Рина Лесникова - Ведь так не бывает на свете…

– Мамочка, я больше не могу, прости, – прошептала Ростани и обессиленно закрыла глаза. Последние силы покинули девушку.

Поседевшая Шайда встала, прошла на кухню, там тщательно вымыла руки, а вернувшись, опустилась на колени перед потерявшей сознание дочерью, отрастила когти на правой руке и сама взялась доставать младенца. Острые когти легко вошли в слабенький череп, почти насквозь проткнув его, и Шайда потянула, левой рукой подталкивая плод снаружи. Вскоре ребёнок был извлечён из материнского чрева. Малыш ещё издавал слабый писк и беспомощно шевелил ручками и ножками, но пять глубочайших ран на окровавленной головке не оставляли ему ни единого шанса. Шайда крепко сжала пальцы на его горлышке, и он затих. А мать, завернув окровавленной тельце в тряпицу, решительно повернулась к умирающей дочери.

Много сил потратила разом постаревшая Шайда для того, чтобы вырвать дочь из рук тёмной владычицы. Постепенно Ростани стала приходить в себя. Открыв глаза в первый раз, она с надеждой посмотрела на мать, та молча отрицательно покачала головой, а затем всё же сказала:

– Это был мальчик.

– А я его всё равно любила, – прошептала девушка, и больше они никогда не возвращались к этой теме.

Очень тяжело восстанавливалась после родов Ростани. У неё не хватало сил даже для того, чтобы перебрать и развесить сушить принесённые матерью травы. Бывало, что она ложилась отдохнуть прямо в сушильне, да так и засыпала там. А ещё Роси стала бояться леса. Того знакомого с рождения родного леса. Того, в котором её нагнал Валент-волк. Так незаметно прошло лето, за время которого Ростани ни разу не навестила детинец. Как-то заглянула к ней нянюшка и пыталась зазвать её посмотреть на новых младенчиков, появившихся в начале лета, но, заметив непролитые слёзы в глазах несостоявшейся матери, быстро ушла.

Лето подходило к концу. Одуряюще пахло свежим сеном и ранними яблоками. Всё веселее становились молодицы, предчувствуя время окончания летних работ и начала нового большого праздника осени. Почти каждый день забегала Лиззи и, закатив глаза, рассказывала, что уже несколько раз замечала в лесу, куда она бегала за ягодами и грибами, как из-за кустов за ней подглядывает Тарин-медвежонок. А она что? Она ничего. Делала вид, что вовсе его и не замечает и шла купаться на дальнее озеро. Вот дурачок! Ну как можно не услышать его возбуждённого пыхтения?! А ещё Лиззи полюбила превращаться в рыську и игриво валяться по песку перед купанием. А одежда? Ну, приходилось её снимать, иначе никаких штанов не напасёшься, коли превращаться в одежде! А совсем недавно Тарин, и вовсе он уже не медвежонок, а взрослый мужчина, предложил ей заранее договориться, где они встретятся на большом празднике осени. Ростани с улыбкой выслушивала болтовню подруги и желала ей удачи.

Но вот последний плод был сорван с дерева, и последний сноп убран с поля. С завтрашнего дня мужчинам разрешалось заходить в дома селянок и радовать их своим вниманием. А молодые оборотницы собирались за деревней у опушки леса и громко, стараясь, чтобы их разговоры уловили чуткие уши соседей, затаившихся в лесу, обсуждали, в какую же сторону они побегут, и где какая будет прятаться. Похвальбу бывалых молодиц восторженно слушали девочки, впервые собиравшиеся на большой праздник осени. Как же манила их взрослая жизнь! Всем хотелось поскорее родить девочку и занять почётное место в иерархии Рысьей Дали. Каждая мечтала побыстрее стать матроной.

– Родная, ты не бегаешь к подружкам обсуждать, как будете веселиться на большом празднике осени? – спросила всё более мрачнеющую Ростани мать.

