Ольга Теплинская - Второй шанс

– Простите, я не могу ничего вам объяснить. Но я точно знаю, что не совершала никаких наездов.

– Против фактов не пойдешь.

– Я могу вам рассказать о странных вещах, которые творятся вокруг меня, и может, это все звенья одной цепи? И вы поможете мне разобраться?

Василиса

После той ночи Кирилл пропал. Ушел утром из дома, стараясь не глядеть Василисе в глаза, и больше не возвращался. Только оставил записку, что собирается уехать на поиски пропавшего счастья и попросил, чтобы Василиса не вычеркивала его из своей жизни, оставила шанс.

«Как все просто у него, – отстраненно подумала Василиса, читая записку, – одну жизнь сломал, уехал новую искать. А как мы будем существовать, это его мало волнует. Главное – найти себя, снова быть на вершине…»

Но что – то и в ее душе произошло, – Василиса вдруг встрепенулась, по – иному стала смотреть на свою жизнь. Сашку, словно расколдовали, так и льнула к матери, постоянно напевая арии из опер. Голос у нее действительно был красивый, редкий.

Однажды Василиса перед ноябрьскими праздниками привела дочку в Красный уголок и попросила немного спеть для своих стариков. Сама она каждый день устраивала им музыкальный час.

Старики рассаживались на удобные бархатные кресла – подарок малого зала Консерватории, которые Василиса отбирала лично, заодно приняв в дар выгоревшие тяжелые портьеры. Комната преобразилась неузнаваемо и стала пользоваться популярностью среди местного населения. Сюда заглядывали даже те, кто старался не покидать своих комнатушек, проклиная свою жизнь и весь белый свет.

– Василиса, какое провидение прислало тебя в наш приют? – радовалась Виолетта Бенедиктовна. – Ты за три месяца сделала с ними то, что я не могла годами. Ты возвращаешь в наш дом радость, старики мои начали общаться, на их лицах появились улыбки, а это настоящее чудо.

– Наверное, это не я, Виолетта. Это – музыка!

– Господа, знакомьтесь, это моя дочь Александра. Она исполнит для вас несколько романсов. – Представила смущенную Сашку Василиса. – У нее сегодня дебют.

Ванечку в честь выступления сестры причесали, нацепили на рубашку галстук – бабочку и посадили в первый ряд – такого важного и смешного.

Все затихли, с ожиданием глядя на ершистую девочку – подростка в синем платье.

И Саша запела красивым звонким голосом: «Лишь только вечер затемнится синий…»

Она пела, прикрыв глаза и полностью отдаваясь музыке. Было странно, что из худенького тела выходят такие красивые взрослые звуки, что девочка владеет своим голосам так, словно с ней занимались лучшие педагоги в течение нескольких лет.

Василиса тихо аккомпанировала дочке, наслаждаясь ее пением и ощущая, как зрители в восторге затаили дыхание. Все кресла были заняты, в дверях стояло несколько человек, среди которых Василиса с удивлением узнала маму.

Аплодисменты и крики «Браво!» заставили Сашу еще больше смутиться. Она тоже узнала бабушку и подбежала к ней, спрятав в пушистый воротник свое раскрасневшееся лицо.

Поверх внучкиной головы на Василису смотрели лучистые светлые глаза:

– Какая же она у нас умница! И ты – умница, – тихо с нежностью добавила мама.

А Сашку поздравляли со всех сторон улыбающиеся старики, говорили, что никогда не слышали такого дивного голоса, такого пения и все советовали ей обязательно заняться музыкой, развивать свой талант.

– Кстати, о таланте, – гордо глядя на внучку, сказала мама, – Василиса, я пробила для нашей девочки место в школе при консерватории. Будет у меня на глазах. И музыке учиться и другие предметы там на уровне.

– Ага, математика с музыкальным уклоном, – кивнула Василиса.

– Мам, ты, что против? – испуганно прошептала Сашка. – Я всегда мечтала ходить в ту школу.

– Мечты должны сбываться, – улыбнулась Василиса.

– Ура! – закричала Сашка своим красивым меццо – сопрано.

Татьяна

– Гражданка Пупсоева, я сейчас не понял, вы заявление хотите оставить, чтобы мы разобрались с вашими фотографиями? – Ганин уже был не рад, что позволил этой Пупсоевой рассказывать о своих проблемах.

– Я не знаю, – пожала плечами Таня. – Я не знаю, что мне с этим делать.

– Ваш наезд с фотографиями никак не связан.

– А вдруг связан? – Таня даже подалась вперед и легла грудью на стол следователя.

– Будем разбираться, – нахмурился Ганин.

«А вдруг это и, правда, как то связано, только не с ней, а с ее мужем? И дело это может стать политическим». – У Ганина даже в носу защекотало, как у гончей, от предвкушения интересного дела, которое его, может, и прославит.

– А пока вы разбираться будете, я могу домой вернуться?

Ганин с тоской подумал, что еще не опрашивал потерпевшую и не помнил, куда дел телефон свидетеля, который сообщил о месте преступления.

Чтобы отпустить под залог, надо завести дело, а его – то, как раз и нет. Поторопился Сорокин доставить подозреваемую.

Видя, что лицо следователя выражает крайнюю степень задумчивости, Таня решила надавить:

– Меня можно выпустить под подписку или под залог. Да! – воскликнула она громко, заставив следователя выйти из мрачных дум. – У меня есть право на телефонный звонок. Мне сказал тот усатый дядечка, что сидит в будке.

– Степаныч…

– Точно, Коля Сорокин называл его Степанычем.

– А вы знакомы с Сорокиным? – удивился Ганин.

– Только шапочно, – махнула рукой Таня. – Из мультика. Так я могу позвонить?

– Адвокату? – насупился следователь.

– Нет, мужу.

«Еще лучше. И на фига мне это политическое дело? Уж, лучше тихо разбираться со своими бытовухами.»

– Звоните, право имеете, – кивнул Ганин.

Таня порылась в сумке, которую принес Степаныч, вытащила из нее на свет божий смартфон и с грустью заметила, что он полностью разрядился. Ганин, откинувшись на спинку стула, спокойно наблюдал за происходящим. Заметив ужас на хорошеньком личике женщины, молча, пододвинул к ней свой старую потертую трубку, ожидая продолжения. Мало кто может вспомнить на память список своих контактов, но эта уверенно стала стучать по кнопкам.

Телефон мужа, по – прежнему, был «вне зоны доступа», что еще сильнее взволновало Таню.

«Так, свекрови звонить не стоит – и не поможет, и позора потом не оберешься. А кому я могу еще позвонить? – задумалась Таня. – У кого попросить помощи? Василиса? Но она далеко, а других подруг у меня и нет». Стало так грустно, что она такая одинокая, да еще и в тюрьме находится.

– А какая сумма может служить залогом? – покосившись на следователя, уточнила Татьяна.

– Ваше преступление классифицируется, как тяжкое – не оказание помощи – значит, не менее ста тысяч. А может, и того больше. Вдруг, та женщина умерла. Говорили, что у нее множественные травмы.