Юлия Маркова - Белый тигр

Тем временем на поляну привезли бочку с медовухой. Новопосвященным не возбранялось сделать по паре глотков (если кто имел такое желание), хотя остальные могли выпить и больше. Конечно же, никто из юношей не отказался.

Приложившись к кружке с хмельным напитком, княжич вскоре почувствовал легкое головокружение, затем ему стало так хорошо, легко и весело, что хотелось смеяться, петь и кружиться в неистовой пляске. Ушло беспокойное чувство, и теперь все казалось прекрасным и легкоразрешимым.

Постепенно костер угасал. Теперь языки пламени не взлетали к небу; поглощая остатки дров, огонь теперь горел вполсилы.

– Очистимся от скверны! – провозгласил эхт, потрясая посохом над головой.

– Очистимся! – радостно поддержали селяне.

И началась забава… Прыгать через костер полагалось в основном молодым людям; старшие могли и не участвовать в этих рискованных игрищах. Сначала прыгали парни. Разумеется, начали с новопосвященных, которые впервые участвовали в такой забаве на законных основаниях. Молодой княжич, не раздумывая, разбежался – и ловко перепрыгнул через костер, лишь слегка подпалив края шаровар. Селяне одобрительно засвистели, закричали. Следом парни прыгали один за другим, показывая свою удаль. И ничего, что головы у всех были слегка хмельные – два глотка доброй медовухи почти не влияли на способность управлять своим телом, зато чувство полета было упоительным…

После парней пришла очередь девушек. И тут новопосвященные стояли, открыв рты – под шуточки старших товарищей они наблюдали, как девки с визгом сигают через костер; и при этом их юбки задираются, обнажая все, что обычно скрыто от глаз – все то манящее и одновременно смущающее неискушенных отроков…

Княжич, чувствуя, как горят его щеки, но не в силах отвернуться, смотрел, как прыгает через костер Беляна… Мелькнули на мгновение ее белые ягодицы – и под одобрительные крики, раскрасневшаяся, тяжело дыша, она подошла к своему избраннику. Она застенчиво, но одновременно маняще улыбалась; ее зубы влажно поблескивали между раскрытых губ, грудь вздымалась, и волосы были слегка растрепаны. В глазах ее мерцал удивительный блеск – казалось, там, в их прозрачной глубине, горят таинственные светильники.

– Пойдем, Ланко… – она взяла княжича за руку.

Он знал, куда она манит его. Многие пары уже покинули поляну, рассеявшись по кусточкам да оврагам… Головокружение еще не прошло, и потому княжич безропотно пошел за девушкой. Ее рука была прохладной, и он явственно ощущал ее дрожь, ее волнение.

Вот они спустились с холма, отойдя на изрядное расстояние от места празднества. Они могли видеть отблески догорающего костра, слышать смех еще остающихся на возле него людей. Но здесь, внизу, где колыхались кусты и темной стеной вставал близкий лес, властвовали совсем другие звуки. Тоскливо и тонко посвистывали ночные птицы, тихо шелестели под ночным ветром верхушки деревьев и пели в высокой траве цикады. По небу плыла круглая и яркая луна, заливая все вокруг своим колдовским голубоватым светом.

– Постоим… – произнесла Беляна.

Она стояла, не поднимая глаз и ежась от ночной прохлады. Она ждала, что юноша обнимет ее, согревая теплом своего тела. Он так и сделал. Он действительно чувствовал нежность к этой девочке. Сейчас он ни о чем не думал – голова его была пуста, словно ветер вымел оттуда все мысли. Он прижимал ее к своей груди и гладил ее мягкие волосы. А она, уткнувшись носом в его плечо, испытывала несказанный прилив счастья.

«Мой! Он мой, наконец-то! Ланко, солнце мое ясное, княжич ненаглядный, будем мы парой с тобой, только ни к чему нам торопиться… Как же хорошо стоять вот так с тобой, сокол мой ясный, миленок, любимый мой… Ну, скажи мне хоть что-нибудь…»

Но княжич молчал. В голове он все еще чувствовал какой-то туман, и ему было хорошо. Жар девичьего тела еще сильнее кружил голову, и он уже готов был поддаться чарам этой ночи… Но вдруг что-то промелькнуло на фоне луны, похожее на тень крупной птицы. Юноша непроизвольно вздрогнул. В ветках зашуршало, и он весь превратился в слух, словно ожидая какую-то весть.

– Что с тобой, Ланко? – шепотом спросила девушка, почувствовав, как его настрой внезапно изменился. Голос ее был полон тревоги. То, что возникло было между ними, вдруг исчезло; растаяло все волшебство и упорхнула трепетность, и сладкое ожидание сменилось тянущим беспокойством.

Было тихо, но княжич все еще к чему-то прислушивался.

– Пойдем… – тихонько потянула его девушка.

Он пошел за ней, почти успокоившись. Торопливо шагая по густой траве, она тянула его вперед, к кустам, крепко сжимая его руку своей маленькой холодной ладошкой.

И вдруг княжич споткнулся о какой-то корень. Их руки разъединились, и, падая в траву, юноша услышал доносящийся из леса отчетливый крик неведомой птицы:

– Улькуйя!

Прекрасна была степь по весне. До самого горизонта простирался колышущийся зеленый ковер, усеянный цветами – голубыми, желтыми, лиловыми, красными. Теплый ветер разносил ароматы пробудившейся природы. Над травами, радостно щебеча, летали птицы, радуясь долгожданному теплу, приветствуя весну, которая немного запоздала в этом году.

Одинокий всадник скакал по степи. Статный белый конь мчался словно ветер; весна действовала и на него, вызывая особенный прилив энергии. Казалось, что, будь у коня крылья – он взмыл бы вверх и летел по небу, нарушая умиротворенный степной покой громким и торжествующим ржанием.

Сидящий на коне был одет в светлую рубаху из плотной ткани, доходящую до середины бедра, и малиновую безрукавку – все отделанное вышивкой и разноцветными бусинами. Черные шаровары с вышитой золотом каймой по низу были заправлены в красные кожаные сапожки, украшенные кисточкам. На голове человека красовалась остроконечная шапочка с черно-белым орнаментом, валяная из овечьей шерсти.

Наконец всадник остановил коня, решив дать ему немного передохнуть. Он спешился и, любовно потрепав своего скакуна по загривку, сказал своему четвероногому другу несколько ласковых слов. Конь понимающе дернул ушами, а затем, пофыркивая, опустил свою голову и принялся неторопливо щипать траву – такую свежую, сочную и необычайно вкусную, которая бывает только весной. А спешившийся всадник, подставив лицо ветру, улыбнулся и зажмурился, наслаждаясь прекрасным деньком. Легким жестом он снял шапочку с головы – и за его спину упали две тяжелые черные косы, достающие почти до земли…

Альбизар стояла и смотрела на зеленый простор. Степь была ее домом, где все хорошо знакомо. Девушка любила весну, и, бывало, уезжала на своем Аричаке на целый день, взяв лишь котомку с едой и бурдюк с водой. Весна волновала ее и наполняла непонятной радостью, заставляя сердце биться без причины, словно в предчувствии чего-то необычайного.