Мануэль Филипченко - Киллерёныш

Антошка сначала шутливо ежился от его прикосновений, потом расслабился и задышал глубоко и ровно, делая вид что целиком увлечён просмотром фильма. Но Игоря было трудно обмануть, он чувствовал, как мальчик потихоньку отклонился назад, прижавшись к нему, чтобы было удобнее гладить и ласкать его. Легко касаясь кончиками пальцев его соска, он то заставлял его сжиматься как от озноба, то, более сильными касаниями, наоборот, расслаблял его мышцы, от чего тот становился пухлым и мягким. Игорю очень хотелось прижаться к нему губами и втянуть в себя, как младенец всасывает сосок материнской груди, всасывать, чтобы он возбудился, налился соком и стал красным от ласки… но он понимал, что в переполненной палате сделать это не удастся.

Так и получилось: Толик оказался весьма ушлым пареньком, он моментально просек ситуацию, приподнялся на локтях и, нарочито-дурашливым голосом, спросил:

— А что это вы там делаете, а?

Игорь чертыхнулся про себя и вынул пригревшуюся ладонь.

— Толик, ты не отвлекайся, смотри фильму и другим не мешай.

— Да вы не стесняйтесь, тут все свои, — продолжал мальчишка, не унимаясь.

— А вот щас как встану, да как дам по всей шее...

Игорь сделал вид, что хочет привстать.

— Все-все-все, — Толик замахал руками. — Дядя Игорь, простите дурачка, не буду больше!

— То-то же, а то детский сад развели тут.

Игорь откинулся поудобней на подушку. Но интимное настроение было уже сбито.

А тут как раз заглянула дежурная медсестра, велела выключать свет и готовиться ко сну.

— Дядя Игорь, попросите у неё ещё один фильм посмотреть, всё равно никто спать не будет ещё долго, а мы тихонько включим и посмотрим, — попросили мальчишки.

Игорь, и сам не представляя как можно уснуть в такую рань, отправился к медсестре, и на удивление легко её уговорил.

— Как ребята уснут, приходите к нам, чайку попьём, — предложила она, надеясь привлечь внимание симпатичного папаши.

— Хорошо. Если сам не засну, зайду, — ответил Игорь, заранее зная, что медсестра обречена эту ночь провести наедине с мензурками и пилюлями. Он вернулся в палату и обнаружил, что за время его отсутствия, мальчишки снова поставили порнушку и увлечённо смотрят её. Они даже не вздрогнули когда он вошёл в палату, уже считая его своим.

Артемка мирно посапывал во сне – немцам не удалось совратить невинную душу. Максим тоже отвернулся и старался уснуть. Секс в любых его проявлениях стал ему просто противен после недавних событий и пройдет еще немало времени, пока все наладится.

Андрюшка поглядывал на экран, но без видимого интереса. Этот мальчик поражал Игоря своей загадочностью. В его речи сквозила врожденная интеллигентность. С чем он попал в больницу, Игорь так еще не узнал. Родители Андрея, если и приходили, то когда Игоря не было в больнице.

Мягкий, уступчивый и очень вежливый мальчишка вызывал неподдельную симпатию.

Антошка развалился на кровати, разбросал ножки в стороны. Его лицо освещал мигающий экран, глазки были широко раскрыты. Мальчишка был целиком поглощен созерцанием актеров, что непрерывно меняли позы с немецкой пунктуальностью и темпераментом, под приглушенные возгласы: «А-А-А!! О-О-О!! Дас ист фантастиш!! Е-Е-Е!!»

А Толик... Толик просто-напросто элементарно... ДРРРОЧИЛ!

Он подогнул коленки, прикрылся одеялом, которое мерно ходило вверх-вниз. Глаза его то внимательно смотрели на экран, то подергивались поволокой, то прикрывались совсем. Он тяжело и часто дышал, иногда втягивая воздух сквозь зубы или совсем задерживая дыхание.

В какой-то момент, возможно он заметил Игоря замершего у двери, или просто случайно... но одеяло сползло в сторону. Толик не стал поправлять, наоборот, из чисто мальчишеского озорства, с легкостью раскусив интерес Игоря, он вытянул ножки вперед, раздвинул их пошире, стянул спортивные штаны и плавки до самых лодыжек.

Игорь неотрывно смотрел на все происходившее, медленно подходил поближе.

У Толика была широкая повязка на пояснице, которая нисколько не мешала. Игорь тихонько примостился рядом с Антошкой, не отводя глаз от Толяна.

А бесстыжий мальчишка стал одной рукой гладить себя по груди, явно копируя кого-то из киношных актеров. Вторая рука сжимала еще совсем безволосый (во всяком случае, в темноте волосков видно не было) прекрасный мальчишеский членик. Головка скользила над кулаком, блестела, покрытая влагой. Как же хотелось Игорю провести рукой по гладкому бедру, самому сжать этот членик в своей собственной руке. А уж что творилось в брюках у самого Игоря!..

И кто знает, чем бы все обернулось, но тут Толик тихонько застонал... прогнулся... Мышцы на животе напряглись. По всему телу пробежала мелкая дрожь, и на бинт брызнуло несколько капель. Мальчик смущенно (что это и откуда взялось?) подтянул штаны и накрылся одеялом.

« Все. Концерт окончен...» — с сожалением подумал Игорь.

Как же он ошибался!..

Как истинный мужчина, Толик бросил пультяшку Антону на кровать, повернулся к стенке и тут же заснул.

Игорь взял пульт и щелкнув им со словами «Хорошенького понемножку» погасил экран.

— Давай-ка укладывайся, уже пол одиннадцатого почти.

Он стянул с мальчика штанишки, осторожно помог снять пижаму, уложил и укрыл тонким больничным одеялом.

— Посиди со мной, пока засну.

— Ага, еще и сказку на ночь рассказать.

— Рассссскажи...

— Ну ты даешь. Я ж пошутил, я и не умею совсем.

— Ну пажа-а-а-луста...

Он, убивший за свою жизнь людей больше, чем исполнилось лет этому маленькому интригану, собирается рассказывать сказку!

Чудны дела твои, Господи...

— Ну ладно, слушай. — стал придумывать на ходу Игорь.

Жил-был мальчик. Никто не знал, откуда он появился. Однажды ночью сельский батюшка проснулся от стука в дверь. Он выглянул наружу и увидел на крыльце обычную корзинку, с которой ходят в лес по грибы. В корзинке лежал крохотный прелестный мальчуган, двух-трех месяцев отроду.

Батюшка отвез его в больницу. Оттуда малыш попал в «дом малютки», а потом и в детский дом.

Началась обычная сиротская жизнь. Мальчик рос. С одними он дружил, с другими дрался, третьих молча ненавидел. В общем, как протекали дни, тебе, Антошка, слишком хорошо известно.

А вот как протекали ночи...

По ночам мальчик видел один и тот же сон. Из ночи в ночь преследовал его огромный, страшный, беспощадный дракон. Из мерзкой пасти, усеянной сотней острых зубов, мальчику обжигало пламя, обдавало жаром. Громкий рев оглушал мальчишку, заставляя просыпаться в холодном поту.

Не было ночи, чтоб дракон позабыл прийти к нему.