Микки Мара - Привет, меня зовут Джейн

Швейцар распахнул двери, и мы вошли в сияющий огромный зал. Рассел был явно в своей стихии и уверено прошел к стойке у входа. Я остро ощущала на себе взгляды проходящих мимо девушек и их ухмылки, когда взгляд падал на мою одежду. Наше социальное неравенство с Расселом было в этот момент для меня стало более чем очевидным. Мне безумно хотелось уйти, но желание провести время с желанным мужчиной было сильнее. Я стояла в сторонке, ожидая босса, все больше сгорая от стыда. Мне всегда казалось, что одеваюсь не плохо. Но стоя здесь, понимаешь, это лишь иллюзия будничных женщин.

Наконец, Рассел о закончил разговор с человеком за стойкой, и симпатичный официант проводил нас в конец зала.

Внутри ресторан был поделен на секции так, что сидя за столиком вы не видите своих соседей. Оказавшись внутри нашей секции, мне сразу стало спокойнее. Отрезанная от пафосных дамочек, я чувствовала себя значительно увереннее и расслабилась. Сев в мягкий стул, огляделась.

– Самый пыльный угол, – констатировала я, хотя вряд ли бы нашла здесь и соринку.

– Я не люблю, когда много людей, – сказал Рассел и отодвинул стул. – Это место идеально подходит, отрезая нас от любопытных глаз.

Официант принес меню.

– Кошки-матрешки! – воскликнула я, увидев цены. Мой босс хмыкнул. – Да мне за такую цену курицу даже есть страшно!

Рассел отобрал у меня меню и быстро что-то написал на салфетке и отдал ее официанту.

– Почему тебе страшно есть курицу за эту цену? – спросил Рассел, глядя с недоумением.

– Совесть мучает, – коротко ответила я, без пояснений. Да и как можно объяснить человеку, который живет с рождения в достатке, что тратить на курицу среднюю месячную зарплату нашего города – ненормально.

Мы сидели и молчали. Я нервно елозила на стуле. Обычно меня не легко заставить замолчать. Но сейчас ничего не лезло в голову.

"Это что, свидание?", – единственная мысль билась в моей голове. Однако, я заметила, что Рассел тоже смущен. Он сидел в ресторане с подчиненной, которая младше его на добрый десяток лет. Мои руки схватили салфетку и стали скручивать ее. Когда салфетка превратилась в длинную колбаску, я принялась отрывать от нее небольшие кусочки. Скоро передо мной лежала приличная стопочка измельченной бумаги.

Тут в голове возникла отличная тема для разговора.

– Может поговорим? – предложила я. Рассел кивнул с облегчением. Чувствовалось, что молчание тоже тяготит его.

– Почему на шестом этаже так сильно все отличается от нижних? – мне показалось, услышав вопрос, Рассел сразу расслабился, как будто ожидал более серьезный вопрос. Положил руки на стол. Сильные пальца переплелись. Глаза стали добрыми и даже немного посмеивались. Взгляд скользил по моему лицу.

– На нашем этаже собраны исключительно самые талантливые сотрудники нашей компании. Творческим людям такого уровня нет смысла перекрывать воздух и держать в строгости. Видишь ли, они способны работать продуктивно в любой обстановке. Но легкая расслабленность больше подходит для этого, чем строжайшая дисциплина. Важно разграничить то, что требует тотального контроля от того, что эффективнее живет в свободном полете, – лекторским голосом разъяснил Рассел.

Я задумалась. Возможно в этом был смысл. Большая часть моих коллег из пиар-отдела могли болтать вечность, распивая чаи, если б им дали такую возможность. На шестом же этаже все время царила веселая и шумная атмосфера. Однако, прислушавшись, вы поймете, что разговоры звучат только по делу. Да и сама я замечала, что моя работоспособность выросла. Мне было интересно, да и над душой больше никто не стоял. Это делало рабочий процесс намного приятнее.

– Теперь моя очередь спрашивать? – прервал мои размышления Рассел.

– Спрашивайте, Рассел.

– Можно на «ты». Вне работы просто Расс. Почему ты не любишь, когда тебя зовут Джейн?

Мои глаза немного расширились, со стороны могло показаться, что от страха. Этот вопрос я не слышала много лет. Обычно отшучивалась, когда мне его задавали. Но с Расселом не хотелось делать этого. Но и сказать правду сейчас не могла. История, почему я не люблю свое официальное имя, была очень тяжелой и давней. Делиться ею с малознакомыми людьми у меня не возникало желания. Даже друзьям я рассказала лишь выдуманную версию, которая отлично прижилась в моем сознании, оберегая память о тех давних и болезненных событиях.

Он, заметив реакцию на свой вопрос, в тревоге взял мою руку. Теплая и сильная ладонь, нежно обнимала пальцы. Рассел слегка наклонился над столом. Его взгляд был полон нежности и участия, словно мы были влюбленной парой. Я боялась шевельнутся, чтобы он не отпустил случайно мою руку и купалась в волнах его теплоты. Но хранила свою тайну бережно. Поэтому поведала ему привычную для меня версию.

– Ну… Когда-то в школе, лет в 14, я мне очень нравился один старшеклассник. Он был самым популярным парнем, а таких, как я, было еще пару десятков. Мы следили за ним по школе, ходили попятам и ловили каждый его взгляд, умирая от счастья. Как-то на школьном новогоднем празднике был конкурс. Танцы на газете. Это когда пара должна танцевать на с каждым разом уменьшающемся куске газеты, пока не останется одна, кто не заступил за края газеты. Так случилось, что по результатам жеребьевки моим партнером стал он. Моему счастью не было предела, а соперницы за его внимание завистливо кусали локти в углу. Во время конкурса он был крайне груб. Постоянно толкал и сыпал оскорблениями. Я очень вспыльчивый человек, но в тот момент сдерживала свой гнев. Это стоило мне очень больших усилий. В очередной раз, толкая меня, он не удержал равновесия и шагнул за край. Нас дисквалифицировали. Он начал орать на меня, не переставая обзываться. Я не выдержала и залепила ему смачную пощечину. Естественно, это не прошло для меня потом безболезненно. После этого он каждый день начинал утро с того, что находил меня в школе и крича на весь этаж: "А вот и наш универсальный солдат Джейн! Джейн, ты вообще девушка? Завела бы юбку уже! Тебя на физкультуре не путают с парнями?". Это из самого безобидного. И так длилось до самого его выпуска. Тогда я и поняла, что нужно учится платить таким людям обратной монетой. Но потом судьба сама расставила все по местам. Насколько я знаю, он женился на какой-то местной модельке, которая родила ему двух сыновей и растолстела. Ему же не удалось поступить в колледж, а работа в автосервисе наградила его грыжей и алкоголизмом, несмотря на то, что он не успел достигнуть даже тридцатилетнего возраста. Но свое имя я не люблю с тех пор, – подытожила я конце.

На самом это была не совсем выдуманная ситуация. Все это и правда со мной произошло, но причина моего негативного отношения к официальному имени крылась совсем в другом. Однако, ежедневные оскорбления очень сильно укрепили эту неприязнь. Поэтому рассказывала ее очень правдоподобно и люди легко верили мне.