Виктор Бэнис - Тени

— Кто-то запер меня! — сказала я, тяжело дыша.

Теперь, когда дверь была открыта и рядом стояли Мэгги, было ясно, что я оказалась в довольно глупом положении. Но остатки ужаса говорили, что все это мне не приснилось.

— Но это невозможно, — сказала Мэгги. — Я открыла дверь без всякого ключа. Смотри.

Я увидела, что ключа в замке не было. Дверь с другой стороны холла открылась, и оттуда вышла Элиза в пижаме. Она с любопытством смотрела на нас.

— Но дверь была заперта! — воскликнула я. И тут мой взгляд упал на кузину.

— Почему ты не вышла раньше? Ты должна была слышать мои крики и стук в дверь, — сердито спросила я.

Элиза посмотрела на меня, как на капризное дитя.

— Обычно я принимаю снотворное, чтобы уснуть. Поэтому меня трудно разбудить.

— Да, это правда, — подтвердила Мэгги. Голос ее дрожал, и я, посмотрев на нее, поняла, что она сильно расстроена.

Немигающим взглядом тетя уставилась на дверной замок. Но готова поклясться, что она увидела там нечто большее, чем старую железку. И то, что предстало ее внутреннему взору, было ужасным. Мэгги покачнулась, и мне показалось, что она падает в обморок.

Элиза бросилась к ней с поразительной скоростью. Прежде, чем я успела оправиться от шока, вызванного реакцией тети, Элиза пересекла холл и подхватила свою приемную мать под руки. Мэгги посмотрела на нее, и их взгляды встретились. Мне показалось, что за этим скрывается какая-то тайна. Смешанное чувство страха, растерянности и досады не покидало меня.

— Даже не знаю, как объяснить, — чуть заикаясь, сказала я. — Дверь была заперта. Я уверена в этом.

— Может, тебе это приснилось? — холодно предположила Элиза.

— Да, дорогая, скорее всего, тебе просто приснилось, — сказала Мэгги.

Я ничего не ответила. Тон Элизы разозлил меня еще больше, но не хотелось ссориться с ней сейчас, чтобы не расстраивать Мэгги, которая и без того была подавлена.

— Пойдем, — сказала Элиза, увлекая Мэгги за собой, — я отведу тебя в спальню.

— Да, — тихо прошептала тетя.

Но Элиза на секунду остановилась и повернулась ко мне.

— Могу предложить тебе свои таблетки. После них я отлично сплю, и мне никогда ничего не снится.

— Спасибо. Обойдусь без таблеток, — чтобы голос звучал твердо, мне пришлось собрать все свое самообладание.

Войдя в комнату, я закрыла дверь. Даже теперь, после того, как я избавилась от этих холодных, ненавидящих глаз, мне было не по себе. Я прислонилась к дверному" косяку и стала растирать виски руками.

Дурной сон, — сказали они. Конечно, нет. Это было слишком реально и ужасно. Но кто же тогда запирал меня в комнате и зачем? Логично было подозревать Элизу. — Она вполне могла запереть дверь, а затем, перед приходом Мэгги, когда я колотила в дверь ногами, кузина выскользнула из своей комнаты и отперла замок, забрав ключ. Для меня в тот момент время остановилось, а на самом деле все произошло в течение минуты. Или нескольких минут.

Но зачем? Чем руководствовалась Элиза или кто-бы то ни был, на несколько секунд запирая мою дверь?

Утром, когда я проснулась, ночное происшествие казалось нелепым случаем, а паника, охватившая меня тогда, глупой и смешной. И хотя случившееся все-таки оставило неприятный осадок и не хотелось возвращаться к нему, я пыталась разгадать эту загадку. Она не давала мне покоя, пока я одевалась, приводила себя в порядок, спускалась по лестнице в столовую.

Мэгги уже была там. Увидев ее, бледную и осунувшуюся, я вдруг поняла, что случившееся ночью по какой-то причине потрясло ее больше, чем меня. Взгляд ее был рассеян и удручен.

— Доброе утро, дорогая, — сказала она, подставляя щеку для поцелуя. — Сейчас мисс Райт принесет твой завтрак, а пока пей кофе, он еще не остыл.

— Спасибо, — ответила я, усаживаясь и наливая себе в чашку крепкий ароматный йофе.

Вскоре появилась Элиза. Если было заметно, что мы с Мэгги провели бессоную ночь, то кузина выглядела посвежевшей и хорошо отдохнувшей. Ничто не нарушало ее покоя.

— Надеюсь, тебя больше не мучили кошмары? — спросила она меня, наливая себе кофе.

— Я спала, как убитая, — пришлось солгать мне. Остаток ночи я металась и ворочалась, вскакивая от малейшего шороха. Но мне показалось, что сообщение о моих ночных страданиях слишком обрадует Элизу. Я начала понимать тщетность своих попыток подружиться с этой женщиной.

Мы заканчивали завтракать, когда позвонил Кен Вольф.

— Готовы к экскурсии? — спросил он.

— Сгораю от нетерпения! — ответила я.

Он рассмеялся. Этот смех немного развеял мое мрачное настроение.

— Я заеду за вами через двадцать минут, — сказал Кен. Мне не терпелось поскорее вырваться из атмосферы подавленности, царившей в доме, поэтому я вышла и ожидала доктора возле входа. Вскоре он подъехал в ярко-желтой машине с открытым верхом, нагнувшись, открыл дверцу, и я скользнула на переднее сиденье рядом с ним.

Был чудесный день для прогулки. Вовсю светило теплое калифорнийское солнце. И оно, и заразительно бодрое настроение Кена вскоре вернули мне хорошее расположение духа. Сначала я хотела рассказать доктору о таинственном ночном происшествии, но потом напрочь забыла о нем. Мы ехали и болтали о тысяче разных вещей, начиная с моих разработок новых моделей платьев и заканчивая рассказом Кена о том, как ему удалось вырваться из бедности, получив образование.

— Я думала, вы коренной калифорниец, — сказала я, когда он упомянул, что детство его прошло в штате Монтана.

— Боюсь, коренные жители здесь большая редкость. Каждый или почти каждый, кого здесь встречаешь, откуда-нибудь приехал. Обычно из холодных, северных штатов.

Конечно, за один день мы не могли осмотреть весь город, хотя проехали приличное расстояние. Впервые в жизни я увидела Тихий океан, бродила по украшенной дамбе, в конце которой шумно и весело кружилась чудная старомодная карусель. Оттуда мы поехали в нижнюю часть города, где находились муниципалитет и новое элегантное здание Музыкального театра. Пообедав в небольшом мексиканском ресторанчике возле центральной площади, мы прогулялись по окрестностям. До наступления вечера нам удалось побывать в по-домашнему уютном еврейском квартале, русском и греческом поселениях, Баварских торговых рядах, Чайна-тауне. Я была поражена многоликостью этого города.

— О, вы еще не видели Голливуд. И павильоны. И Диснейленд. И Малибу. Сегодня было лишь первое поверхностное знакомство. Я еще покажу вам настоящий Лос-Анжелес, — сказал Кен, удивляясь моему почти детскому восторгу.

Мы подъехали к обсерватории в огромном Гриффит парке как раз к началу уникального шоу, — создающего полную иллюзию полета на Луну и обратно. Когда мы вышли, уже смеркалось, и Кен повел меня на высокую террасу за обсерваторией.