня что-то важное для нас обоих? Но спросить в лоб я не решался, дабы не обидеть.

В поезде, еще по дороге к морю, которого ты до сих пор не видела, ты приставала с просьбами рассказать о Грузии и грузинах, и даже обижалась, когда я очень серьезно отвечал, будто грузины, это такие страшные безбородые кавказцы, питающиеся виноградом, который запивают незрелым вином вперемешку с кровью.

– Ты опять со своими розыгрышами! – возмущалась ты. – Я ведь не маленькая и должна знать хоть минимум о республике, в которой мы с тобой намерены жить более трех недель! И о людях! А я знаю лишь Шеварднадзе да Кикабидзе! Весьма обаятельные, между прочим, мужчины, но ведь в Грузии есть и другие люди. И даже многие национальности! Ведь так? – подначивала ты меня.

Когда перевести разговор в шутку ты мне не позволила, пришлось отвечать:

– Ну и задачка! Рассказывать всем известное, смысла нет! Но что нового я могу сказать о народе, хоть и маленьком, в среде которого ни дня не жил? Предположим, знал я за свою жизнь нескольких грузин. Не столь уж близко, но неплохо знал! Так разве допустимо по ним судить обо всех? Впрочем, кое-что, связанное с ними, врезалось и в память, и в душу! И только теперь, уже под твоим напором, это кое-что обрело конкретную форму. Могу сказать, что один из знакомых меня часто удивлял широтой своей души, глубиной познаний и, одновременно, потрясающей скромностью. Я замечал это еще тогда, удивляясь и относя его лучшие качества именно на национальный счет. Тем не менее, другой знакомый грузин оказался полной противоположностью первому. Мне даже рассказывать о нем противно.

– Ты шутишь! Опять решил меня заговорить, ничего не сказав?

– Светик! Всё не так! Просто сказать нечего! Знаешь, например, сколько надуманных ужасов внушили нам про Берию – он ведь тоже грузин! Мол, девочек-школьниц затягивал с помощью своих зверей-подручных в машину, насиловал у себя в кабинете, а затем убивал! После таких откровений любой нормальный человек содрогнется и возненавидит не то, что Берию, но и всех грузин. Так вот, скажу я тебе то, что официально ты нигде не услышишь! Ничего подобного не было даже в самой малой степени. Всё это, всё-всё, от начала до конца – самая отвратительная клевета на очень достойного человека! Если попытаться хоть немного разобраться в сути вопроса, то сразу проясняется, откуда ноги растут! Но об этом пока не будем! Ты помнишь, Лучик-Света, наш давний разговор? Я тогда еще говорил, что Берию оклеветал Хрущев. Так вот, второй мой знакомый по своей сути оказался куда хуже, нежели тот мифический злодей с умышленно оскверненной фамилией. И позволь уж мне все подробности не раскрывать, но хуже людей, чем тот мой знакомый грузин, я не встречал! Впрочем, национальность здесь ни при чём! Можно подумать, среди русских встречается мало низких людей? Ну, а реальных грузин ты скоро сама увидишь, и суждения о них у тебя свои появятся! Надеюсь, они окажутся хорошими.

Вспоминаю, как на пустынном берегу мы вдруг заметили совершенно нелепую будку. Она торчала над округой, словно пень в океане. Но из того пня, лишь мы приблизились, выплыл мужчина-продавец в грязнейшем халате, некогда считавшимся белым. Он, бубня что-то по-своему, протянул нам отвратительные на вкус вареные сардельки, нарубленные кусками еще до варки, чего никогда не сделает даже самая неопытная хозяйка.