– Мама, я не думаю, что большой праздник осени такой уж и весёлый. У меня просто ещё нет на него сил. Можно я лучше побуду с тобой?

– Конечно, родная. А я уж постараюсь, чтобы ни один кобель не зашёл в наш дом. Пантерой лягу на ступени, но не пущу никого!

– Спасибо, мамочка! – благодарная девушка крепко прижалась к материнской груди.

И правда, видя решительно настроенную Шайду, мужчины предпочли стороной обойти её дом. Недостатка в приветливых оборотницах в это время не было. Двери многих домов были гостеприимно распахнуты для них. И только Валент-волк пообещал, что они ещё встретятся.

***

– Получилось! Получилось! – весело подпрыгивала через неделю Лиззи, забежав во двор Шайды и Ростани. – Роси, у нас с Тарином получилось! Целую неделю мы провели с ним на берегу того самого озера, в котором я купалась, а он подглядывал! Тарин сделал шалаш, и мы с ним замечательно провели время! Роси! Мы отвлекались только для того, чтобы поймать рыбу или какого-нибудь зайца, а потом опять занимались друг другом! Даже почти не спали. И-и-и! Роси, Тарин, он же неутомим! Как ты думаешь, если мы провели столько времени вместе, я смогу родить двоих или даже троих малышей?! Я очень хочу себе малышку, но и Тарин, он же так старался, он тоже заслуживает ребёночка.

– Лиззи, я так рада за тебя, правда! Поздравляю! А второго малыша ты можешь родить и попозже, раз уж тебе так понравилось быть с ним, будет повод встретиться ещё!

– Да? И то правда, как же я не подумала, – Лизетта картинно хлопнула себя по лбу рукой. – А знаешь, Роси, Тарин попросил разрешения заходить ко мне до родов и проверять, как растёт малыш. Вот какой он у меня внимательный!

– Ты ему позволишь?

– Не знаю. Но, Роси, мне так хочется видеть его почаще и, скажу тебе по секрету, я не против, если он ещё немного попристаёт ко мне, – заговорщицким шёпотом призналась Лизетта.

– Лиззи, зачем? В тебе же уже растёт младенчик!

– Я и сама не пойму. Просто хочу быть с ним и всё! Ты же понимаешь, мы, беременные, имеем право на свои капризы, – Лизетта счастливо улыбнулась. – А тебе разве не хотелось, чтобы отец ребёнка был рядом с тобой?

– Нет, Лиззи, нисколечко, – вздохнула Ростани.

Большой праздник осени закончился. Многим молодым женщинам удалось забеременеть, и они с надеждой ожидали летнего прибавления потомства и с превосходством поглядывали на тех, кому этого не удалось сделать нынешней осенью. Женщина без дочерей – никчёмная женщина, она заслуживает только презрение, ей достаётся самая грязная работа. Такая, как няне. Нянчить чужих сыновей. Но хуже всего приходилось тем, у кого детей не было вообще – эйрам. Их просто исключали из общества, соседки не останавливались на улице поболтать с ними о наболевшем, да что поболтать, даже приветливого кивка не удостаивалась бездетная оборотница. Постепенно и мужчины переставали навещать "пустую", не желая понапрасну тратить на неё время.

Особенно кичилась своим положением Марьям–росомаха. Девушка первый раз участвовала в празднике, и она при встрече всегда старалась похвастать перед Ростани, что на неё обратил внимание сам Валент-волк. Все её разговоры сводились к тому, какую крепенькую доченьку она родит, и что Валент-волк уже пригласил её на следующий праздник осени для того, чтобы зачать ему сына. Ростани ровно улыбалась ей, поздравляла с беременностью и тепло желала ей лёгких родов, а следующей осенью постараться зачать как минимум двойню. Такое приветливо-ровное безразличие её, пустой девки, как называли таких в Залесье, неимоверно бесило Марьям, которой очень хотелось, чтобы ей завидовала та, которая не смогла родить живого ребёнка такому замечательному оборотню.