Гарольд Роббинс - Куда уходит любовь

Она внимательно изучала самое себя. Нора не выглядела на свои тридцать восемь. Она оставалась такой же худощавой и стройной. Ни на груди, ни на бедрах не было отложений жира, и, хотя формы ее не отличались размерами, очертания их были округлыми и твердыми.

Не спуская с себя взгляда, она допила кофе. Ей нравилось, как ее плоть просвечивает сквозь белый шелк блузки или халата. Она склонилась ближе к зеркалу, изучая лицо. Под глазами лежали легкие голубоватые тени, но кроме этого ни следа того, что ей пришлось перенести. Глаза были ясными, белки не покраснели, а кожа на высоких скулах была тугой и блестящей, без следов припухлостей.

Теперь она почувствовала себя несколько лучше. Сегодня вряд ли нашелся бы человек, который, видя ее, поверил, что Даниэль в самом деле ее дочь.

За дверью ванной послышался шум воды. Она быстро покончила с кофе и, поставив чашку на комод, поспешила в ванную.

Цветная горничная подняла голову от большой мраморной ванны.

– Доброе утро, мисс Хайден. Нора улыбнулась.

– Доброе утро, Виолетта.

– Вы хорошо спали, мисс Хайден?

– После того, как доктор Боннер дал мне успокоительное, я ничего не помню.

– А я не очень хорошо. Этот полицейский полночи мучил меня вопросами.

Нора с любопытством взглянула на нее.

– И что ты им рассказала?

– Что я могла рассказать? – приподнимаясь с колен, ответила Виолетта. – То, что увидела, когда вошла в студию. – С полки над ванной она взяла флакон с ароматической смесью и стала сыпать порошок в воду. – Когда я вошла в комнату, вы были на полу, склонившись над мистером Риччио. И мисс Дани; она стояла, прижавшись к стене.

– Мне бы не хотелось говорить на эту тему, – холодно прервала ее Нора.

– Да, мэм. Мне тоже. Я даже не хочу думать об этом. – Она закрыла флакон и поставила его обратно. Пар, поднимавшийся из ванны, наполнил помещение густым запахом мускуса. – Через несколько минут ванна наполнится. Хотите, чтобы я помассировала вас? Это поможет вам расслабиться.

Молча кивнув, Нора стянула через голову ночную рубашку. Быстрым движением Виолетта успела перехватить ее, и аккуратно сложила на стуле, пока Нора вытягивалась на узкой массажной кушетке.

Подбородок она положила на скрещенные руки. Так приятно потянуться. Потянуться по-настоящему, пока не почувствуешь каждую мышцу тела. Она глубоко вздохнула и закрыла глаза.

После ванны она нажала кнопку интеркома.

– Чарльз?

– Да, мэм.

– Не будете ли вы так любезны вызвать машину из гаража? И не согласились ли отвезти меня? Боюсь, сегодня я не в форме.

– Конечно, мэм.

Отпустив кнопку, она поднялась. Прежде чем выйти из комнаты, Нора еще раз внимательно вгляделась в свое отражение в большом зеркале. Харрис Гордон знает свое дело. В такой ситуации самое главное – произвести нужное впечатление.

Черный костюм, который она выбрала, подходил как нельзя лучше. В нем она была стройной и юной. Легкий плащ, переброшенный через руку, окончательно дополнил картину, которую ее друзья по шоу-бизнесу сочли бы совершенной. Она выглядела молодой, привлекательной и беззащитной. Взяв перчатки и сумочку, она вышла из комнаты.

Отчетливо цокая высокими шпильками туфель, Нора спустилась по полукруглым мраморным ступеням в холл, где посмотрела сквозь стеклянную дверь.

Чарльз еще не подогнал машину.

Повинуясь непонятному для нее самой инстинкту, она двинулась по узкому коридору, который вел в студию. В дверях ее с удивлением остановилась. Перед ней сидел молодой полицейский.

Он вскочил, неловко отдав честь.

– Доброе утро, мэм.

– Доброе утро. Я мисс Хайден.

– Знаю, мэм. Я был тут прошлой ночью.

Она вскинула брови, давая понять, что не на шутку удивлена.

– И вы провели тут всю ночь? – спросила она. – Без отдыха?

– Да, мэм.

– Вы завтракали? Должно быть, вы голодны.

– Со мной все в порядке, мэм. – Полицейский зарделся от смущения. – С вашей стороны было бы очень любезно приказать принести мне чашечку кофе.

– Я могу войти?

Он неловко помялся на месте, глядя на нее, и ничего не ответил.

– Заверяю вас, что все будет в полном порядке, – сказала она внезапно появившимся у нее голосом «хозяйка-говорит-со-слугой», к которому она прибегала, когда что-то раздражало ее. – Кроме того, это моя студия.

– Знаю, мэм. Но сержант сказал, что тут должно оставаться все, как и было.

– Я ни к чему и не буду притрагиваться, – холодно заметила она. – Можете наблюдать за мной, если вам так хочется.

Несколько секунд он колебался.

– Ну, в таком случае, думаю, все будет в порядке.

Она стояла в ожидании. Он посмотрел на нее и, поняв, еще пуще покраснел. Он распахнул перед ней дверь.

– Благодарю вас, – кивнула она, когда он отошел в сторону, пропуская ее.

Остановившись в дверях, Нора осмотрелась. На полу, где лежал Риччио, были меловые линии и несколько пятен, смахивавших на кровь. Она чувствовала, что полицейский не спускает с нее глаз, и, вскинув голову, осторожно обошла меловую фигуру, направляясь к окну.

Портативный сварочный агрегат по-прежнему лежал на скамейке, куда она положила его, когда Риччио вошел в студию. Коробка с металлическими обрезками стояла на полу, рядом с небольшим пьедесталом, на котором только начала обретать очертания ее последняя работа.

Пока еще она представляла собой только скелет из арматуры, но несколько стальных полосок, уже выгнутых и приваренных, смутно давали представление о замысле художника. Она на мгновение прикрыла глаза. Да, все на месте; она уже видела ее завершенной. Нора почувствовала странное внутреннее удовлетворение. Даже события прошлой ночи не могли поколебать ее уверенности в своем таланте.

Сила, с которой Нора неизменно осознавала, что она собой представляет на самом деле, наполнила теплом все ее тело. Она – не как другие. Она совершенно иная. Никому не дано уловить то, что видит она.

Открыв глаза, она со своеобразной улыбкой удовлетворения посмотрела на полисмена.

– Это прекрасно, – сказала она.

Затем, резко повернувшись, вышла из студии.

Я шептал Дани на ухо разные глупости, которые порой приходят на ум отцу, и Дани охотно слушала их. Ей нравилось хоть на короткое время почувствовать себя маленькой девочкой, и в это время какой-то инстинкт заставил нас посмотреть на двери.

Прежде чем кто-то успел шевельнуться, Дани уже сорвалась со стула, и, приникнув к Норе, она уже больше не была маленькой девочкой. Превращение было стремительным и окончательным. Она стала юной женщиной.

Я посмотрел на остальных сидящих за столом, чтобы убедиться, заметили ли они его. Но я ничего не смог определить. У Харриса Гордона на лице блуждала легкая улыбка, словно он представлял себе, как отлично все это будет выглядеть на суде. Моя бывшая теща смотрела на меня с задумчивым выражением ярко-голубых глаз. Она тоже повернулась к двери.