Юлия Динэра - В огне

Вытряхиваю содержимое пакета, немного ощетиниваюсь. Он купил мне одежду? И обувь.. Серьезно? Аккуратно беру тонкую черную мерцающую ткань в свои руки, что-то падает, когда разворачиваю, маленькая коробка. Серьги. Жемчуг. Платье похоже на черный, переливающийся на свету сатин. Даже не знаю, что это за ткань, такая мягкая. Адриан купил мне одежду. Вариант один: он спятил. Вариант два: Инопланетяне захватили землю, пока я была заперта, они подменили разум Вестардо. Третий вариант: он придумал какое-то извращение, что-то в его духе.

Я была готова к семи, как и сказал Адриан, не знаю, для чего этот цирк, но мне дико надоела эта пижама и собственный угрюмый вид, к тому же я хочу, чтобы этот мужчина видел меня. Я могу быть красивой, элегантной, но как я уже успела понять, Вестардо абсолютно все равно как, я выгляжу, его любимая одежда на мне – ничего. Так было раньше, и я не знаю, поменялось ли что-нибудь. Вряд ли. Всегда искала ему оправдание, в грубости, холодности, искала что-то, чего мне так не хватало, чтобы научиться любить его без ненависти. Не выходило. Я всегда знала, как начнется и закончится наш вечер, как наступит утро. Радовалась его взглядам, прикосновениям, даже просто его дыханию, а утром ненавидела себя и его.

Дверь открывается, на Адриане темно-синий костюм и белая рубашка с небрежно расстегнутой последней пуговицей, эта плебейская манера делает его более открытым, но лишь визуально, разумеется. Я провожу руками по тонкому сатиновому платью, убеждая себя в том, что село оно идеально. Волосы я откинула на один бок, чтобы открыть взор на оголенные плечи и маленький жемчуг в ушах.

– Ты ведешь меня на свидание, Вестардо? – Стараюсь разрядить обстановку, немного ехидничаю, ни одна мышца на лице Адриана не дергается, он быстро оглядывает меня с ног до головы и кивает на дверь. Не удачная шутка.

О, Господи, свежий прохладный воздух проникает мне в легкие, не думала, что так сильно заскучаю по улице, такого не было даже при жизни Петерсона, я могла гулять во дворе и в саду.

– Куда ты меня везешь?

Мы садимся в машину, я и Адриан на заднее сидение, водитель открывает для меня дверь. Обычно я сама люблю водить, но этот жест немного приятен, я забыла, как это, когда за тобой ухаживают, хотя бы водитель.

– Ты хорошо выглядишь. – Говорит Вестардо, не глядя в мою сторону. Я могла бы перепутать это с комплиментом? И говорит, словно не мне. Может он гей?

– Спасибо. – Слегка прокашливаюсь. – Я все еще хочу знать, куда мы едем. И хочу добавить, что согласилась на это, только чтобы выйти из комнаты.

Пусть не думает, что на это есть еще какие-либо причины. Он не из тех, кто отведет девушку в ресторан, чтобы хорошо провести время, не из тех, кто говорит комплименты и дарит цветы. Я ждала от него чего-то большего, но теперь нет. Иногда боюсь вспоминать, как была одержима им. Почти всегда боюсь поймать себя на чем-то теплом по отношению к нему. Не уверена, что этот мужчина даже за человека меня считает. Он запер меня, как собаку!

– Где написано, что ты можешь меня изолировать? Такого нет в договоре.

Резкий взгляд.

– Я делаю, что хочу, пока владею частью твой фирмы.

– Просто хочу знать, зачем? Если ты не хочешь меня видеть, Адриан, просто отпусти домой.

– Я не не хочу тебя видеть, любовь моя.

Зубы сводит. Что за манера? Говорить то, что не имеет смысла.

– Отпусти домой.

– Зачем? – Он, наконец, задерживает на мне взгляд. Глаза в глаза, даже не пытается посмотреть на мое декольте, словно я теперь даже не интересна, как женщина. – О чем ты думала, пока сидела одна в комнате?

– Что? – Хмурюсь. – Какая разница?

– Дома ты будешь чувствовать себя точно так же. Разве не так? – Он снова отворачивается, и это самое большое предложение, которое я слышала от него. И он, блин, прав. Где бы я ни была, чувствую себя одинаково потерянной. За деньги можно купить все, отец прав, но нельзя купить друзей или любовь, избавить себя от одиночества. Иногда мир вовсе не кажется мне реальным, думаю, что меня не существует, и нет смысла просыпаться завтра. Мне двадцать три, и я даже не подросток уже, но до сих пор понятия не имею, чего хочу. В Латвии, когда я жила с мамой, я четко осознавала, что мне нужно прямо сейчас: Адриан, маленький дом, дурацкие шутки, несмешные комедии по вечерам, заканчивающиеся ночью любви, друзья по выходным, с пивом и чипсами, раскрошенными по полу. Я не могу купить это. Мама ушла, и вместе с ней часть меня. Может быть, она осталась где-то там в Латвии, в том доме? Не знаю. Суть в том, что нельзя жалеть о прошлом или пытаться его вернуть. Ничего нельзя вернуть, но забыть невозможно. В этом моя ахиллесова пята. Я все еще не могу забыть, ни плохое, ни хорошее. И я все еще виню в смерти мамы этого козла, сидящего рядом, и саму себя за то, что поддавалась ему.

Это произошло на следующий день после того, как она узнала о нас. Я предала ее. Я потеряла родного человека из-за мужчины, которому даже плевать жива я или мертва. Мое сердце все еще ноет, было бы проще, не появись он в моей жизни, ни тогда, ни сейчас.

Машина заезжает в почти безлюдный переулок, какого-то мало знакомого мне района, я думаю о том, стоит ли мне бояться. Это же Адриан, Алина. Да, черт, это же Адриан Вестардо и что у него на уме, одному Богу известно, а может, даже, ему нет.

Мы останавливаемся, водитель открывает мою дверь, я выхожу, рядом появляется Адриан.

– Держись рядом, не отходи ни на секунду.

– Где мы?

Ответа не последовало. Поправляю платье, чтобы не сильно открывало грудь, оно итак слишком вульгарно, где бы мы ни были, я выгляжу неприлично. Заворачиваем за угол. Оказываемся лицом к металлической двери, ведущей, по моему мнению, в какой-то подвал. Тогда к чему наряды? И что Вестардо собирается делать. Адриан дергает ручку двери и та со скрипом открывается, мы оказываемся в маленькой комнатушке заполненной противным желтым светом и завешенной красными бархатными занавесками. Двое высоких мужчин кивают нам. Один из них открывает большую тетрадь в твердой обложке.

– Адриан Вестардо. Дама со мной.

Мужчина в черном костюме кивает, все это похоже на эпизод какого-то криминального фильма, а само место напоминает одну из улиц Нью-Йорка, где постоянно происходит что-нибудь нехорошее. Я волнуюсь, это больше как выброс адреналина, нечто приятное и в то же время не очень. Неведение, вот что злит больше всего.

Красные занавески распахиваются перед нами, и мы погружаемся в полумрак, в легкую джазовую музыку в стиле двадцатых и сигаретный дым.

Оглядываюсь по сторонам, Адриан слегка толкает меня локтем.

– Не разглядывай. – Шипит он, продолжая идти, через огромный зал, заполненный людьми: полуголыми хихикающими женщинами, сидящими на кожаных золотистых диванчиках, мужчинами, которых они развлекают. В помещении запах не только сигарет и алкоголя, но и жуткого разврата.