Алайя Рейс - Sex и ничего личного

Что ж, увиливать бесполезно. Джон обреченно вздохнул и начал свою исповедь:

– Это случилось прошлой ночью… Мы пробрались на чердак основного учебного корпуса и в одном из сундуков нашли старую книгу «Ацтеки: империя крови и величия».

– По моим сведениям, это была другая книга, – Джон недоумённо пожал плечами и продолжил:

– Алан предложил устроить ацтекскую вечеринку, Алисия нашла какие-то стихи, быстро перевела их с испанского и распечатала. Енг и Гия решили сварить традиционный напиток «пульке», но не нашли какого-то ингредиента и заменили обычной травкой. Алан пошёл в свой корпус за ноутбуком – какая вечеринка без музыки! По дороге, видимо, он встретил эту девушку и привел ее к нам. Профессор, мы были не совсем трезвыми, поэтому слабо понимали, что делаем…

– Это вас не оправдывает, мистер Миллиртон. Только за распитие спиртных напитков вас могут отчислить, не говоря о… Вы разочаровали меня.

– Да, мистер Маерс. Я сознаю свою вину и сожалею. И я выплачу мисс Миховски компенсацию…

– Похвально, но не всех интересуют деньги. Благодарите Бога, что Хитроу запретил мне применять физические методы расправы – так и хочется всыпать вам по первое число. Вы знаете, что моя рука не дрогнет…

– Сэр, вряд ли её семья напишет жалобу в Министерство, она даже не нашего круга…

– Мистер Миллиртон, а вы не подумали своими куриными мозгами, что своим поступком подрываете честь факультета? Маффи рвёт и мечет, обещая сжить вас и Енга со света.

– Что с нами будет? – перебил его Джон.

– Вы на месяц отстранены от учёбы. Вместо неё займётесь физическим трудом, – Маерс ухмыльнулся. – Вы, все трое, будете драить сортиры в лондонских «Макдональдсах». Ясно?

– Не понял?! – лицо Джона удивлённо вытянулось.

– Исправительные работы никто не отменял, они разрешены законом в воспитательных целях. Прогуглите…

– Что?! – какой бы неприятной ни была ситуация, Джон не смог сдержать возмущения. – Из-за какой-то русской?!

– К чему такой снобизм, мистер Миллиртон? Эта девушка может и проста, но она поступила с лучшим баллом, чем вы когда-то.

– Как вы можете нас сравнивать? Я всё расскажу отцу!

Сайвер криво усмехнулся.

– Валяйте. Но учтите, я не стану вас прикрывать ни в Министерстве, ни перед вашими родителями. Они узнают и про «какую-то русскую», и про алкоголь в стенах колледжа, и про ваше легкомыслие, которое чуть не привело к смерти человека.

Миллиртон молча понурился, крыть было нечем.

– Вы тоже пригубили коктейля и не осознаёте серьёзность ситуации? – издевательским тоном осведомился профессор. – Мистер Миллиртон, вы могли отравить человека! – Джон молчал. – Возьмите резиновые перчатки у завхоза, они вам пригодятся…

Маерс не стал дожидаться, пока онемевший студент покинет кабинет, и сам направился к выходу. Уже стоя в дверях, он произнёс:

– Пять минусов с вашей карточки! – и шарахнул дверью так, что с потолка на мелированную шевелюру Джона осыпалось немного штукатурки.

Надин чувствовала себя просто восхитительно, жизнь казалась ей ванильной глазурью, растекающейся по телу. Она только не могла взять в толк, почему лежит в санчасти, почему Хадди и профессора во главе с директором решили, что её надо срочно спасать и не просто спасать, а каким-то диким способом – делать промывание желудка! Они говорили про какие-то наркотики, которые ей подсыпали в стакан… Но кому из старшекурсников понадобилось её опаивать?

Ей всё время хотелось есть. Жуя третий бутерброд, Надин листала какой-то красочный журнал с аляповатыми картинками – нашла в прикроватной тумбочке.

