Тигран Казарян - Рипсимэ

Прошло уже немало лет правления Диоклетиана, после того как в 284 году от Рождества Христова после сокрушительных победоносных войн его войско провозгласило его императором.

Коренастый мужчина с толстой шеей и округлым лицом, внук бывшего раба, сделавший за короткий срок потрясающую карьеру в военной службе, провозгласил себя к тому же монархом. Царем царей. Единовластным повелителем всех подданных и не подданных Римской империи. Теперь сенат под ним и он сам закон. Каждый теперь должен вставать на колени перед ним и считать его божеством.

Образованная элита, сенаторы и придворные ненавидели и боялись бывшего полководца, так и оставшегося по сути своей солдафоном.

Теперь все должны знать, что солнце встает и уходит в закат над Римом только по указу императора. Дрожь и смятение – вот, что ожидает того смертного, которому посчастливилось предстать перед его величеством.

Он нервно ходил взад-вперед в своем дворце перед каменным столом, на котором были разложены папирусы с картами. Император иногда останавливался и с хмурым лицом вновь и вновь разглядывал карты, которые срочной депешей донес ему отряд элитной кавалерии. Его не устраивало положение дел на границе с Персией и унизительное положение союзнической страны – Армении.

Его внимание отвлек вошедший в зал «Раздумий» Констанций – один из его лучших генералов. Близкий соратник как на войне, так и в мирной жизни.

Диоклетиан поднял голову и бросил на вошедшего человека свой грозный угрюмый взгляд, затем оторвал свои ладони от стола, взял в руки меч и ткнул острием на карту. Таким его видел Констанций, когда жребий брошен и ждет кавалерия своего императора начать очередной бой.

– Можешь мне ничего не говорить. Знаю все, – прорычал сквозь бороду живое божество.

Констанций остановился по другую сторону стола, чуть расставив ноги, а руки покорно убрав за спину. Глазами ястреба, без малейшего моргания, с жатыми зубами и напряженными мускулами лица он устремился на своего хозяина и по совместительству друга.

– Этот Нарсе совсем распоясался и окончательно страх потерял! Сначала доставал меня его отец, теперь его отпрыск-выскочка! Не считаешь, что время пришло этого жеребенка загнать обратно в свой загон?!

Шах Шахов, Великий царь Персии Нарсе был проклятым врагом каждого многоуважаемого гражданина Рима. Он так достал своими кровавыми набегами по соседним странам в Малой Азии, что его имя стало вызвать страх и ужас в этой части Земли.

– Ему хватило наглости теперь объявить себя царем армян! – продолжил император.

– Свято место пусто не бывает, мой император, – начал Констанций, продолжая стоять как памятник. – Не пришло ли время провозгласить Тиридата царем Армении и усадить там на трон?

Император Диоклетиан шагнул в сторону от стола с кислой миной и пробормотал громко:

– Этому Тиридату учить юношей астрономии и математики, а не властвовать царем. Он уже зрелый мужчина. Чуть моложе нас, а меч не может держать в руке, как мужчина.

– Не совсем так. У него хорошие успехи в школе фехтования…

– Деревянным мечем? Ты шутишь? – с усмешкой прервал император своего генерала.

– Он в боях еще не был. Ему вон… – продолжил император, ткнув пальцем в сторону, – в сенате сидеть и заниматься пустой болтовней.

– Да, оратор он хороший. Но ты ему способствовал получить образование придворного. Он часами пропадал в Александрийских библиотеках, пока мы проливали кровь в Галлии, спасая границы империи от варваров-германцев.

– Но у нас с тобой выбора нет. Он царских кровей династии Аршакидов. И самое главное: он наш человек! – император пальцем ударил по столу. – Армения нам очень нужна, как союзник за Кавказским хребтом. И ты это знаешь.

– Мы это обсуждали уже давно, мой император. И готовились к этому дню.

– Плохо готовились. Воспитали ученого, а не царя!

– Ты приказал беречь его и не пускать на войну, – Констанций наконец сдвинулся с места и зашагал в сторону, положим свою ладонь на рукоятке меча.

– Это правда. После умерщвления всей его семьи, он остался единственным наследником армянского царства. Что мне оставалось делать? Ведь сенат тогда решил единогласно спасти мальчика и привести в Рим! Это не было моим решением! Я в это время на полях сражения задыхался, – как гром, раздались слова сердитого Диоклетиана.

Констанций нахмурил свои густые брови и опустил глаза на мраморный пол.

– Хорошо. Когда отправляем Тиридата на родину?

– Все готово. Только твой приказ ожидаем, – ответил генерал.

– Где он?

– Он во дворце с сенатором Луцием и Марком.

– Конечно, а с кем ему еще быть? В войне его не увидишь! – пробормотал недовольно Диоклетиан.

– Тебе не стоит портить свое настроение. Тем более сегодня, в праздничный день. Кстати, он, Тиридат, будет там же на праздновании Дня Венеры.

– Праздник Венеры, – наконец-то появились оттенки улыбки на лице монарха. – Люблю я этот праздник.

– Приглашены танцовщицы из Азии. Потрясающее зрелище, – на восковом лице Констанция появилась гримаса радости.

– Как в прошлом году? – накинул на свои плечи Диоклетиан багровую тогу, по краям прошитую золотыми пальмовыми ветвями.

– Да. Тебе тогда они понравились.

В марте было прохладно, и вся римская элита, в отличие от простолюдинов, была облачена в несколько туник – на голое тело – из лена, а сверху – из шерсти.

Туники Диоклетиана и его генерала Констанция доходили чуть выше колен. Осталась военная привычка чувствовать полный размах ноги. Туники других мужчин чуть прикрывали колени.

Диоклетиан и другие его приближенные из числа военных, несмотря на теперь уже роскошную одежду, все еще предпочитали солдатские сапоги – калиги. Ими они протоптали почти всю Европу и половину Азии с Африкой. Эта обувь была удобна для дальних маршей. Не разнашивалась так быстро, как обычные, хоть и дорогие сандалии и ботинки. Но, по правде говоря, дело было не в моде и классовой принадлежности. Сильные люди во все века предпочитали удобную и стойкую обувь.

Диоклетиан снял свои сандалии, которые любил носить в рабочих и спальных помещениях, и стал застегивать кожаные ремешки своих солдатских ботинок.

Во дворе загородной резиденции, где любил работать император как наедине, так и с самыми приближенными людьми, ожидала его закрытая карета.

Скоро тяжелая бронированная щитами карета лениво тронулась с места по дороге, выложенной массивными каменными плитами. Ее сопровождали по бокам всего лишь два всадника. Сзади прикрывал важный транспорт сам приближенный императору всадник на своем коне – Констанций.