Юлия Динэра - Ты – мое (не)счастье

– Мы не будем этого делать, – ответила я.

– Делать что?

– Говорить.

– Но мы уже говорим.

Я промолчала. Подложив руку под голову, краем глаза наблюдала за мужчиной. Он был сосредоточен на дороге, но при этом лицо казалось расслабленным, его руки мягко придерживали руль, делая акцент на длинных пальцах. Каждая косточка и венка проступали под напряжением. На запястье красовались часы, стоимостью, наверное, как моя квартира. Руки аристократа от природы. Я могла понять, почему женщины вились вокруг него табуном, есть у него некий шарм, необъяснимая магия, которая так и витает в воздухе. Многие из них хотели его денег, разумеется, и должно быть никто не знал его больше, чем красивое лицо или тело.

– Почему ты передумала? – внезапно спросил он, кинув быстрый взгляд. Наверняка, понял, что я наблюдала. Да и плевать. Это обычное дело для него, когда женщины пялятся.

– Не знаю о чем Вы.

– О работе. Почему?

– Я не давала согласия.

– Это вопрос времени. Ты уже согласна, я это видел.

Теперь он задержал взгляд на моем лице подольше, и мне стало не по себе, что он вообще может что-то во мне видеть. Прочесть то, что я сама толком не поняла.

– Ради мужчины, который не готов отложить дела и отвезти свою женщину домой?

– Это называется «любовь».

– Любовь – это глупость.

– Вы ничего об этом не знаете. И о нас не знаете ничего. Не играйте с моим мужем, он хороший человек.

– Знаешь в чем секрет моего успеха?

Наши взгляды встретились.

– Я ни о ком не беспокоюсь. Если бы я мог любить, у меня ничего бы не было из того, что я имею. Живой пример – мой брат. Он потерял почти все из-за женщины.

– Из-за Вас, он потерял это все из-за Вас.

– Я лишь подтолкнул его к выбору, дорогая Ида.

– Надеюсь, Вы никогда не столкнетесь с таким выбором, – я прозвучала именно так, как хотела, с иронией и даже намеком на то, что желаю ему обратного, – остановите здесь.

Мой дом находился за перекрестком в метрах пятисот отсюда. Немного для тех, кто в нормальной обуви.

– Здесь нельзя останавливаться, Ида. Не спеши сбежать.

Красный свет светофора. Хочется открыть дверь и уйти, но эти мысли напоминают о взбалмошности и инфантильности. Я не подросток, но присутствие этого мужчины удушающе, и я вся пропахла этим знакомым ароматом, заполоняющим пространство.

Всю оставшуюся дорогу мы молчали, и я была благодарна за то, что глупые перепалки сами себя исчерпали. Когда машина остановилась, я поспешила уйти, что было сложно сделать в моей-то обуви. Это должно было быть изящно, но выглядело, словно я раненый кузнечик.

– Ида.

Я остановилась.

– Я буду ждать тебя завтра в своем офисе.

У меня был выбор, и я могла бы озвучить свое решение в ту же секунду, когда уходила, но промолчала. Я имела в запасе целую ночь, чтобы подумать. Я ждала Саню, чтобы поговорить, рассказать правду, он бы расстроился. Мы бы утешили друг друга, занялись сексом, который уже стал чем-то обыденным в нашей жизни. Возможно, эта ситуация могла бы сплотить нас сильнее, но я выбрала молчание. Он вернулся около десяти, я отвернулась к окну и натянула одеяло под самый подбородок, сделав вид, что уже сплю. Сейчас он начнет рассказывать о своих успехах, а я буду сгорать от стыда, и пилить себя за то, что не могу сказать ему то, что просто обязана рассказать. Он может не поверить, и это нормально. Почему вдруг такой влиятельный человек, как Владислав Романович добивается меня в свои помощники такими скользкими путями?

Саня тихо разделся и забрался под одеяло, приблизившись ко мне. Его холодные пальцы коснулись моего живота, теплое дыхание опалило шею, мне вдруг захотелось отодвинуться от него, и я отругала себя за эту мысль. В какую-то минуту я подумала, что недостойна этого мужчину, и этого кольца, которое приняла не раздумывая.

***

Проснувшись в холодном поту, я едва сумела голову от подушки оторвать. Слабость, как магнит притягивала обратно, голову сжало словно тисками, в горле скрежетало. Вот только этого не хватало.

Бросив в рот кусочек яблока, я откопала в аптечке аспирин. Температура, наверняка невысокая, и по всем правилам сбивать ее нельзя, но в моем случае лучше так, чем расклеиться. Первым делом я позвонила Саше, предварительно прокашлявшись. Острая боль прокралась по горлу.

– Сань, привет, занят?

– Есть две минутки. Что у тебя с голосом?

– Кажется, я заболела, Сань придется Марка оставить у мамы, позвонишь ей сам? Не хочу, чтобы он заразился.

– Хорошо, что тебе привезти?

– Ты скоро вернешься?

– Эм.. по правде, я не уверен, но думаю в девять уже приеду.

Поздно. К этому часу, я превращусь в развалину.

– Ясно. Ладно, Сань, я сама добегу до аптеки, не забудь про Марка, пожалуйста.

– Слушай, Идуль, шефа видел, он попросил напомнить тебе о встрече.

Я вздохнула. Плевать он хотел на мою болезнь, работа уже давно встала на первое место. Иногда кажется, что мы с Марком ему только мешаем.

– Постараюсь к вечеру, спасибо, что напомнил.

В аптечке нашлись лишь лекарства с детской дозировкой, но других у меня не было, поэтому напичкав желудок таблетками, я завалилась обратно в постель и уснула в беспамятстве.

Через какое-то время в дверь раздался звонок, и после сна он казался таким громким, что я испугалась. Мое тело было мокрым от пота, лицо заспанным, а глаза, словно я с перепоя. Накинув халат, я подошла к двери и посмотрела в глазок. У порога стоял беззаботный парень лет двадцати в цветастой шапке, я приоткрыла дверь и высунула голову.

– Здравствуйте, Вы что-то хотели?

– Добрый день, – просиял парнишка, – мне нужна Ида Григорьева.

Я нахмурилась и, головная боль снова вернулась.

– Это я.

Парень протянул мне большой бумажный пакет бежевого цвета, затем бумагу и ручку.

– Распишитесь здесь, пожалуйста.

– Что там?

Он пожал плечами. Я взяла ручку и черканула по квитанции на мое имя. Курьер отдал мне пакет и, попрощавшись, направился к лифту.

Вернувшись в спальню, я сразу же вывалила содержимое пакета на постель. Первым выпал шуршащий сверсток приличного размера, на нем был логотип знакомой сети аптек. Я улыбнулась, обнаружив в нем кучу разных лекарств, и даже немного не по себе стало от того, что еще пару часов назад, я мысленно обвиняла мужа в безразличии. Он послал курьера, чтобы доставить лекарства. Я уже совсем позабыла, как выглядит его забота, и должно быть, сама в этом виновата. Мне редко удавалось принимать чужую помощь, только в крайней необходимости. И люди рядом со мной настолько к этому привыкли, что решили, будто я и вовсе ни в чем не нуждаюсь. Дело не в лекарствах, даже маленький намек на заботу мог согреть мое сердце, только вот если бы не эта черная коробка. Лучше бы я ее не открывала и продолжала и дальше витать в облаках, представляя, какой замечательный у меня муж.