Макс Кз - Последний день лета

– Ты студент какого фака? – спрашивала меня четвёртая.

Отвечать смысла не имело. Через несколько минут мои собеседницы узнали, что я в данный момент занимаюсь ремонтом мобильных телефонов, каждая из семи, как по команде, достала свой сотовый и стала тыкать им в меня:

– Что-то глючит! – говорила первая.

– А у меня корпус треснул! – продолжала вторая.

– Джойстик не работает вниз и вправо! – не унималась третья.

– А как настроить Интернет? – спрашивала четвёртая.

– А это хороший телефон? – заглядывала в глаза пятая.

– А сколько будет стоить заменить динамик? – шестая и седьмая были заодно.

– Заходите ко мне на истфак, для вас всё бесплатно!

Общество семи симпатичных медсестер… Я схватил одну из них, ту, что пригласила, и потащил «курить» в ванну.

С Викой мы познакомились несколько раньше. Я сидел на бетонном бордюре, перебирая в кармане сто восемь косточек четок, думал о том, где бы раздобыть денег. Черный макинтош, синие джинсы и «мэддоги» на ногах. Выглядел антипозитивно и совсем не по-весеннему. Бритоголовый парень с отсутствующим взглядом, вряд ли кто-либо захотел бы познакомиться. Но во всем коричневом, словно со строк одного из моих стихотворений, стройная, высокая, подошла девушка:

– Здравствуйте!

– Здравствуйте, – робко ответил я.

– Не пугайтесь! – с улыбкой продолжала она, – Давайте мы с вами сейчас обменяемся какими-нибудь вещами. Вы отдадите свое что-нибудь ценное, я вам – свое.

Солнце кидало лучи на сырой асфальт, грело черный макинтош. Я поднял голову рассмотреть собеседницу, растерялся от столь нестандартного предложения, вспомнив, что нет у меня ничего ценного. Наблюдая мое замешательство, девушка достала из сумочки яблоко. Ничего не оставалось, как полезть рукой в карман и нащупать там лишь четки. Отдал их в обмен на яблоко. Она ничего более не сказала, развернулась и пошла прочь, быстро удалялась в направлении автобусной остановки. Средней длины коричневые волосы, карие глаза, бледно-розовая помада губ, коричневый плащ, телесного цвета чулки, высокие коричневые сапоги на каблуках. Возможно, следовало бы ее окликнуть: «Девушка! Постойте! Я как раз собирался пообедать, не составите компанию?» Но я не сделал этого, посмотрел на яблоко и подумал: «А может быть, оно отравленное?» Конечно, отравленное, библейский сюжет – она отдает ему плод с дерева познания, потом их вместе изгоняют из рая! И откусил. Позже мы с Викой узнали друг друга на истфаке. Этот факультет привлекал меня возможностью путешествий, еще у приемной комиссии я спросил про раскопки. Они ответили, что каждое лето набираются группы из студентов разных возрастов. Я представлял юг, берег моря, как мы днем снимаем культурный слой, а вечером, у костра, травим байки о женщинах, деньгах и планах на будущую безмерно счастливую жизнь.

Вернулся. Квартира встретила меня дымом сигарет, подруги выкурили не по одной. Девушки сидели по разным комнатам, не разговаривали друг с другом, не ругались и не выясняли отношений. Это меня обнадежило, собрал их на кухне, достал бокалы, откупорил бутылку, предложил выпить. После стресса всем нам троим было не устоять перед алкоголем. Анфиса так и не переоделась с работы, была в черных джинсах и голубой кофте, Вика надела длинную юбку и темную водолазку. Я же так и остался в спортивных брюках. Напряжение не улетучилось, пришлось рассказывать смешные истории о клиентах с работы. Первая бутылка «ушла» за пару минут, откупорил вторую. Анфиса достала из холодильника мясо, разогрела ужин. В музыкальном центре играл диск с расслабляющими мотивами, что привез когда-то с моря. Быстро закончили вторую, достали медицинский спирт. Девушки все-таки разговорились. Я сидел на широком подоконнике и курил, разбавляя для них спирт апельсиновым соком. Разливал по стаканам и рассказывал какую-то ерунду, лишь бы «забить» мозг, отвлечь, ну и, конечно, настроить спутниц на определенную волну. Хитрый план созрел в голове. Я подозревал, что тот коктейль чувств, любви и ненависти, который каждая испытывала, можно варьировать, чуть-чуть меняя ингредиенты. Как будто бы подмешивал в спирт с апельсиновым соком какое-то колдовство. Некий секретный компонент своего эго. И если прошлый час был часом ненависти, то следующий час должен был стать часом любви, самое главное сломить последнюю оборону – снять со всех одежду.

И мы оказались втроем под одним одеялом. Ночь закрутилась в бешеном ритме. Ложишься на одну, одновременно целуешь другую, потом меняешь их местами. Девушки вместе покрывают тебя поцелуями, горячие губы скользят по лицу, телу. В общем, все как в нормальном немецком порно… Первой не выдержала Вика, второй «кончила» Анфиса, и уж потом, как у настоящего жеребца…

Девушки спали. В окно врывалось молочное небо ночи. Я повернул руку, посмотрев на люминесцентные стрелки часов, двенадцать, понял, что теперь все будет по-моему, весь мир будет по-моему…

Я прикоснулся ладонью к медной плите. Пока думал, какое бы желание загадать, рассмотрел рельеф, сценка из средневековой жизни: в центре – Карлов мост, стражники с копьями перекидывают в реку через бордюр чье-то тело (это Ян Непомуцкий), на заднем плане Прага, Вышеград, в левом верхнем углу грозные облака, в которых можно угадать что-то живое, взгляд с небес. Внизу – река Влтава, женщина, сидящая на деревянном ящике, ребёнок и рыцарь. Мученик изображен в перспективе, маленьким, поэтому туристы трут ладонями женщину, затем вспоминают, что прикасаться нужно к Яну, трут его и загадывают желание. Я приложил ладонь к медной плите и на мгновение закрыл глаза.

Средневековье – тёмное время. Ведьмы, разорившиеся рыцари, эпидемии, договор человека и дьявола, инквизиция. Что-то покрытое тайной, мраком, канувшее в лету, не подлежащее подробному логическому анализу. Но это время явило многих святых. «Святых? – скажите вы, – но они же католики!» Как выяснилось, небеса, в отличие от людей, не делят нас на католиков и православных.

Пражская весна, март 1393 года, ночь, группа людей, среди которых можно было угадать стражников, чиновников, достали из мешка человеческое тело и бросили его с моста во Влтаву. Горожане спали, ночь прятала в облаках обрывки луны, человек исчез в полной воде, преступники ушли в сторону Староместской площади.

Тот, кого выбросили в реку, не сопротивлялся, был без сознания, несколькими часами ранее его пытали. За что могли пытать в Средневековье? Предательство? Золото? Связь с нечистой силой? Выброшенный – викарий Пражского архиепископства, бакалавр права, публичный нотариус, духовник второй жены короля Софии Баварской – Ян Непомуцкий.

Назревал конфликт духовной и светской власти. Но в застенках дома бургомистра король Вацлав IV собственноручно жёг факелом Яна Непомуцкого не только по этому. Главный викарий пострадал за веру и любовь. Он не выдал тайну исповеди Софии, возможно, тем самым, сохранив ей жизнь. Первую жену короля, Иоанну Баварскую, при неясных обстоятельствах растерзала собака. Ярость Вацлава не знала границ, он не имел над викарием власти и поэтому не мог оставить ходить по земле.