Пьер Рей - Казино Палм-Бич

– Ах, как жалко, ничего… Но я могу вам предложить кредитную карточку «Америкэн Экспресс».

Она нежно прижалась светловолосой головкой к его груди и мечтательно сказала:

– Ассигнации лучше… Мы можем попробовать в отеле.

– Да… да… Это неплохая мысль…

– Привет, Самуэль,- весело сказала сова.

– Арнольд!.. Я вас потерял! Куда вы исчезли?

– Виктории захотелось посмотреть на море при лунном свете. Женская прихоть…

– Вы знакомы с Кариной?

Арнольд церемонно поцеловал руку журавлю.

– Хакетт,- представился он.

Баннистер замер: в вестибюле Алена наряжали голубем.

– Карина,- сказала он, поспешно вставая,- расскажите Арнольду о вашей любимой игре. Я скоро вернусь.

Баннистер был уже в десяти метрах от своего друга, когда неизвестно откуда появилась Сара. На ней была черная блестящая туника и огромный, угрожающий клюв.

– Ален! Я повсюду вас ищу!- сказала она, вцепившись в его руку.- Пойдемте, мне надо вас представить.

Ален бросил умоляющий взгляд на Самуэля и не смог сдержать улыбку.

– Сэмми, прокукарекай, пожалуйста.

– Только на рассвете,- сказала Сара.- Ни в коем случае не раньше. Иначе это приведет к беде.

– Мистер Пайп!

Не успел Ален осмотреться, как его ладонь схватил ворон и потряс ее, как старому знакомому.

– Голубь! Как это забавно!

– Самуэль, хочу тебе представить Гамильтона Прэнс-Линча… А это Самуэль Баннистер.

От неожиданности петух подпрыгнул, но все-таки взял себя в руки и пожал руку Гамильтону. Большое количество сильных ударов за короткое время сделали его нечувствительным… Ничего, сейчас он проснется рядом с Кристель, и этому жуткому сну наступит конец.

– Очень приятно, мистер Бурже,- произнес он.

Сара прыснула от восторга.

– Вы сказали Бурже? Помилуйте, это смешно! Бурже – это я! Но вы можете называть меня Сарой.

Взгляд Гамильтона готов был испепелить ее.

– Ален, мама давно вас ждет. Она хочет поговорить с вами.

– Сара, я только что пришел и должен сказать слова восхищения хозяйке этого необыкновенного праздника. Чуть позже я обязательно присоединюсь к вам.

– Я иду вместе с вами!- сказал Прэнс-Линч.

Он готов был своим телом защищать Алена от пуль убийц, которые шли по его следу. Механизм уничтожения запущен, и он не оставит его одного ни на минуту. Опасность подстерегала Пайпа повсюду, любой из присутствующих мог быть убийцей. Он исподтишка смотрел на подозрительную группу попугаев, которые прямо из горлышка пили шампанское, передавая огромную бутылку по кругу.

– Гамильтон,- возмутилась Сара,- отпустите в конце концов руку Алена.

Голос ее звучал так, словно речь шла о ее собственности. Баннистер, воспользовавшись перепалкой родственников, наклонился к Алену и шепнул ему на ухо:

– Догадайся, кто стал моим другом? Хакетт! Может, прекратим играть эту комедию? Я ему все рассказал. Он снова берет нас на работу.

Ален изо всей силы нанес ему удар в пах. Баннистер, схватившись за низ живота, сложился вдвое. Сара и Гамильтон, прервав выяснение отношений, удивленно уставились на согнувшегося Баннистера, не понимая, что произошло. Ален заметил, что вышел из поля зрения «друзей» и, сделав шаг в сторону, исчез в толпе.

Надю он разыскал в парке.

– Надя?

– Ален!

– Я пришел.

Она повернула его лицо к лунном свету и долго смотрела на него.

– Я счастлива.

– Я тоже. Это правда, что ты купила этот дом?

– Правда.

– Он великолепен! Ничего подобного раньше не видел.

– Ты будешь приходить сюда?

Он был поражен спокойствием ее голоса. Обычно она говорила экспрессивно, многословно, словно слова запаздывали и не справлялись с количеством историй, которые она собиралась рассказать.

– Он обошелся тебе в целое состояние, да?

– В половину реальной стоимости. Два миллиона долларов… наличными.

– Это чудо!

– Я хотела защитить себя от игры: обладать чем-нибудь таким, что не исчезнет со стола, по крайней мере в течение ночи. Мне это не удалось. Я проиграла…

Ален замер.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я только что продала его.

Он почувствовал, как к горлу подкатил комок. Она пошла по аллее медленным, шаркающим шагом, опустив вниз руки.

– Я возвратилась в казино. Впервые в жизни я забыла свой талисман.

Их обгоняли обнявшиеся птичьи пары. Это была волшебная ночь: теплая, нежная, когда такой кажется вся планета. Он обнял ее за плечи.

– Хадад подстерег меня, и я все проиграла. Он был здесь и оскорбил меня. У меня ничего больше нет: ни драгоценностей, ни мехов, ни машин, ни дома. Не за что купить даже коробку спичек. Дом выкупили за пятьсот тысяч те, кто вчера продал его мне за два миллиона. Я потеряла их за один банк. И вот я здесь… Тысяча лис на моих лужайках пьют мое вино и жрут мою пищу. Ни один из них не протянул мне руку помощи, не предложил ни цента. Они сделали вид, что не верят мне. Гольдман рассмеялся мне прямо в лицо. Я столько раз выручала его, что он до сих пор не может рассчитаться. Твари!..

Ален притянул ее к себе.

– Надя… Сколько тебе надо? Сколько? Надя?

Она взяла пальцами его за подбородок и нежно поцеловала в губы.

– Ален, мне уже ничего не надо. Спасибо! Ты единственный, кто не оставил меня.

Она высвободилась из его объятий, горько улыбнулась ему и бросилась бежать в направлении обрыва. Ален все понял.

– Надя!- закричал он.

Она побежала еще быстрее, и Ален увидел, как, раскинув в стороны бутафорские крылья райской птицы, Надя бросилась вниз.

Эхо донесло до него глухой и страшный звук разбившегося тела.

Каждый месяц, 28 числа, Оливер Мюррей, как молитву, совершал один и тот же ритуал: в девять утра он появлялся в штаб-квартире банка «Бурже», чтобы подписать документы на получение денег для выплаты заработной платы 60 000 рабочих и служащих фирмы «Хакетт». Обычно его принимал Абель Фишмейер. Оливера тошнило от его дорогих костюмов, его высокого роста, притворно-учтивых манер, цветущего, преуспевающего вида, панибратского отношения к себе. В течение пятнадцати минут, которые требовались для оформления документов, каждый старательно демонстрировал другому, насколько он рад его видеть. Мюррея вполне бы устроили строгие деловые отношения, но Фишмейеру, казалось, доставляло удовольствие расспрашивать его о жизни, интересоваться здоровьем жены…

– Мистер Фишмейер ждет вас, мистер Мюррей,- мило улыбнувшись, сказала секретарша.

Не меняя каменного выражения лица, Мюррей вошел в кабинет, который своим видом мог ошеломить любого посетителя, но только не Мюррея: невероятно далеко от входа, у противоположной стены, находился стол, пол покрывали ковры с таким высоким ворсом, что в нем тонула обувь, изысканность мебели сковывала посетителя, бар, заполненный дорогостоящими спиртными напитками, стереосистема, как будто у серьезного банкира есть время слушать музыку…