– Приятного аппетита, мисс Миховски, – прервала её чтение профессор Маффи. – Как вы себя чувствуете?

Надин хихикнула и ответила с набитым ртом:

– Нормально, – на мгновение ей показалось, что вокруг Маффи вьются розовые феи.

– Когда вас выпишут, зайдите ко мне в кабинет!

– Ага, как выпустят – я мухой, – по-русски ответила Надин, рассеянным взглядом провожая свои видения.

Грозное покашливание декана вернуло девушку к реальности, и её щёки мгновенно залились краской.

– Профессор Маффи, простите, я не… я… не отдаю себе отчёт, – сумбурно попыталась оправдаться Надин. – Мне показалось, что у вас над головой летают какие-то существа…

– Вы не в себе, милая, – сурово констатировала Кэтрин. – Следите за собой. Так и минус в карточку за неуважение недолго заработать. Буду ждать вас. И советую хорошенько продумать предстоящий разговор…

Надин кивнула и тут же снова уткнулась в журнал. Всё происходящие казалось ей ирреальным, детским, сказочным.

Расстроенная неадекватным поведением студентки Маффи пошла в свои апартаменты, расположенные в левом крыле профессорского корпуса. На главной лестнице она столкнулась лицом к лицу (вернее лицом к груди) с Маерсом, который только что отчитал Миллиртона и был крайне взвинчен.

– Сайвер, Миховски невменяема.

– Что, Заноза Грайверса уже насилует какого-то несчастного выпускника на глазах у изумлённой публики прямо посреди читального зала? – невозмутимо осведомился Маерс.

– Она мне нахамила.

– Ужасно! Просто непоправимо!

– Прекратите паясничать, профессор, – Кэтрин разозлилась не на шутку. – Если история просочится за стены «Звёздочек», будет грандиозный скандал!

Когда ежедневные стычки деканов перерастали во что-то действительно серьёзное, коллеги переходили на обоюдно-раздражающее «Вы».

– Вот уж не думал, что в данной ситуации вас, многоуважаемая профессор Маффи, волнуют сплетни. Я надеялся, что вы обеспокоены состоянием мисс Миховски, а не тем, что там скажут в министерстве, – закончив тираду, Маерс отстранил Кэтрин и быстрым шагом продолжил свой путь в аудиторию.

Медсестра Лейз, измерив температуру, давление и проверив основные рефлексы Надин, отпустила её к себе. Сознание девушки почти пришло в норму. Она отчётливо помнила, как надерзила Маффи, как по-идиотски вела себя в санчасти.

Сделав несколько шагов, Надин остановилась, и её осенила мысль: «Вот оно – действие наркотиков. Мир кажется нереальным – компьютерной игрой, в которой можно переиграть неудавшийся уровень». Голова трещала, словно в ней бесы играли на барабанах, при мысли о еде к горлу подступила тошнота.

«К чёрту завтрак, срочно под душ, чем холоднее, тем лучше. Больше никаких «коктейльчиков!» – пообещала себе Миховски, отпирая дверь своей комнаты.

К счастью, соседки не было, и Надин пошла в ванную комнату. Простояв под душем минут сорок, девушка расслабилась и на автопилоте добралась до кровати, абсолютно забыв про то, что после выписки ей надо было явиться к декану. Вместо этого её одолевали абсолютно другие мысли: ей привиделись полуголый Алан, пошловато посасывающий указательный палец, намыленный Генри, нежащийся в джакузи, и почему-то профессор Маерс, медленно поглаживающий себе пах. Надин перевернулась на другой бок и похлопала себя по щекам, пытаясь избавиться от пошлых образов. В этот момент её затошнило, Надин рванула в туалет, но неожиданно её накрыла волна гомерического хохота – она думает о мужчинах! Её метания привели разум в состояние истерики, которая продолжалась около двух часов. За это время в её виртуальной постели побывали почти все выпускники мужского пола, а потом ей чудилось, будто Тьер и Маффи отчитывают её за то, что она посягнула на их ухажеров.